Реквием.
Вернулась с "Реквиема".
Конечно, латынь я со слуха совершенно не понимаю. В общем, этого и следовало ожидать. Единственный раз, когда мне было понятно - когда пел природный итальянец с прекрасной дикцией. Испаноговорящие говорят по-латыни так, что не понятно практически ничего, а уж русскоязычный хор...
Ну и ладно. Я и по-английски понимаю только британцев с хорошей дикцией, а если заговорит уроженец Ист-Энда, Техаса или Гарлема - то будет тоже непонятно.
"Реквием", надо сказать, мне с возрастом стал еще менее понятен.
Такое ощущение, что автор то ли слишком сильно заботился об украшении мелодии в ущерб смыслу - то ли просто говорит на каком-то своем языке, мне совершенно непонятном. Хотя я думаю, что Моцарт был очень искренен, он ведь сам умирал, когда писал "Реквием".
Византийские поминальные богослужения лежат на относительно простой, сдержанной мелодии. Но тексты невероятно эмоциональны и человечны: "Плачу и рыдаю всякий раз, как увижу человеческую красоту во гробе, безобразной, безгласной, не имущей вида. Как же предались мы тлению? Как соединились со смертью?"
Латинский текст Реквиема производит впечатление настолько возвышенное и суровое, что даже чувствуешь себя чужим. А мелодия, наоборот, кажется чересчур замысловатой.
Единственное, что кажется глубоко искренним - "Lacrimosa".
"Полон слез будет день, когда я воскресну, ибо я грешник".
Кажется, что автор как царь Давид - в приступе раскаяния порвал на себе одежды, посыпал пеплом голову и неделю пролежал на земле, и ему веришь.
Конечно, латынь я со слуха совершенно не понимаю. В общем, этого и следовало ожидать. Единственный раз, когда мне было понятно - когда пел природный итальянец с прекрасной дикцией. Испаноговорящие говорят по-латыни так, что не понятно практически ничего, а уж русскоязычный хор...
Ну и ладно. Я и по-английски понимаю только британцев с хорошей дикцией, а если заговорит уроженец Ист-Энда, Техаса или Гарлема - то будет тоже непонятно.
"Реквием", надо сказать, мне с возрастом стал еще менее понятен.
Такое ощущение, что автор то ли слишком сильно заботился об украшении мелодии в ущерб смыслу - то ли просто говорит на каком-то своем языке, мне совершенно непонятном. Хотя я думаю, что Моцарт был очень искренен, он ведь сам умирал, когда писал "Реквием".
Византийские поминальные богослужения лежат на относительно простой, сдержанной мелодии. Но тексты невероятно эмоциональны и человечны: "Плачу и рыдаю всякий раз, как увижу человеческую красоту во гробе, безобразной, безгласной, не имущей вида. Как же предались мы тлению? Как соединились со смертью?"
Латинский текст Реквиема производит впечатление настолько возвышенное и суровое, что даже чувствуешь себя чужим. А мелодия, наоборот, кажется чересчур замысловатой.
Единственное, что кажется глубоко искренним - "Lacrimosa".
"Полон слез будет день, когда я воскресну, ибо я грешник".
Кажется, что автор как царь Давид - в приступе раскаяния порвал на себе одежды, посыпал пеплом голову и неделю пролежал на земле, и ему веришь.