Разорвавший небо (часть IX)
Начало тут.
К моменту появления на карте мира Хеттского царства, арии покорили гигантские пространства от Атлантики до Байкала. Однако, империей эта территория так и не стала, а цена за господство в Евразии не заставила себя долго ждать. Чем дальше расходились волны арийской экспансии, тем больше между некогда монолитными племенами ослабевали контакты, рвались связи, забывались родственные отношения, терялись объединяющие начала. Зато усиливалось отчуждение, копились различия - сначала бытовые и культурные, а потом идеологические и языковые.
Именно по лингвистическим особенностям наука вычислила, что некогда в семье арийских народов произошёл раскол - поздних ариев так и делят на индоязычных и ираноязычных. К ираноязычным арийским племенам относились и саки (от тотемного животного «сака» - олень), которых мы лучше знаем в греческом произношении, как скифов, и частично затрагивали в предыдущей главе.
Хотя, скорее, всё было с точностью до наоборот. Язык консервативен сам по себе, по своей функции. Можно как угодно глумиться над родной речью, можно убрать из употребления «ять» и «ижицу», а «кофе» сделать средним родом, но указом ввести с понедельника абсолютно новое общенациональное средство коммуникации невозможно. Поэтому, языковые различия выросли, образно говоря, уже на могиле арийского единства.
Что стало причиной раскола мы, вряд ли, уже установим - просто констатируем, что он случился. Проиграли в нём будущие «индоязычники». Они сохранили верность священным «Ведам» и дедовским богам и вынуждены были уйти на полуостров Индостан, где, разгромив дравидов и гондов, основали государство Ариаварта.
В индуизме есть птицеобразное божество Гандаберунда и хотя в «Ведах» нигде не дано описание его внешности, по традиции он изображается в виде гигантского двуглавого орла, несущего в когтях и клювах по слону.
А ираноязычным победителям потребовалось как-то обосновать свои претензии. Для этого была необходима новая идеология, а идеология тогда была неотделима от вероисповедания, поскольку правильным и законным считалось лишь то, что исходит от богов. Соответственно, идеологи победителей взялись генерировать новый культ.
За основу взяли «Веды». Только поменяли полярность. Если у индоязычных ариев дэвы были положительными персонажами, а асуры - отрицательными, то у их ираноязычных братьев дэвы стали демонической стороной, а ахуры - богами. А потом пришёл Тот, чей верблюд стар и разъяснил, что бог один, зовут его Ахура-Мазда (Мудрый Господь), а все остальные надмирные создания - суть лишь его эманации.
Однако, каким бы всеблагим и всемогущим не был бы господь, ему, всё-равно, требуются помощники. Поэтому даже в монотеистических религиях центральное божество с разной степени интенсивностью обрастает ангелами и архангелами, херувимами и серафимами, мучениками и исповедниками, имамами и язатами; а в некоторых случаях даже обзаводится семьёй и детьми.
Ахура-Мазда исключением не стал. У него скоро появилась дочь (и его же женская ипостась) - Ардви-Сура Анахита. А дальше пошло по нарастающей - предыдущий пантеон перетряхнули, реанимировали из него кое-каких божеств и вписали их в свиту Мудрого Господа. В основном, конечно, туда попали те, кто ранее был на вторых ролях и конкуренцию богам первой величины не составлял. Одной из таких сущностей стала Саэна-мерего.
Слово «мерего» переводится как «птица». Саэна (Сен) считается её именем, хотя, на самом деле, более указывает на её видовую принадлежность, поскольку происходит от санскритского «шьена» - орёл (то есть, корни этого образа уходят ещё во времена арийской общности).
В канонической «Авесте» Саэна упоминается всего один раз, в «Вэртрагна-яште»:
Помолимся Вэртрагне,
Созданию Ахуры.
Вэртрагна облекает
Дома скотом и счастьем,
Как Саэна огромная
И тучи дождевые
Окутывают горы.
Молюсь я ради счастья... («Вэртрагна-яшт» XV:41)
Однако, такая скудость упоминаний говорит не о неразработанности образа, а, напротив, об его исчерпанности. Извиняюсь за тавтологию, но в «Авесту» Саэна-птица попала на излёте. К моменту написания священной книги зороастрийцев это был уже глубоко архаичный персонаж, к которому ни добавить, ни прибавить было уже нечего.
Кстати, Вэртрагна, которому посвящён яшт, это тоже сильно искажённое санскритское Вритрахан (убийца дракона Вритры). Таким прозвищем именуют в «Ведах» бога Индру. Индра - громовержец по профессии и царь богов по должности (так же, как Нинурта, Адду, Тешуб, Зевс и все остальные громовники-драконоборцы), что делает понятным упоминание божественного орла именно в посвящённом ему гимне.
Но если самостоятельного развития образ птицы Сен в авестийской литературе не получает, то… помните, мы в предыдущей главе выявили закономерность - образ божественной птицы обычно развивается параллельно образу Мирового дерева.
Авестийское Мировое дерево зовётся Гао-Керена (Гокирн). Вообще-то, имён у него много - Лучистое растение, Древо жизни, Дерево всех семян, Дерево орла… стоп, с этого момента поподробней!
В отличие от шумерского Хулуппу, с которым можно обращаться весьма фамильярно, выкорчевать, например, посадить у себя в саду, а потом срубить и сделать из него кушетку и стул, Гао-Керена растёт в труднодоступном месте, на краю света, посреди сакрального моря Фрахвкард, что исключает доступ к нему случайных праздношатающихся искателей приключений.
Опять же, в отличие от Хулуппу, Гао-Керена имеет более значимую роль и смысловую нагрузку: оно продуцирует семена всех мыслимых и немыслимых растений. Отсюда и одно из его названий - Дерево всех семян. По зороастрийским представлениям, вся растительность, которую дано нам осязать, происходит из спор, образующих на Гао-Керена и разносимых ветром по свету. А ветер создаёт взмахами своих крыльев гигантский орёл, сидящий на вершине Древа жизни - поэтому его так же называют Деревом орла.
Как того орла зовут подсказать? Правильно - Саэна… ну, или Хресвельг - Пожиратель трупов, который сидит на вершине скандинавского Мирового дерева - ясеня Иггдрасиль. Его роль точно такая же - создавать взмахами крыльев ветер. Вернее, потоки энергии, питающие всю Вселенную. Таким образом, с видовой принадлежностью Мировой птицы мы определились - это орёл.
По месту своего обитания Саэна получит прозвище Вершинник (что значит «Тот, кто живёт на вершине [дерева или горы]»). На пехлеви это звучит как Симург. Под таким именем он попадёт в ислам.
В исламе двуглавый орёл это хранитель пятых небесных врат (барельеф из Иконии, 1220 год).
Мусульманское Мировое дерево называется Туба. Как и положено любому Мировому древу, оно пронзает собой все Миры Вселенной. Корни его уходят глубоко в недра горы Каф, а крона простирается над раем: «Пророк (мир ему и благословение) сказал: Туба - это дерево, которое растёт в Раю, корни его - в моём доме, а тень от ветвей падает на весь Рай. Каждый дом в Раю стоит под ветвью этого дерева».
Дерево Туба уже даже не всеплодно, а всепроизводяще - на его ветвях вызревают не только съедобные плоды, но и одежда и украшения: «На нём растут любые фрукты, а листья его - короны, браслеты, кольца, серьги, халаты. Если мумин [обитатель рая] возьмёт с него один халат, вместо него вырастут два новых».
В кроне дерева Туба и свито гнездо птицы Симург:
- Дерево Туба это огромное дерево. Тот, кто неплохо знает рай, видит его всякий раз, когда по нему прогуливается. В центре этих десяти гор, о которых я тебе говорил, есть одна, там и находится дерево Туба.
- Но приносит ли оно плоды?
- Все плоды этого мира растут на этом дереве. Плоды, которые сейчас перед тобой, тоже растут на этом дереве. Если бы этого Дерева не существовало, перед тобой сейчас не было бы ни плода, ни дерева, ни цветка, ни растения.
- Плоды, деревья и цветы, какое отношение они имеют к этому Дереву?
- Симург свил своё гнездо на вершине дерева Туба. На заре он вылетает из своего гнезда и простирает свои крылья над землёй. От воздействия его крыльев появляются плоды на деревьях, а растения прорастают из Земли (Шайх аль-Ишрак).
Барельеф эрзерумской мечети (около 1250-го года): весь канон Мирового древа соблюдён - орёл на вершине, змея у корней.
Надеюсь, что не оскорблю ничьих религиозных чувств, если заключу, что мусульманские представления о Мировом древе и его обитателях - всего-лишь калька с иранских доисламских верований.
Западная Европа впервые увидела двуглавых орлов в мусульманской Испании в XI-XII веках (на Руси, как мы помним, его вовсю изображали уже в Х веке).
Но мы забежали немного вперёд…
В книге «Бундахишн» («Сотворение основы»), этакой зороастрийской естественно-научной энциклопедии на все случаи жизни, всплывает весьма оригинальная черта физиологии Саэны - самки данного вида, оказывается, вскармливают птенцов молоком: «Из них [птиц] два [вида], у которых есть молоко в сосцах, и они выкармливают им своих детёнышей: Саэна-птица и летучая мышь, которая летает по ночам [летучую мышь зороастрийские биологи ошибочно относили к птицам]».
Идиоматическое выражение «птичье молоко», означающее нечто редкое до чрезвычайности, помните? - Так, это про её, птицы Саэны, молоко. Откуда, спросите, пришло это выражение в наш фольклор? - А оттуда и пришло…
Более того, исстари русичам отлично было знакомо не только пресловутое молоко, но и сама «млекопитающая» птица - на Руси Саэну звали Гаганой. В сказках и былинах птица Гагана появляется редко, зато заговоры апеллируют к ней, как к носителю огромной магической силы, с завидным постоянством.
По крупицам из заговорных формул восстанавливается облик Гаганы. Она имеет исполинские размеры, железный клюв и медные когти… Надеюсь, вы не успели забыть, что у Ан Зу тоже были крупные габариты и медные когти (те самые, которыми он некогда разорвал небо).
Так же, надеюсь, что вы ещё помните, что с шумеро-аккадского Ан Зу переводится как Небесная Птица. Так вот, имя Гагана происходит от санскритского «гаган» - небеса, то есть, Гагана-птица и Ан Зу - это одно и тоже имя, произнесённое на разных языках!
Русские заговоры говорят, что птица Гагана среди птиц - «старшая и бόльшая», а Ан Зу шумеры считали «первой птицей на земле». Это тоже синонимы, только по-разному сформулированные.
Прозвище Ан Зу - Им-Дугуд (Буря-Ветер). Прямых аналогий ему я не нашёл, но тут стоит вспомнить тот факт, что Гагана в аватаре Стратим-птицы была личным животным или даже воплощением славянского повелителя ветров Стрибога. Связь очевидна! Рискну предположить, что последний на ранних стадиях культа имел зооморфный образ. Ну, а кем он мог представляться нашим предкам, если не гигантской птицей?
Впрочем, выше мы отследили, что в мифологиях других народов орёл всегда был спутником и атрибутом богов-громовержцев. Что ж, и наша Гагана не исключение - она великолепно управляется с «громовыми стрелами»: «Летел орёл из-за Хвалынского моря, разбросал кремни и кремницы по крутым берегам, кинул громову стрелу во сыру землю. И как отродилась от кремня и кремницы искра, от громовой стрелы полымя, и как выходила грозная туча, и как проливал сильный дождь, что им покорилась и поклонилась селитра-порох, смирным-смирнехонько» (заговор против ратных орудий; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
Незаметно мы подошли к первому ключевому моменту нашего исследования. Нам требуется доказать, что Ан Зу, Саэна, Симург, Хресвельг и Гагана - это один и тот же персонаж. Поскольку прямых признаков у нас маловато, будем исходить из второстепенных деталей. Давайте перечислим особые приметы местности, где вьют свои гнёзда Анзуды-Саэны-Симурги.
Во-первых, там произрастает огромное, до неба дерево, как правило, дуб: «…забежал в тридесятое царство, где растет такой дуб, что корнями в землю врос, а вершина в небе. Взобрался на дуб, обернулся иглой, воткнулся под кору и сидит там» (белорусская народная сказка «Синяя свита навыворот сшита»).
Во-вторых, дерево растёт на горе: «Преодолев множество препятствий, карабкаясь с камня на камень, шахзаде достиг наконец вершины горы и увидел, что гора эта возвышается до небес, а на вершине её растёт огромное дерево» (иранская народная сказка «Рассказ о пророке Сулеймане, птице Симург и предопределении судьбы»).
В-третьих, там неподалёку плещется море: «Упал Иван-царевич на самое взморье, опамятовался и видит - только небо и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат - бьёт их погода» (русская народная сказка «Молодильные яблоки»). Не Фрахвкард ли то море называется?!
Нам это место более знакомо в пушкинской интерпретации: «У Лукоморья дуб зелёный»… Пресловутый дуб зелёный или, в оригинале, мокрецкий - это и есть наше, исконно-славянское Мировое древо. На нём и обитает птица Гагана:
Далеко за синим морем-океаном, за морем-океаном хвалынским, на середине того моря-океана хвалынского стоит остров Буян, а на острове том Буяне есть дуб высокий, а на дубе том высоком сидит птица огромная, птица Гагана, а у птицы Гаганы той железный клюв и медные когти… (заговор против чёрных муриев; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
А почему вы меня за руку не хватаете и не обвиняете в подлоге? А надо бы! Ведь мы вели разговор про Саэну и Гагану, а приведённые выше цитаты из сказок «Синяя свита навыворот сшита» и «Молодильные яблоки» относятся к Ногай-птице!
А это второй ключевой момент. Теперь надо доказать, что Гагана, Ногай-птица и Стратим-птица - это тоже одно лицо (если, конечно, это вам ещё не очевидно!).
В заговорах неоднократно повторяется, что Гагана всем «птицам старшая и бόльшая». А псевдохристианские «Голубиные книги» в ранних редакциях называют матерью всех птиц Стратим-птицу, в поздних - птицу Ногай. Думаю, не надо иметь высшего филологического образования, чтобы понять, что «всем птицам старшая и бόльшая» и «всем птицам мати» - это полностью тождественные формулы. И подразумевают они одно существо, фигурирующее в разных источниках под разными именами. Вернее, под разными псевдонимами.
Истинное имя божественной птицы, скорее всего, было так глубоко табуировано (тем более, что считалось, что она обладает магической мегасилой), что сгинуло вместе с немногими посвящёнными, которые в тайне хранили его. А всё то, что дошло до нас - всего лишь прозвища. Гагана (небесная), например, типичная эпиклеса (прозвище, которое даётся божеству по какой-либо его специфической черте или атрибуту). Этимология слова Стратим неясна, но это, явно, не первородное имя нашего героя, иначе бы оно не сменилось с такой лёгкостью на Ногай.
Светлана Васильевна Жарникова недоумевает, откуда мог взяться на Руси такой узор с двуглавой птицей, несущей на груди женщину - даю рецепт:
…берём изображение с сасанидского ритуального блюда «Симург возносит Анахиту на небо»…
…и совмещаем с рисунком с ритуального блюда «Симург двуглавый».
Из нашего совместного арийского прошлого пришла в русский фольклор не только «всех птиц мати» и её молоко, но и сама её обитель - остров Буян, сакральный центр славяно-языческой Вселенной. Его прообраз - авестийская Мировая гора Хара Березайти.
В переводе с языка «Авесты» Хара Березайти означает «Высокий Источник». А Буян… это в отношении одушевлённых предметов буян - обладатель агрессивно-скандального характера, а применительно к географии буян - «открытое со всех сторон, возвышенное место, базарная площадь, амбар» (Потебня, Преображенский, Фасмер); «нечто возвышенное» (Соболевский). Ключевое слово - возвышенный, высокий - совпало!
Второе название Буяна, благодаря кипучему таланту Александра Сергеевича несколько потеснённое из нашей памяти, - Березань. Это даже не перевод, а произнесённое по-русски зендское Березайти!
Поэтому, чему удивляться, если наша Гагана/Стратим/Ногай-птица даже в мелочах соответствует стандартам Мирового орла?
Почему я так уверен в видовой принадлежности Гаганы? - Так тому тоже есть свидетельство. В такую же ситуацию, как главный герой сказки «Молодильные яблоки», попадет и главный герой сказки «Три царства - медное, серебряное и золотое». Ему тоже нужно выбраться из Нижнего мира на белый свет. И ему тоже помогает птица:
…Вот Ивашко шёл да шёл, и дошёл до избушки, зашёл туда и сказал: «Сильный Идолище! Не погуби меня: скажи, как на Русь попасть?» - «Фу-фу! - проговорил Идолище. - Русскую коску никто не звал, сама пришла. Ну, пойди же ты за тридцать озёр; там стоит на куриной ножке избушка, а в избушке живёт яга-баба; у ней есть орёл-птица, и она тебя вынесет». Вот добрый молодец шёл да шёл, и дошёл до избушки; зашёл в избушку, яга-баба закричала: «Фу, фу, фу! Русская коска, зачем сюда пришла?». Тогда Ивашко сказал: «А вот, бабушка, пришёл я по приказу сильного Идолища попросить у тебя могучей птицы орла, чтобы она вытащила меня на Русь». - «Иди же ты, - сказала яга-баба, - в садок; у дверей стоит караул, и ты возьми у него ключи и ступай за семь дверей; как будешь отпирать последние двери - тогда орёл встрепенётся крыльями, и если ты его не испугаешься, то сядь на него и лети; только возьми с собою говядины, и когда он станет оглядываться, ты давай ему по куску мяса.
Ивашко сделал все по приказанью ягой-бабки, сел на орла и полетел; летел-летел, орёл оглянулся - Ивашко дал ему кусок мяса; летел-летел и часто давал орлу мяса, уж скормил всё, а ещё лететь не близко. Орёл оглянулся, а мяса нет; вот орёл выхватил у Ивашка из холки кусок мяса, съел и вытащил его в ту же дыру на Русь…
Но всё так гладко быть не может - вынужден признать, что нигде в письменных и устных первоисточниках, нет указаний на то, что орёл по имени Стратим и по фамилии Гагана был двуглавым. Это, безусловно, существенный минус для моих умопостроений и, будь я «профессиональным историком», диссертацию я бы не защитил ввиду слабой доказательной базы.
Но Бог миловал, я кандидат других наук и поэтому могу сделать то, что «профессиональным историкам» и в голову не придёт. А именно, сопоставить информацию о Гагане из сказок и заговоров и узоры на тканях и наличниках. Это вполне правомочно сделать, поскольку это два - вербальный и визуальный - побега народного творчества, произрастающие из одного корня и взаимодополняющие друг друга. И из сопоставления этого можно сделать лишь один вывод: на роль двуглавого орла, коего русичи с Х века нашей эры (а скифо-сарматы с VII-III веков до нашей эры!) изображали на одежде, оружии и наличниках, никаких других подходящих кандидатов, кроме Гаганы-Стратима просто нет!
В пользу моей версии говорит одно косвенное, но архиважное свидетельство. У Гаганы, как и положено Мировому орлу со времён обитания Ан Зу на дереве Хулуппу, есть пресмыкающийся оппонент, обитающий при корнях Мирового древа. Это змея Гарафена: «На море, на Окияне, на острове Буяне, стоит дуб ни наг ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно чёрное, на том руне лежит змея Гарафена» (заговор против ужаления змеи; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
Мы уже видели эту оконную группу в V главе, настало время рассмотреть её повнимательнее: на верхнем наличнике (читай - на вершине Мирового древа) помещён двуглавый орёл; двухвостая змея с женским лицом на нижнем - это и есть Гарафена; бьюсь об заклад, что на фасадной стороне ставней имеется растительный узор, которым обозначено Мировое древо.
Гарафене тоже приписывалась исключительная магическая сила. Считалось, что она является помощницей при родах, поэтому облик змеиной девы оказался массово растиражирован на многочисленных оберегах - змеевиках. Благодаря им, в обилии дошедшим до нас, облик Гарафены мы представляем себе более, чем ясно. И у Гарафены тоже выявляется анатомическая особенность - у неё два змеиных хвоста (зачастую ошибочно принимаемых за редуцированные нижние конечности).
Золотой амулет-змеевик, принадлежавший Владимиру Мономаху (утерян им во время охоты и случайно найден в лесу восемь веков спустя).
Языческая Гарафена весьма продолжительное время успешно сосуществовала с христианством.
Как это связано с двуглавостью птицы Гаганы? А так, что Верхний мир и Нижний, по языческим представлениям зеркально отражают друг друга. Гагана и Гарафена находятся на полюсах, в диаметрально противоположных точках языческой Вселенной: первая на вершине Мирового дерева, вторая - между корней. Логично предположить, что если у «нижнего» божества дуплицирована нижняя часть тела, то у «верхнего» должна быть удвоена верхняя (предлагаю вернуться чуть выше и ещё раз взглянуть, как эта антитеза воплощена на барельефе эрзерумской мечети).
Стоит отметить, что шумеро-аккадская мифология никакой сходной символики не демонстрирует. Но тогда резонно предположить, что месопотамские и славянские верования развивались не друг из друга, а параллельно, произрастая из общего первоисточника. Причём, славянские взгляды на мироустройство более сложны и целостны - на их фоне шумерская космология выглядит незаконченным конспектом. Да, и миф объясняющий, как у Ан Зу появилась вторая голова, положа руку на сердце, производит впечатление довольно натянутого, выдуманного постфактум.
Происхождение Гарафена имеет скифское. Её прообраз - скифская змееногая богиня земли Апи.
Апи (золотой ритуальный конский налобник из кургана Большая Цимбалка; IV век до нашей эры).
А как мы помним из предыдущей главы, самое раннее изображение двуглавой птицы, найденное под украинской Поповкой, относится, как раз, к скифо-сарматскому периоду. То есть, на территорию будущей Руси и Гагана, и Гарафена были привнесены одновременно, одними и теми же людьми.
Когда именно они попали в славянский фольклор сказать затруднительно. Видимо, одновременно с таким комплексным персонажем, как остров Буян. И так же, как Буян/Березань происходит от авестийской Хара Березайти, так и у Гаганы нет и не может быть иного прообраза, кроме «млекопитающей» Сен-птицы. И нет никаких промежуточных форм или аналогов, которые могли бы прийти на Русь через Византию, Орду, Священную Римскую империю или Папуа-Новую Гвинею. А наличие санскритских корней в её имени указывает на то, что будущие славяне познакомились с ней ещё до раскола ариев на индо- и ираноязычных. Можно уверенно сказать, что Гагана унаследовалась Русью (а орёл Хресвельг скандинавами) напрямую от наших общих арийских предков.
Таким образом, сам вопрос «откуда двуглавый орёл попал на Русь?» смысла не имеет. Ибо он был на Руси всегда. Более того, прародители людей, которые составят этническую основу Руси, знали его задолго до того, как осели в местах, ныне именуемых Россией. Они принесли его с собой со своей арийской прародины и на протяжении всей этой долгой дороги домой берегли его и хранили. И божественный орёл отплатил за такое почтение - он распростёр над нашей страной свои крылья, взял её под свою сакральную защиту. Ведь, герб это не просто пафосная картинка - это государственный, то есть, наш общий самый главный оберег.
Окончание следует.
Орлов Владимир,
криптоорнитолог.
К моменту появления на карте мира Хеттского царства, арии покорили гигантские пространства от Атлантики до Байкала. Однако, империей эта территория так и не стала, а цена за господство в Евразии не заставила себя долго ждать. Чем дальше расходились волны арийской экспансии, тем больше между некогда монолитными племенами ослабевали контакты, рвались связи, забывались родственные отношения, терялись объединяющие начала. Зато усиливалось отчуждение, копились различия - сначала бытовые и культурные, а потом идеологические и языковые.
Именно по лингвистическим особенностям наука вычислила, что некогда в семье арийских народов произошёл раскол - поздних ариев так и делят на индоязычных и ираноязычных. К ираноязычным арийским племенам относились и саки (от тотемного животного «сака» - олень), которых мы лучше знаем в греческом произношении, как скифов, и частично затрагивали в предыдущей главе.
Хотя, скорее, всё было с точностью до наоборот. Язык консервативен сам по себе, по своей функции. Можно как угодно глумиться над родной речью, можно убрать из употребления «ять» и «ижицу», а «кофе» сделать средним родом, но указом ввести с понедельника абсолютно новое общенациональное средство коммуникации невозможно. Поэтому, языковые различия выросли, образно говоря, уже на могиле арийского единства.
Что стало причиной раскола мы, вряд ли, уже установим - просто констатируем, что он случился. Проиграли в нём будущие «индоязычники». Они сохранили верность священным «Ведам» и дедовским богам и вынуждены были уйти на полуостров Индостан, где, разгромив дравидов и гондов, основали государство Ариаварта.
В индуизме есть птицеобразное божество Гандаберунда и хотя в «Ведах» нигде не дано описание его внешности, по традиции он изображается в виде гигантского двуглавого орла, несущего в когтях и клювах по слону.
А ираноязычным победителям потребовалось как-то обосновать свои претензии. Для этого была необходима новая идеология, а идеология тогда была неотделима от вероисповедания, поскольку правильным и законным считалось лишь то, что исходит от богов. Соответственно, идеологи победителей взялись генерировать новый культ.
За основу взяли «Веды». Только поменяли полярность. Если у индоязычных ариев дэвы были положительными персонажами, а асуры - отрицательными, то у их ираноязычных братьев дэвы стали демонической стороной, а ахуры - богами. А потом пришёл Тот, чей верблюд стар и разъяснил, что бог один, зовут его Ахура-Мазда (Мудрый Господь), а все остальные надмирные создания - суть лишь его эманации.
Однако, каким бы всеблагим и всемогущим не был бы господь, ему, всё-равно, требуются помощники. Поэтому даже в монотеистических религиях центральное божество с разной степени интенсивностью обрастает ангелами и архангелами, херувимами и серафимами, мучениками и исповедниками, имамами и язатами; а в некоторых случаях даже обзаводится семьёй и детьми.
Ахура-Мазда исключением не стал. У него скоро появилась дочь (и его же женская ипостась) - Ардви-Сура Анахита. А дальше пошло по нарастающей - предыдущий пантеон перетряхнули, реанимировали из него кое-каких божеств и вписали их в свиту Мудрого Господа. В основном, конечно, туда попали те, кто ранее был на вторых ролях и конкуренцию богам первой величины не составлял. Одной из таких сущностей стала Саэна-мерего.
Слово «мерего» переводится как «птица». Саэна (Сен) считается её именем, хотя, на самом деле, более указывает на её видовую принадлежность, поскольку происходит от санскритского «шьена» - орёл (то есть, корни этого образа уходят ещё во времена арийской общности).
В канонической «Авесте» Саэна упоминается всего один раз, в «Вэртрагна-яште»:
Помолимся Вэртрагне,
Созданию Ахуры.
Вэртрагна облекает
Дома скотом и счастьем,
Как Саэна огромная
И тучи дождевые
Окутывают горы.
Молюсь я ради счастья... («Вэртрагна-яшт» XV:41)
Однако, такая скудость упоминаний говорит не о неразработанности образа, а, напротив, об его исчерпанности. Извиняюсь за тавтологию, но в «Авесту» Саэна-птица попала на излёте. К моменту написания священной книги зороастрийцев это был уже глубоко архаичный персонаж, к которому ни добавить, ни прибавить было уже нечего.
Кстати, Вэртрагна, которому посвящён яшт, это тоже сильно искажённое санскритское Вритрахан (убийца дракона Вритры). Таким прозвищем именуют в «Ведах» бога Индру. Индра - громовержец по профессии и царь богов по должности (так же, как Нинурта, Адду, Тешуб, Зевс и все остальные громовники-драконоборцы), что делает понятным упоминание божественного орла именно в посвящённом ему гимне.
Но если самостоятельного развития образ птицы Сен в авестийской литературе не получает, то… помните, мы в предыдущей главе выявили закономерность - образ божественной птицы обычно развивается параллельно образу Мирового дерева.
Авестийское Мировое дерево зовётся Гао-Керена (Гокирн). Вообще-то, имён у него много - Лучистое растение, Древо жизни, Дерево всех семян, Дерево орла… стоп, с этого момента поподробней!
В отличие от шумерского Хулуппу, с которым можно обращаться весьма фамильярно, выкорчевать, например, посадить у себя в саду, а потом срубить и сделать из него кушетку и стул, Гао-Керена растёт в труднодоступном месте, на краю света, посреди сакрального моря Фрахвкард, что исключает доступ к нему случайных праздношатающихся искателей приключений.
Опять же, в отличие от Хулуппу, Гао-Керена имеет более значимую роль и смысловую нагрузку: оно продуцирует семена всех мыслимых и немыслимых растений. Отсюда и одно из его названий - Дерево всех семян. По зороастрийским представлениям, вся растительность, которую дано нам осязать, происходит из спор, образующих на Гао-Керена и разносимых ветром по свету. А ветер создаёт взмахами своих крыльев гигантский орёл, сидящий на вершине Древа жизни - поэтому его так же называют Деревом орла.
Как того орла зовут подсказать? Правильно - Саэна… ну, или Хресвельг - Пожиратель трупов, который сидит на вершине скандинавского Мирового дерева - ясеня Иггдрасиль. Его роль точно такая же - создавать взмахами крыльев ветер. Вернее, потоки энергии, питающие всю Вселенную. Таким образом, с видовой принадлежностью Мировой птицы мы определились - это орёл.
По месту своего обитания Саэна получит прозвище Вершинник (что значит «Тот, кто живёт на вершине [дерева или горы]»). На пехлеви это звучит как Симург. Под таким именем он попадёт в ислам.
В исламе двуглавый орёл это хранитель пятых небесных врат (барельеф из Иконии, 1220 год).
Мусульманское Мировое дерево называется Туба. Как и положено любому Мировому древу, оно пронзает собой все Миры Вселенной. Корни его уходят глубоко в недра горы Каф, а крона простирается над раем: «Пророк (мир ему и благословение) сказал: Туба - это дерево, которое растёт в Раю, корни его - в моём доме, а тень от ветвей падает на весь Рай. Каждый дом в Раю стоит под ветвью этого дерева».
Дерево Туба уже даже не всеплодно, а всепроизводяще - на его ветвях вызревают не только съедобные плоды, но и одежда и украшения: «На нём растут любые фрукты, а листья его - короны, браслеты, кольца, серьги, халаты. Если мумин [обитатель рая] возьмёт с него один халат, вместо него вырастут два новых».
В кроне дерева Туба и свито гнездо птицы Симург:
- Дерево Туба это огромное дерево. Тот, кто неплохо знает рай, видит его всякий раз, когда по нему прогуливается. В центре этих десяти гор, о которых я тебе говорил, есть одна, там и находится дерево Туба.
- Но приносит ли оно плоды?
- Все плоды этого мира растут на этом дереве. Плоды, которые сейчас перед тобой, тоже растут на этом дереве. Если бы этого Дерева не существовало, перед тобой сейчас не было бы ни плода, ни дерева, ни цветка, ни растения.
- Плоды, деревья и цветы, какое отношение они имеют к этому Дереву?
- Симург свил своё гнездо на вершине дерева Туба. На заре он вылетает из своего гнезда и простирает свои крылья над землёй. От воздействия его крыльев появляются плоды на деревьях, а растения прорастают из Земли (Шайх аль-Ишрак).
Барельеф эрзерумской мечети (около 1250-го года): весь канон Мирового древа соблюдён - орёл на вершине, змея у корней.
Надеюсь, что не оскорблю ничьих религиозных чувств, если заключу, что мусульманские представления о Мировом древе и его обитателях - всего-лишь калька с иранских доисламских верований.
Западная Европа впервые увидела двуглавых орлов в мусульманской Испании в XI-XII веках (на Руси, как мы помним, его вовсю изображали уже в Х веке).
Но мы забежали немного вперёд…
В книге «Бундахишн» («Сотворение основы»), этакой зороастрийской естественно-научной энциклопедии на все случаи жизни, всплывает весьма оригинальная черта физиологии Саэны - самки данного вида, оказывается, вскармливают птенцов молоком: «Из них [птиц] два [вида], у которых есть молоко в сосцах, и они выкармливают им своих детёнышей: Саэна-птица и летучая мышь, которая летает по ночам [летучую мышь зороастрийские биологи ошибочно относили к птицам]».
Идиоматическое выражение «птичье молоко», означающее нечто редкое до чрезвычайности, помните? - Так, это про её, птицы Саэны, молоко. Откуда, спросите, пришло это выражение в наш фольклор? - А оттуда и пришло…
Более того, исстари русичам отлично было знакомо не только пресловутое молоко, но и сама «млекопитающая» птица - на Руси Саэну звали Гаганой. В сказках и былинах птица Гагана появляется редко, зато заговоры апеллируют к ней, как к носителю огромной магической силы, с завидным постоянством.
По крупицам из заговорных формул восстанавливается облик Гаганы. Она имеет исполинские размеры, железный клюв и медные когти… Надеюсь, вы не успели забыть, что у Ан Зу тоже были крупные габариты и медные когти (те самые, которыми он некогда разорвал небо).
Так же, надеюсь, что вы ещё помните, что с шумеро-аккадского Ан Зу переводится как Небесная Птица. Так вот, имя Гагана происходит от санскритского «гаган» - небеса, то есть, Гагана-птица и Ан Зу - это одно и тоже имя, произнесённое на разных языках!
Русские заговоры говорят, что птица Гагана среди птиц - «старшая и бόльшая», а Ан Зу шумеры считали «первой птицей на земле». Это тоже синонимы, только по-разному сформулированные.
Прозвище Ан Зу - Им-Дугуд (Буря-Ветер). Прямых аналогий ему я не нашёл, но тут стоит вспомнить тот факт, что Гагана в аватаре Стратим-птицы была личным животным или даже воплощением славянского повелителя ветров Стрибога. Связь очевидна! Рискну предположить, что последний на ранних стадиях культа имел зооморфный образ. Ну, а кем он мог представляться нашим предкам, если не гигантской птицей?
Впрочем, выше мы отследили, что в мифологиях других народов орёл всегда был спутником и атрибутом богов-громовержцев. Что ж, и наша Гагана не исключение - она великолепно управляется с «громовыми стрелами»: «Летел орёл из-за Хвалынского моря, разбросал кремни и кремницы по крутым берегам, кинул громову стрелу во сыру землю. И как отродилась от кремня и кремницы искра, от громовой стрелы полымя, и как выходила грозная туча, и как проливал сильный дождь, что им покорилась и поклонилась селитра-порох, смирным-смирнехонько» (заговор против ратных орудий; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
Незаметно мы подошли к первому ключевому моменту нашего исследования. Нам требуется доказать, что Ан Зу, Саэна, Симург, Хресвельг и Гагана - это один и тот же персонаж. Поскольку прямых признаков у нас маловато, будем исходить из второстепенных деталей. Давайте перечислим особые приметы местности, где вьют свои гнёзда Анзуды-Саэны-Симурги.
Во-первых, там произрастает огромное, до неба дерево, как правило, дуб: «…забежал в тридесятое царство, где растет такой дуб, что корнями в землю врос, а вершина в небе. Взобрался на дуб, обернулся иглой, воткнулся под кору и сидит там» (белорусская народная сказка «Синяя свита навыворот сшита»).
Во-вторых, дерево растёт на горе: «Преодолев множество препятствий, карабкаясь с камня на камень, шахзаде достиг наконец вершины горы и увидел, что гора эта возвышается до небес, а на вершине её растёт огромное дерево» (иранская народная сказка «Рассказ о пророке Сулеймане, птице Симург и предопределении судьбы»).
В-третьих, там неподалёку плещется море: «Упал Иван-царевич на самое взморье, опамятовался и видит - только небо и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат - бьёт их погода» (русская народная сказка «Молодильные яблоки»). Не Фрахвкард ли то море называется?!
Нам это место более знакомо в пушкинской интерпретации: «У Лукоморья дуб зелёный»… Пресловутый дуб зелёный или, в оригинале, мокрецкий - это и есть наше, исконно-славянское Мировое древо. На нём и обитает птица Гагана:
Далеко за синим морем-океаном, за морем-океаном хвалынским, на середине того моря-океана хвалынского стоит остров Буян, а на острове том Буяне есть дуб высокий, а на дубе том высоком сидит птица огромная, птица Гагана, а у птицы Гаганы той железный клюв и медные когти… (заговор против чёрных муриев; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
А почему вы меня за руку не хватаете и не обвиняете в подлоге? А надо бы! Ведь мы вели разговор про Саэну и Гагану, а приведённые выше цитаты из сказок «Синяя свита навыворот сшита» и «Молодильные яблоки» относятся к Ногай-птице!
А это второй ключевой момент. Теперь надо доказать, что Гагана, Ногай-птица и Стратим-птица - это тоже одно лицо (если, конечно, это вам ещё не очевидно!).
В заговорах неоднократно повторяется, что Гагана всем «птицам старшая и бόльшая». А псевдохристианские «Голубиные книги» в ранних редакциях называют матерью всех птиц Стратим-птицу, в поздних - птицу Ногай. Думаю, не надо иметь высшего филологического образования, чтобы понять, что «всем птицам старшая и бόльшая» и «всем птицам мати» - это полностью тождественные формулы. И подразумевают они одно существо, фигурирующее в разных источниках под разными именами. Вернее, под разными псевдонимами.
Истинное имя божественной птицы, скорее всего, было так глубоко табуировано (тем более, что считалось, что она обладает магической мегасилой), что сгинуло вместе с немногими посвящёнными, которые в тайне хранили его. А всё то, что дошло до нас - всего лишь прозвища. Гагана (небесная), например, типичная эпиклеса (прозвище, которое даётся божеству по какой-либо его специфической черте или атрибуту). Этимология слова Стратим неясна, но это, явно, не первородное имя нашего героя, иначе бы оно не сменилось с такой лёгкостью на Ногай.
Светлана Васильевна Жарникова недоумевает, откуда мог взяться на Руси такой узор с двуглавой птицей, несущей на груди женщину - даю рецепт:
…берём изображение с сасанидского ритуального блюда «Симург возносит Анахиту на небо»…
…и совмещаем с рисунком с ритуального блюда «Симург двуглавый».
Из нашего совместного арийского прошлого пришла в русский фольклор не только «всех птиц мати» и её молоко, но и сама её обитель - остров Буян, сакральный центр славяно-языческой Вселенной. Его прообраз - авестийская Мировая гора Хара Березайти.
В переводе с языка «Авесты» Хара Березайти означает «Высокий Источник». А Буян… это в отношении одушевлённых предметов буян - обладатель агрессивно-скандального характера, а применительно к географии буян - «открытое со всех сторон, возвышенное место, базарная площадь, амбар» (Потебня, Преображенский, Фасмер); «нечто возвышенное» (Соболевский). Ключевое слово - возвышенный, высокий - совпало!
Второе название Буяна, благодаря кипучему таланту Александра Сергеевича несколько потеснённое из нашей памяти, - Березань. Это даже не перевод, а произнесённое по-русски зендское Березайти!
Поэтому, чему удивляться, если наша Гагана/Стратим/Ногай-птица даже в мелочах соответствует стандартам Мирового орла?
Почему я так уверен в видовой принадлежности Гаганы? - Так тому тоже есть свидетельство. В такую же ситуацию, как главный герой сказки «Молодильные яблоки», попадет и главный герой сказки «Три царства - медное, серебряное и золотое». Ему тоже нужно выбраться из Нижнего мира на белый свет. И ему тоже помогает птица:
…Вот Ивашко шёл да шёл, и дошёл до избушки, зашёл туда и сказал: «Сильный Идолище! Не погуби меня: скажи, как на Русь попасть?» - «Фу-фу! - проговорил Идолище. - Русскую коску никто не звал, сама пришла. Ну, пойди же ты за тридцать озёр; там стоит на куриной ножке избушка, а в избушке живёт яга-баба; у ней есть орёл-птица, и она тебя вынесет». Вот добрый молодец шёл да шёл, и дошёл до избушки; зашёл в избушку, яга-баба закричала: «Фу, фу, фу! Русская коска, зачем сюда пришла?». Тогда Ивашко сказал: «А вот, бабушка, пришёл я по приказу сильного Идолища попросить у тебя могучей птицы орла, чтобы она вытащила меня на Русь». - «Иди же ты, - сказала яга-баба, - в садок; у дверей стоит караул, и ты возьми у него ключи и ступай за семь дверей; как будешь отпирать последние двери - тогда орёл встрепенётся крыльями, и если ты его не испугаешься, то сядь на него и лети; только возьми с собою говядины, и когда он станет оглядываться, ты давай ему по куску мяса.
Ивашко сделал все по приказанью ягой-бабки, сел на орла и полетел; летел-летел, орёл оглянулся - Ивашко дал ему кусок мяса; летел-летел и часто давал орлу мяса, уж скормил всё, а ещё лететь не близко. Орёл оглянулся, а мяса нет; вот орёл выхватил у Ивашка из холки кусок мяса, съел и вытащил его в ту же дыру на Русь…
Но всё так гладко быть не может - вынужден признать, что нигде в письменных и устных первоисточниках, нет указаний на то, что орёл по имени Стратим и по фамилии Гагана был двуглавым. Это, безусловно, существенный минус для моих умопостроений и, будь я «профессиональным историком», диссертацию я бы не защитил ввиду слабой доказательной базы.
Но Бог миловал, я кандидат других наук и поэтому могу сделать то, что «профессиональным историкам» и в голову не придёт. А именно, сопоставить информацию о Гагане из сказок и заговоров и узоры на тканях и наличниках. Это вполне правомочно сделать, поскольку это два - вербальный и визуальный - побега народного творчества, произрастающие из одного корня и взаимодополняющие друг друга. И из сопоставления этого можно сделать лишь один вывод: на роль двуглавого орла, коего русичи с Х века нашей эры (а скифо-сарматы с VII-III веков до нашей эры!) изображали на одежде, оружии и наличниках, никаких других подходящих кандидатов, кроме Гаганы-Стратима просто нет!
В пользу моей версии говорит одно косвенное, но архиважное свидетельство. У Гаганы, как и положено Мировому орлу со времён обитания Ан Зу на дереве Хулуппу, есть пресмыкающийся оппонент, обитающий при корнях Мирового древа. Это змея Гарафена: «На море, на Окияне, на острове Буяне, стоит дуб ни наг ни одет, под тем дубом стоит липовый куст, под тем липовым кустом лежит златой камень, на том камне лежит руно чёрное, на том руне лежит змея Гарафена» (заговор против ужаления змеи; цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).
Мы уже видели эту оконную группу в V главе, настало время рассмотреть её повнимательнее: на верхнем наличнике (читай - на вершине Мирового древа) помещён двуглавый орёл; двухвостая змея с женским лицом на нижнем - это и есть Гарафена; бьюсь об заклад, что на фасадной стороне ставней имеется растительный узор, которым обозначено Мировое древо.
Гарафене тоже приписывалась исключительная магическая сила. Считалось, что она является помощницей при родах, поэтому облик змеиной девы оказался массово растиражирован на многочисленных оберегах - змеевиках. Благодаря им, в обилии дошедшим до нас, облик Гарафены мы представляем себе более, чем ясно. И у Гарафены тоже выявляется анатомическая особенность - у неё два змеиных хвоста (зачастую ошибочно принимаемых за редуцированные нижние конечности).
Золотой амулет-змеевик, принадлежавший Владимиру Мономаху (утерян им во время охоты и случайно найден в лесу восемь веков спустя).
Языческая Гарафена весьма продолжительное время успешно сосуществовала с христианством.
Как это связано с двуглавостью птицы Гаганы? А так, что Верхний мир и Нижний, по языческим представлениям зеркально отражают друг друга. Гагана и Гарафена находятся на полюсах, в диаметрально противоположных точках языческой Вселенной: первая на вершине Мирового дерева, вторая - между корней. Логично предположить, что если у «нижнего» божества дуплицирована нижняя часть тела, то у «верхнего» должна быть удвоена верхняя (предлагаю вернуться чуть выше и ещё раз взглянуть, как эта антитеза воплощена на барельефе эрзерумской мечети).
Стоит отметить, что шумеро-аккадская мифология никакой сходной символики не демонстрирует. Но тогда резонно предположить, что месопотамские и славянские верования развивались не друг из друга, а параллельно, произрастая из общего первоисточника. Причём, славянские взгляды на мироустройство более сложны и целостны - на их фоне шумерская космология выглядит незаконченным конспектом. Да, и миф объясняющий, как у Ан Зу появилась вторая голова, положа руку на сердце, производит впечатление довольно натянутого, выдуманного постфактум.
Происхождение Гарафена имеет скифское. Её прообраз - скифская змееногая богиня земли Апи.
Апи (золотой ритуальный конский налобник из кургана Большая Цимбалка; IV век до нашей эры).
А как мы помним из предыдущей главы, самое раннее изображение двуглавой птицы, найденное под украинской Поповкой, относится, как раз, к скифо-сарматскому периоду. То есть, на территорию будущей Руси и Гагана, и Гарафена были привнесены одновременно, одними и теми же людьми.
Когда именно они попали в славянский фольклор сказать затруднительно. Видимо, одновременно с таким комплексным персонажем, как остров Буян. И так же, как Буян/Березань происходит от авестийской Хара Березайти, так и у Гаганы нет и не может быть иного прообраза, кроме «млекопитающей» Сен-птицы. И нет никаких промежуточных форм или аналогов, которые могли бы прийти на Русь через Византию, Орду, Священную Римскую империю или Папуа-Новую Гвинею. А наличие санскритских корней в её имени указывает на то, что будущие славяне познакомились с ней ещё до раскола ариев на индо- и ираноязычных. Можно уверенно сказать, что Гагана унаследовалась Русью (а орёл Хресвельг скандинавами) напрямую от наших общих арийских предков.
Таким образом, сам вопрос «откуда двуглавый орёл попал на Русь?» смысла не имеет. Ибо он был на Руси всегда. Более того, прародители людей, которые составят этническую основу Руси, знали его задолго до того, как осели в местах, ныне именуемых Россией. Они принесли его с собой со своей арийской прародины и на протяжении всей этой долгой дороги домой берегли его и хранили. И божественный орёл отплатил за такое почтение - он распростёр над нашей страной свои крылья, взял её под свою сакральную защиту. Ведь, герб это не просто пафосная картинка - это государственный, то есть, наш общий самый главный оберег.
Окончание следует.
Орлов Владимир,
криптоорнитолог.