Горная фантазия равнинных обитателей-5 (часть II)
Начало тут.
ПРОТОТИП НОЯ.
Человека, который благодаря еврейской PR-компании стал всемирно известен под псевдонимом Ной, на самом деле звали Зиусудра. Он же Утнапишти, он же Ксисутрос, он же Атрахасис.
Юного красавца Зиусудру-Утнапишти евреи переделали в седобородого патриарха Ноя.
Несмотря на обилие имён, под ними, определённо, понимается одна и та же личность. Дело в том, что Зиусудра, Утнапишти и Ксисутрос это, соответственно, шумерское, аккадское и греческое звучание имени «Познавший жизнь долгих дней» (то есть, бессмертие - об этом впереди), а Атрахасис - это даже не имя, а титул, означающий «превосходящий мудростью» (вариант подхалимского «мудрейший из мудрых»).
Жил он в Месопотамии, в городе Шуруппаке - ныне городище Телль Фара в иракской провинции Аль-Кадисия. И по национальности был он вовсе не евреем, а шумером, что уже само по себе ставит под большое сомнение кое-чьи претензии на исключительность и богоизбранность.
У шумеров миф о Потопе существовал в виде самостоятельного произведения, у аккадцев, а, позднее, у ассиро-вавилонян был включён в качестве фрагмента в эпос о Гильгамеше. Последнее имя - надеюсь, вы не успели забыть! - нам хорошо знакомо по « Горной фантазии…-2». Там же упоминали мы и Утнапишти - это к нему отправился Гильгамеш, дабы выведать, как получил он секрет бессмертия. А дело было так… для полноты картины я буду использовать сразу оба текста - и шумерский, и аккадский - поэтому не удивляйтесь, если в одном фрагменте будет звучать одно, а в другом другое имя нашего героя.
Шумеро-аккадский рассказ о Потопе во многом выглядит логичнее еврейской версии и помогает нивелировать её несостыковки. В иудейском варианте поведение Иеговы выглядит, мягко говоря, шизофреничным - одной рукой он насылает Потоп, а другой спасает Ноево семейство. Объясняется это тем, что когда евреи законспектировали свой фольклор в «Ветхом завете», они уже были монотеистами. Шумерам в этом плане было проще - богов у них было много и решение о Потопе они принимали коллегиально.
Богов давно уже раздражали кипучая деятельность смертных и производимый ими гомон. А потому на совете за предложение бога Энлиля устроить Потоп проголосовали все присутствующие при одном воздержавшемся. Общую идею устроить людям холокост не поддержал только добрый бог Эа (Энки), но его «повязали» юридически - все боги принесли самую страшную клятву, что уничтожат человечество и не проболтаются о своих планах смертным.
Имя Эа переводится как «Тот, чей дом вода»; созвездие Эа сегодня мы называем Водолеем.
Однако, Эа оказался тоже юридически подкован и нашёл способ обойти условия клятвы. Он спустился на грешную землю, пришёл в город Шуруппак и начал разговаривать - нет, не со смертными - с домами!
Богов великих потоп устроить склонило их сердце.
Совещались отец их Ану, Энлиль, герой, их советник,
Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги.
Светлоокий Эа с ними вместе клялся,
Но хижине он их слово поведал:
«Хижина, хижина! Стенка, стенка!
Слушай, хижина! Стенка, запомни!
Шуриппакиец, сын Убар-Туту,
Снеси жилище, построй корабль,
Покинь изобилье, заботься о жизни,
Богатство презри, спасай свою душу!
На свой корабль погрузи всё живое.
Тот корабль, который ты построишь,
Очертаньем да будет четырёхуголен,
Равны да будут ширина с длиною,
Как Океан, покрой его кровлей!» («О всё повидавшем», табличка XI).
В хижине, как вы, видимо, уже поняли, обитал Зиусудра-Утнапишти. Он оказался благодарным слушателем и на следующее же утро приступил к постройке ковчега. Однако, скоро стало понятно, что своими силами Зиусудра построить корабль до назначенного богами срока не успеет. На выручку вновь пришёл филантроп Эа.
Жители Шуруппака считали главным из богов зловредного Энлиля. Зиусудра собрал их на сход и публично отрёкся от него, заявив, что отныне исповедует Эа. В рядах горожан это вызвало смятение, поскольку наличие среди них еретика и расстриги могло вызвать гнев Энлиля и навлечь кару на весь город. Пользуясь их шоковым состоянием, Зиусудра предложил сделку - он навсегда покинет Шуруппак, если горожане помогут построить ему корабль:
Мой бог не согласен с вашим богом.
Друг на друга гневаются Энки и Энлиль.
Они изгоняют меня из града,
Оттого, что я поклоняюсь Энки,
Он сообщил мне это решенье.
Не могу я жить во граде вашем,
Не могу ступать по земле Энлиля («Миф о Зиусудре»).
А правоверные шуруппакчане только рады были спровадить от себя поскорее и подальше раскольника и всем городом вышли на субботник:
Едва занялось сияние утра,
По зову моему весь край собрался,
Всех мужей я призвал на повинность -
Дома сносили, разрушали ограду.
Ребенок смолу таскает,
Сильный в корзинах снаряженье носит.
В пятеро суток заложил я кузов:
Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,
По сто двадцать локтей края его верха.
Заложил я обводы, чертёж начертил я:
Шесть в корабле положил я палуб,
На семь частей его разделивши ими;
Его дно разделил на девять отсеков,
Забил в него колки водяные,
Выбрал я руль, уложил снаряженье.
Три меры кира в печи расплавил;
Три меры смолы туда налил я,
Три меры носильщики натаскали елея:
Кроме меры елея, что пошла на промазку,
Две меры елея спрятал кормчий.
Для жителей града быков колол я,
Резал овец я ежедневно,
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым
Народ поил, как водой речною,
И они пировали, как в день новогодний.
Открыл я благовонья, умастил свои руки.
Был готов корабль в час захода Солнца («О всё повидавшем», табличка XI).
Как видно из текста, корабль Зиусудры сильно отличался от ковчега Ноя. Причём не только размерами и количеством палуб, но и формой. Долгое время из-за слов «…очертаньем да будет четырехуголен, равны да будут ширина с длиною…» считалось, что в плане судно Зиусудры было квадратным. Однако, при более скрупулезном переводе выяснилось, что в первоисточнике слова «четырёхугольный» нет, а равные между собой «ширину с длиною» надо понимать не как стороны квадрата, а как диаметры. То есть, корабль Зиусудры был в плане округлым, а по форме напоминал детский волчок. Или две тарелки, сложенные вместе, одна на одну, углублениями внутрь, как хозяйки накрывают недоеденную пищу. Многие неангажированные исследователи, в основном из числа продолжателей дела Захарии Ситчина, углядели в такой компоновке внешнее сходство с классическим описанием «летающей тарелки» и сделали далеко идущий вывод, что Эа был пришельцем и идею судна Зиусудре подсказал исходя из конструкции своего летательного аппарата.
Единицы длины и площади в процитированном отрывке приведены абсолютно неверно - при литературной обработке, видимо, пожертвовали точностью для того, чтобы не нарушать ритмику стиха. В первоисточнике же обозначено, что площадь каждой палубы корабля Зиусудры была равна 1 ику - около трети гектара; а высота бортов 10 гар - около 60 метров (в 5 раз больше, чем у Ноева ковчега!). К тому же, если упомянутые «ширину с длиною» рассматривать не как диаметры, а как радиусы, то и длина судна окажется точно равна длине ковчега - но это собственная догадка автора, которую ещё предстоит доказать или опровергнуть.
Совершеннее корабль Зиусудры был и в том, что если ковчег Ноя представлял из себя, по сути, неуправляемую баржу, то у него имелись рули, которыми, осуществлялось управление. Но самым большим отличием было даже не это, а то, что Ноев ковчег был безымянным, а у корабля Зиусудры было имя. Назывался он Ма-Гур-Гур - «лодка, которая может опрокидываться и кувыркаться». А из этого факта «птенцы гнезда Ситчина» делают другой поспешный вывод, что корабль Зиусудры был подводной лодкой. Впрочем, оставим им на откуп изучение внутреннего устройства судна Ма-Гур-Гур, поскольку нас больше интересует то, что происходило снаружи.
Едва занялось сияние утра,
С основанья небес встала чёрная туча.
Адду [бог грозы и дождя] гремит в её середине,
Шуллат и Ханиш [гонцы бога грозы] идут перед нею,
Идут, гонцы, горой и равниной.
Эрагаль [бог преисподней] вырывает жерди плотины,
Идёт Нинурта [бог войны], гать прорывает,
Зажгли маяки Ануннаки [боги, обитающие не на небе, а на земле и под землёй],
Их сияньем они тревожат землю.
Из-за Адду цепенеет небо,
Что было светлым, - во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, настигая землю.
Не видит один другого,
И с небес не видать людей («О всё повидавшем», табличка XI).
Общая картина нам знакома из книги «Берешит». Катастрофа началась с дождя, причём он сопровождался такой грозой, что у очевидцев сложилось мнение, что «земля раскололась».
Громовержец Адду, верхом на небесном быке, символизирующем грозовую тучу.
А вот дальше следует серьёзное уточнение! Если в еврейском варианте описания Потопа ветер не фигурирует и, даже напротив, появление ветра как-то способствует прекращению подъёма воды, то в шумерской версии ветер активный участник катаклизма уже с первого момента. Причём, шумерский первоисточник конкретно указывает, что это был южный ветер. О чём это говорит?
Детский вопрос «куда дует ветер?» имеет вполне исчерпывающий ответ - из области высокого давления в область низкого давления. В метеорологии область низкого давления называется циклоном, а область высокого давления - антициклоном. Таким образом, миф о Зиусудре и поэма о Гильгамеше описывают не просто гипотетический Потоп, а вполне конкретную погодную ситуацию - приход в Шуруппак мощного антициклона. Его эпицентр находился южнее Шуруппака и оттуда повышенное давление просто «выдавило» огромные массы влажного воздуха. Прохождение этого атмосферного фронта сопровождалось сильной грозой, а избыток влаги тут же пролился ливнем.
Родина Зиусудры Шуруппак и другие города Месопотамии времён рассвета шумерской цивилизации.
Но продолжим…
Потопом буря покрывает землю.
При наступлении дня седьмого
Буря с потопом войну прекратили,
Те, что сражались подобно войску.
Успокоилось море, утих ураган - потоп прекратился.
Я открыл отдушину - свет упал на лицо мне,
Я взглянул на море - тишь настала,
И всё человечество стало глиной!
Плоской, как крыша, сделалась равнина.
Я пал на колени, сел и плачу,
По лицу моему побежали слёзы («О всё повидавшем», табличка XI).
Энлиль оказался более жестоким и эффективным человекоубийцей, чем Иегова. Ему не понадобилось сорок суток осадков, для того, чтобы сравнять человечество с глиной - он уложился за неделю. Но с другой стороны, если по-еврейски въедливый Иегова для перестраховки залил землю на 15 локтей выше самых высоких гор, то Энлиль лишь чуть-чуть покрыл их вершины водой. И, как только дождь прекратился, они выступили на поверхность:
В двенадцати поприщах поднялся остров.
У горы Ницир корабль остановился.
Гора Ницир корабль удержала, не даёт качаться.
Один день, два дня гора Ницир держит корабль, не даёт качаться.
Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль, не даёт качаться.
Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не даёт качаться («О всё повидавшем», табличка XI).
Гора Ницир ныне называется Пир Омар Гудрун. Она расположена на западе Иранского нагорья, в четырехстах пятидесяти километрах к северу от Шуруппака. Высота её ныне чуть больше 300 метров. Даже с учётом возможной её эрозии, можно предположить, что во время Энлилева потопа вода поднялась не выше, чем на 400 метров.
Кроме того, гора Ницир стоит на берегу реки Большой Заб. Большой или Великий Заб - это левый приток Тигра. Как явствует из первоисточников, корабль Зиусудры вёсел, ветрил и иных движителей не имел и путешествовал по воле волн. Значит, ветер, создававший эти волны, был таким, что сумел прогнать многотонную плавучую махину вспять против течения Тигра на дистанцию эквивалентную расстоянию от Москвы до Липецка.
Когда же Зиусудра убедился, что ливень стих и корабль прочно сидит на мели, он разгерметизировал свой Ма-Гур-Гур и началась история с птицами. От ветхозаветной она отличается лишь тем, что весть о том, что вода ушла, принёс не голубь, а ворон. Вернее, не принёс - ворон, напротив, улетел и не вернулся и Зиусудра понял, что можно выйти.
На умытой Потопом суше Зиусудра первым делом разложил жертвенник и принёс в жертву богам барашка.
А боги тем временем пребывали в печальном трансе. Уничтожая человечество, они не подумали о том, что сами они питаются жертвоприношениями и без людей обречены на голодную смерть. И посреди этого уныло-подавленного состояния их ноздрей коснулось благоухание жертвенного шашлыка:
Боги почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву («О всё повидавшем», табличка XI).
Прибыл и инициатор человекоистребления Энлиль. Но ему вкусить жертвоприношения просто не дали:
К жертве все боги пусть подходят,
Энлиль к этой жертве пусть не подходит,
Ибо он, не размыслив, потоп устроил
И моих человеков обрёк истребленью! («О всё повидавшем», табличка XI).
Однако, оставался один не улаженный юридический момент. Боги, ведь, сгоряча поклялись истребить всех смертных. Поэтому, если бы Зиусудра остался жив, то боги автоматически стали клятвопреступниками, а это означало бы конец мирового порядка и низвержение в первобытный хаос. Ну, а если бы спасшихся доистребили, то это сохранило бы наш Мир, но обрекло человечество на вымирание, а богов на голодную смерть. И мучимый чувством раскаяния (а паче того голодом) Энлиль предложил выход из тупика:
Поднялся Энлиль, взошёл на корабль,
Взял меня за руку, вывел наружу,
На колени поставил жену мою рядом,
К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:
«Доселе Утнапишти был человеком,
Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,
Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!» («О всё повидавшем», табличка XI).
Сделав Зиусудру с женой бессмертными, Энлиль формально выполнил условия клятвы и спас тем самым и человечество, и Вселенную, и богов, и себя.
Пересказанный выше миф был хитом советской атеистической пропаганды. На его примере профессиональные богоборцы доказывали неправдоподобность и заимствованность библейских рассказов. Дескать, Потопа быть не могло, сюжет скомпилирован авторами «Ветхого завета» у шумеров, а миф сформировался, как гипертрофированное описание сезонных разливов Тигра и Евфрата.
Знаете, когда я впервые прочитал версию про «сезонные разливы», я на полдня сделался больным. Я всю жизнь прожил в Рязанской области. 30% поверхности нашего региона занимают всевозможные водоёмы - от рек и озёр до ручьёв и болот. Каждый год весной у нас случается паводок. В зону затопления попадают 250 больших и малых населённых пунктов с суммарной численностью населения 45 тысяч человек. В эти дни мои экс-коллеги из Главного управления по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям ночуют на работе, строчат с интервалом в час в вышестоящие штабы сводки по форме 2-ЧС, организуют эвакуацию из зон подтопления и обеспечивают снабжение, отрезанных от «большой земли» деревень. В особо удачные годы Ока вторгается прямо в Рязань, в пределы городской черты. Тогда в район Торгового городка можно добраться только на лодке, а наш кремль становится полноценным островом. Причём, предполагаю, что до того, как было изобретено «глобальное потепление», разливы эти были ещё мощнее, но мифа о Потопе у нас на Рязанщине не возникло. Уж, казалось бы, кому-кому, как не рязанским былинникам речистым воспеть ужасы сезонных затоплений, но не родился в рязанском народном творчестве такой сюжет. И не то, что своего Ноя мы не придумали, а даже дед Мазай оказался не из наших мест родом!
Кто-то может мне объяснить, почему в рязанском фольклоре нет сюжета об ужасах «сезонных разливов» Оки? (фото автора; сделано в пределах городской черты Рязани).
Кроме того, всему «ежегодному» и «сезонному» вообще не свойственно включаться в эпосы. Память народная фиксирует только какие-то экстраординарные, из ряда вон выходящие события, а на то, что ежесезонно мозолит глаза она и внимания-то не обращает - это азы психологии и индивидуальной, и групповой. И как, должно быть, вытянулись лица диалектических материалистов, когда археологические следы этого экстраординарного водного катаклизма нашлись!
В 1927 году британский археолог Леонард Вулли проводил раскопки на родине ветхозаветного праотца Авраама, в месопотамском городе Уре. Сначала всё шло по канону: археологические слои были чётко выражены, шли в правильной последовательности, а артефакты обнаруживались там, где им и надлежало обнаруживаться (Вулли, надо сказать, повезло, он наткнулся на царскую гробницу и добыча ему досталась пребогатая). А потом вдруг всё кончилось - археологические слои оборвались, а копатели уткнулись в слой наносных илистых отложений.
Педантичный, как все уроженцы Туманного Альбиона, Вулли решил выяснить мощность слоя отложений и распорядился копать дальше. Через два с половиной метра слой окаменевшего ила закончился и из-под него стали извлекать следы другой культуры, с «надъильными» слоями в родстве не состоящей. Картина нарисовалась более, чем ясная. Слой ила, мощностью 2,5 метра был оставлен апокалипсических масштабов наводнением, которое «обратило в глину» существовавшую в этих местах цивилизацию.
Срез «колодца Вулли».
А шумеры пришли сюда, на «чистый лист», после того, как Потоп закончился, вода ушла, а земля подсохла. Причём, пришли они уже вполне сформировавшимся, высокоразвитым народом, который без труда вытеснил из своей ниши конкурентов-семитов. Видимо, их прародина, где они сформировались как этнос, погибла в тех же водах, что и месопотамская цивилизация их предшественников. Миф о Потопе оказался не совсем чтобы мифом.
Продолжение следует.
Орлов Владимир.
ПРОТОТИП НОЯ.
Человека, который благодаря еврейской PR-компании стал всемирно известен под псевдонимом Ной, на самом деле звали Зиусудра. Он же Утнапишти, он же Ксисутрос, он же Атрахасис.
Юного красавца Зиусудру-Утнапишти евреи переделали в седобородого патриарха Ноя.
Несмотря на обилие имён, под ними, определённо, понимается одна и та же личность. Дело в том, что Зиусудра, Утнапишти и Ксисутрос это, соответственно, шумерское, аккадское и греческое звучание имени «Познавший жизнь долгих дней» (то есть, бессмертие - об этом впереди), а Атрахасис - это даже не имя, а титул, означающий «превосходящий мудростью» (вариант подхалимского «мудрейший из мудрых»).
Жил он в Месопотамии, в городе Шуруппаке - ныне городище Телль Фара в иракской провинции Аль-Кадисия. И по национальности был он вовсе не евреем, а шумером, что уже само по себе ставит под большое сомнение кое-чьи претензии на исключительность и богоизбранность.
У шумеров миф о Потопе существовал в виде самостоятельного произведения, у аккадцев, а, позднее, у ассиро-вавилонян был включён в качестве фрагмента в эпос о Гильгамеше. Последнее имя - надеюсь, вы не успели забыть! - нам хорошо знакомо по « Горной фантазии…-2». Там же упоминали мы и Утнапишти - это к нему отправился Гильгамеш, дабы выведать, как получил он секрет бессмертия. А дело было так… для полноты картины я буду использовать сразу оба текста - и шумерский, и аккадский - поэтому не удивляйтесь, если в одном фрагменте будет звучать одно, а в другом другое имя нашего героя.
Шумеро-аккадский рассказ о Потопе во многом выглядит логичнее еврейской версии и помогает нивелировать её несостыковки. В иудейском варианте поведение Иеговы выглядит, мягко говоря, шизофреничным - одной рукой он насылает Потоп, а другой спасает Ноево семейство. Объясняется это тем, что когда евреи законспектировали свой фольклор в «Ветхом завете», они уже были монотеистами. Шумерам в этом плане было проще - богов у них было много и решение о Потопе они принимали коллегиально.
Богов давно уже раздражали кипучая деятельность смертных и производимый ими гомон. А потому на совете за предложение бога Энлиля устроить Потоп проголосовали все присутствующие при одном воздержавшемся. Общую идею устроить людям холокост не поддержал только добрый бог Эа (Энки), но его «повязали» юридически - все боги принесли самую страшную клятву, что уничтожат человечество и не проболтаются о своих планах смертным.
Имя Эа переводится как «Тот, чей дом вода»; созвездие Эа сегодня мы называем Водолеем.
Однако, Эа оказался тоже юридически подкован и нашёл способ обойти условия клятвы. Он спустился на грешную землю, пришёл в город Шуруппак и начал разговаривать - нет, не со смертными - с домами!
Богов великих потоп устроить склонило их сердце.
Совещались отец их Ану, Энлиль, герой, их советник,
Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги.
Светлоокий Эа с ними вместе клялся,
Но хижине он их слово поведал:
«Хижина, хижина! Стенка, стенка!
Слушай, хижина! Стенка, запомни!
Шуриппакиец, сын Убар-Туту,
Снеси жилище, построй корабль,
Покинь изобилье, заботься о жизни,
Богатство презри, спасай свою душу!
На свой корабль погрузи всё живое.
Тот корабль, который ты построишь,
Очертаньем да будет четырёхуголен,
Равны да будут ширина с длиною,
Как Океан, покрой его кровлей!» («О всё повидавшем», табличка XI).
В хижине, как вы, видимо, уже поняли, обитал Зиусудра-Утнапишти. Он оказался благодарным слушателем и на следующее же утро приступил к постройке ковчега. Однако, скоро стало понятно, что своими силами Зиусудра построить корабль до назначенного богами срока не успеет. На выручку вновь пришёл филантроп Эа.
Жители Шуруппака считали главным из богов зловредного Энлиля. Зиусудра собрал их на сход и публично отрёкся от него, заявив, что отныне исповедует Эа. В рядах горожан это вызвало смятение, поскольку наличие среди них еретика и расстриги могло вызвать гнев Энлиля и навлечь кару на весь город. Пользуясь их шоковым состоянием, Зиусудра предложил сделку - он навсегда покинет Шуруппак, если горожане помогут построить ему корабль:
Мой бог не согласен с вашим богом.
Друг на друга гневаются Энки и Энлиль.
Они изгоняют меня из града,
Оттого, что я поклоняюсь Энки,
Он сообщил мне это решенье.
Не могу я жить во граде вашем,
Не могу ступать по земле Энлиля («Миф о Зиусудре»).
А правоверные шуруппакчане только рады были спровадить от себя поскорее и подальше раскольника и всем городом вышли на субботник:
Едва занялось сияние утра,
По зову моему весь край собрался,
Всех мужей я призвал на повинность -
Дома сносили, разрушали ограду.
Ребенок смолу таскает,
Сильный в корзинах снаряженье носит.
В пятеро суток заложил я кузов:
Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,
По сто двадцать локтей края его верха.
Заложил я обводы, чертёж начертил я:
Шесть в корабле положил я палуб,
На семь частей его разделивши ими;
Его дно разделил на девять отсеков,
Забил в него колки водяные,
Выбрал я руль, уложил снаряженье.
Три меры кира в печи расплавил;
Три меры смолы туда налил я,
Три меры носильщики натаскали елея:
Кроме меры елея, что пошла на промазку,
Две меры елея спрятал кормчий.
Для жителей града быков колол я,
Резал овец я ежедневно,
Соком ягод, маслом, сикерой, вином и красным и белым
Народ поил, как водой речною,
И они пировали, как в день новогодний.
Открыл я благовонья, умастил свои руки.
Был готов корабль в час захода Солнца («О всё повидавшем», табличка XI).
Как видно из текста, корабль Зиусудры сильно отличался от ковчега Ноя. Причём не только размерами и количеством палуб, но и формой. Долгое время из-за слов «…очертаньем да будет четырехуголен, равны да будут ширина с длиною…» считалось, что в плане судно Зиусудры было квадратным. Однако, при более скрупулезном переводе выяснилось, что в первоисточнике слова «четырёхугольный» нет, а равные между собой «ширину с длиною» надо понимать не как стороны квадрата, а как диаметры. То есть, корабль Зиусудры был в плане округлым, а по форме напоминал детский волчок. Или две тарелки, сложенные вместе, одна на одну, углублениями внутрь, как хозяйки накрывают недоеденную пищу. Многие неангажированные исследователи, в основном из числа продолжателей дела Захарии Ситчина, углядели в такой компоновке внешнее сходство с классическим описанием «летающей тарелки» и сделали далеко идущий вывод, что Эа был пришельцем и идею судна Зиусудре подсказал исходя из конструкции своего летательного аппарата.
Единицы длины и площади в процитированном отрывке приведены абсолютно неверно - при литературной обработке, видимо, пожертвовали точностью для того, чтобы не нарушать ритмику стиха. В первоисточнике же обозначено, что площадь каждой палубы корабля Зиусудры была равна 1 ику - около трети гектара; а высота бортов 10 гар - около 60 метров (в 5 раз больше, чем у Ноева ковчега!). К тому же, если упомянутые «ширину с длиною» рассматривать не как диаметры, а как радиусы, то и длина судна окажется точно равна длине ковчега - но это собственная догадка автора, которую ещё предстоит доказать или опровергнуть.
Совершеннее корабль Зиусудры был и в том, что если ковчег Ноя представлял из себя, по сути, неуправляемую баржу, то у него имелись рули, которыми, осуществлялось управление. Но самым большим отличием было даже не это, а то, что Ноев ковчег был безымянным, а у корабля Зиусудры было имя. Назывался он Ма-Гур-Гур - «лодка, которая может опрокидываться и кувыркаться». А из этого факта «птенцы гнезда Ситчина» делают другой поспешный вывод, что корабль Зиусудры был подводной лодкой. Впрочем, оставим им на откуп изучение внутреннего устройства судна Ма-Гур-Гур, поскольку нас больше интересует то, что происходило снаружи.
Едва занялось сияние утра,
С основанья небес встала чёрная туча.
Адду [бог грозы и дождя] гремит в её середине,
Шуллат и Ханиш [гонцы бога грозы] идут перед нею,
Идут, гонцы, горой и равниной.
Эрагаль [бог преисподней] вырывает жерди плотины,
Идёт Нинурта [бог войны], гать прорывает,
Зажгли маяки Ануннаки [боги, обитающие не на небе, а на земле и под землёй],
Их сияньем они тревожат землю.
Из-за Адду цепенеет небо,
Что было светлым, - во тьму обратилось,
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, настигая землю.
Не видит один другого,
И с небес не видать людей («О всё повидавшем», табличка XI).
Общая картина нам знакома из книги «Берешит». Катастрофа началась с дождя, причём он сопровождался такой грозой, что у очевидцев сложилось мнение, что «земля раскололась».
Громовержец Адду, верхом на небесном быке, символизирующем грозовую тучу.
А вот дальше следует серьёзное уточнение! Если в еврейском варианте описания Потопа ветер не фигурирует и, даже напротив, появление ветра как-то способствует прекращению подъёма воды, то в шумерской версии ветер активный участник катаклизма уже с первого момента. Причём, шумерский первоисточник конкретно указывает, что это был южный ветер. О чём это говорит?
Детский вопрос «куда дует ветер?» имеет вполне исчерпывающий ответ - из области высокого давления в область низкого давления. В метеорологии область низкого давления называется циклоном, а область высокого давления - антициклоном. Таким образом, миф о Зиусудре и поэма о Гильгамеше описывают не просто гипотетический Потоп, а вполне конкретную погодную ситуацию - приход в Шуруппак мощного антициклона. Его эпицентр находился южнее Шуруппака и оттуда повышенное давление просто «выдавило» огромные массы влажного воздуха. Прохождение этого атмосферного фронта сопровождалось сильной грозой, а избыток влаги тут же пролился ливнем.
Родина Зиусудры Шуруппак и другие города Месопотамии времён рассвета шумерской цивилизации.
Но продолжим…
Потопом буря покрывает землю.
При наступлении дня седьмого
Буря с потопом войну прекратили,
Те, что сражались подобно войску.
Успокоилось море, утих ураган - потоп прекратился.
Я открыл отдушину - свет упал на лицо мне,
Я взглянул на море - тишь настала,
И всё человечество стало глиной!
Плоской, как крыша, сделалась равнина.
Я пал на колени, сел и плачу,
По лицу моему побежали слёзы («О всё повидавшем», табличка XI).
Энлиль оказался более жестоким и эффективным человекоубийцей, чем Иегова. Ему не понадобилось сорок суток осадков, для того, чтобы сравнять человечество с глиной - он уложился за неделю. Но с другой стороны, если по-еврейски въедливый Иегова для перестраховки залил землю на 15 локтей выше самых высоких гор, то Энлиль лишь чуть-чуть покрыл их вершины водой. И, как только дождь прекратился, они выступили на поверхность:
В двенадцати поприщах поднялся остров.
У горы Ницир корабль остановился.
Гора Ницир корабль удержала, не даёт качаться.
Один день, два дня гора Ницир держит корабль, не даёт качаться.
Три дня, четыре дня гора Ницир держит корабль, не даёт качаться.
Пять и шесть гора Ницир держит корабль, не даёт качаться («О всё повидавшем», табличка XI).
Гора Ницир ныне называется Пир Омар Гудрун. Она расположена на западе Иранского нагорья, в четырехстах пятидесяти километрах к северу от Шуруппака. Высота её ныне чуть больше 300 метров. Даже с учётом возможной её эрозии, можно предположить, что во время Энлилева потопа вода поднялась не выше, чем на 400 метров.
Кроме того, гора Ницир стоит на берегу реки Большой Заб. Большой или Великий Заб - это левый приток Тигра. Как явствует из первоисточников, корабль Зиусудры вёсел, ветрил и иных движителей не имел и путешествовал по воле волн. Значит, ветер, создававший эти волны, был таким, что сумел прогнать многотонную плавучую махину вспять против течения Тигра на дистанцию эквивалентную расстоянию от Москвы до Липецка.
Когда же Зиусудра убедился, что ливень стих и корабль прочно сидит на мели, он разгерметизировал свой Ма-Гур-Гур и началась история с птицами. От ветхозаветной она отличается лишь тем, что весть о том, что вода ушла, принёс не голубь, а ворон. Вернее, не принёс - ворон, напротив, улетел и не вернулся и Зиусудра понял, что можно выйти.
На умытой Потопом суше Зиусудра первым делом разложил жертвенник и принёс в жертву богам барашка.
А боги тем временем пребывали в печальном трансе. Уничтожая человечество, они не подумали о том, что сами они питаются жертвоприношениями и без людей обречены на голодную смерть. И посреди этого уныло-подавленного состояния их ноздрей коснулось благоухание жертвенного шашлыка:
Боги почуяли запах,
Боги почуяли добрый запах,
Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву («О всё повидавшем», табличка XI).
Прибыл и инициатор человекоистребления Энлиль. Но ему вкусить жертвоприношения просто не дали:
К жертве все боги пусть подходят,
Энлиль к этой жертве пусть не подходит,
Ибо он, не размыслив, потоп устроил
И моих человеков обрёк истребленью! («О всё повидавшем», табличка XI).
Однако, оставался один не улаженный юридический момент. Боги, ведь, сгоряча поклялись истребить всех смертных. Поэтому, если бы Зиусудра остался жив, то боги автоматически стали клятвопреступниками, а это означало бы конец мирового порядка и низвержение в первобытный хаос. Ну, а если бы спасшихся доистребили, то это сохранило бы наш Мир, но обрекло человечество на вымирание, а богов на голодную смерть. И мучимый чувством раскаяния (а паче того голодом) Энлиль предложил выход из тупика:
Поднялся Энлиль, взошёл на корабль,
Взял меня за руку, вывел наружу,
На колени поставил жену мою рядом,
К нашим лбам прикоснулся, встал между нами, благословлял нас:
«Доселе Утнапишти был человеком,
Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,
Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!» («О всё повидавшем», табличка XI).
Сделав Зиусудру с женой бессмертными, Энлиль формально выполнил условия клятвы и спас тем самым и человечество, и Вселенную, и богов, и себя.
Пересказанный выше миф был хитом советской атеистической пропаганды. На его примере профессиональные богоборцы доказывали неправдоподобность и заимствованность библейских рассказов. Дескать, Потопа быть не могло, сюжет скомпилирован авторами «Ветхого завета» у шумеров, а миф сформировался, как гипертрофированное описание сезонных разливов Тигра и Евфрата.
Знаете, когда я впервые прочитал версию про «сезонные разливы», я на полдня сделался больным. Я всю жизнь прожил в Рязанской области. 30% поверхности нашего региона занимают всевозможные водоёмы - от рек и озёр до ручьёв и болот. Каждый год весной у нас случается паводок. В зону затопления попадают 250 больших и малых населённых пунктов с суммарной численностью населения 45 тысяч человек. В эти дни мои экс-коллеги из Главного управления по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям ночуют на работе, строчат с интервалом в час в вышестоящие штабы сводки по форме 2-ЧС, организуют эвакуацию из зон подтопления и обеспечивают снабжение, отрезанных от «большой земли» деревень. В особо удачные годы Ока вторгается прямо в Рязань, в пределы городской черты. Тогда в район Торгового городка можно добраться только на лодке, а наш кремль становится полноценным островом. Причём, предполагаю, что до того, как было изобретено «глобальное потепление», разливы эти были ещё мощнее, но мифа о Потопе у нас на Рязанщине не возникло. Уж, казалось бы, кому-кому, как не рязанским былинникам речистым воспеть ужасы сезонных затоплений, но не родился в рязанском народном творчестве такой сюжет. И не то, что своего Ноя мы не придумали, а даже дед Мазай оказался не из наших мест родом!
Кто-то может мне объяснить, почему в рязанском фольклоре нет сюжета об ужасах «сезонных разливов» Оки? (фото автора; сделано в пределах городской черты Рязани).
Кроме того, всему «ежегодному» и «сезонному» вообще не свойственно включаться в эпосы. Память народная фиксирует только какие-то экстраординарные, из ряда вон выходящие события, а на то, что ежесезонно мозолит глаза она и внимания-то не обращает - это азы психологии и индивидуальной, и групповой. И как, должно быть, вытянулись лица диалектических материалистов, когда археологические следы этого экстраординарного водного катаклизма нашлись!
В 1927 году британский археолог Леонард Вулли проводил раскопки на родине ветхозаветного праотца Авраама, в месопотамском городе Уре. Сначала всё шло по канону: археологические слои были чётко выражены, шли в правильной последовательности, а артефакты обнаруживались там, где им и надлежало обнаруживаться (Вулли, надо сказать, повезло, он наткнулся на царскую гробницу и добыча ему досталась пребогатая). А потом вдруг всё кончилось - археологические слои оборвались, а копатели уткнулись в слой наносных илистых отложений.
Педантичный, как все уроженцы Туманного Альбиона, Вулли решил выяснить мощность слоя отложений и распорядился копать дальше. Через два с половиной метра слой окаменевшего ила закончился и из-под него стали извлекать следы другой культуры, с «надъильными» слоями в родстве не состоящей. Картина нарисовалась более, чем ясная. Слой ила, мощностью 2,5 метра был оставлен апокалипсических масштабов наводнением, которое «обратило в глину» существовавшую в этих местах цивилизацию.
Срез «колодца Вулли».
А шумеры пришли сюда, на «чистый лист», после того, как Потоп закончился, вода ушла, а земля подсохла. Причём, пришли они уже вполне сформировавшимся, высокоразвитым народом, который без труда вытеснил из своей ниши конкурентов-семитов. Видимо, их прародина, где они сформировались как этнос, погибла в тех же водах, что и месопотамская цивилизация их предшественников. Миф о Потопе оказался не совсем чтобы мифом.
Продолжение следует.
Орлов Владимир.