Горная фантазия равнинных обитателей-2 (часть IV)
Начало тут.
РУССКИЙ СЛЕД.
В первой «Горной фантазии равнинных обитателей» в качестве примера памяти нашего коллективного бессознательного о ледниковых временах привёл я русскую народную сказку «Хрустальная гора». Не люблю пространных цитат, но данное произведение я посчитал необходимым привести целиком, поскольку каждая его буква просто вопияла о том, что его авторы видели ледник вживую! И описали его так, что даже спустя тысячелетия он оказался узнаваем!
Ледник в сказке выведен в образе хрустальной горы. Мы многократно встречали в эпосах разных народов горы из хрусталя/стекла/драгоценных камней и пришли к двум выводам: во-первых, это один и тот же объект; а, во-вторых, породы, из которых они, якобы, состоят - не более, чем корреляты льда.
Авторы сказки своё отношение к горе передают очень деликатно. С одной стороны, это фон, на котором происходят остальные события и на который никто особо не обращает внимания, как мы не обращаем внимания на наличие кислорода в воздухе. Люди вынуждены мириться с этой объективной реальностью и даже как-то пытаются вовлечь её в свою хозяйственную деятельность (отправляются туда на охоту, например).
Другой взгляд на ту же гору не так умиротворяющ. Для гомо сапиенсов это явно чужеродный объект. Даже его пассивность враждебна («…а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору»). Не говоря уже о том, что с этой горы нисходят в мир людей подозрительные (золотая коза), а то и явно опасные твари (многоголовые чуды-юды).
И, наконец, для главной героини хрустальная гора становится местом заточения. С этого момента и у действующих лиц, и у читателей появляется полное осознание того, что хрустальная гора - это основной источник всех бед. И кардинальное их решение заключается в уничтожении горы!
Мне, впрочем, уже при первом прочтении этой сказки бросилась в глаза другая деталь - способ, которым главный герой проникает внутрь горы. Он превращается в муравья и заползает в хрустальную гору через трещину.
Из эпосов разных народов мы знаем, что наша хрустальная/ледяная гора вполне себе проходима. Одолеть её можно двумя путями. Первый - вскарабкаться по её отвесному склону (русская сказка «Три царства», венгерская сказка «Король Ледяного королевства» и т.п.). Второй - просочиться сквозь толщу по щелям и тоннелям.
Размеры этих тоннелей сильно варьируют. Если нашему Ивану-царевичу потребовалось для того, чтобы преодолеть его превращаться в муравья, то, например, Гильгамеш свободно путешествует по такому в полный рост. А аргонавты, удачно оказавшись у ледника в момент его деградации, преодолевают аналогичное образование (уже затопленное водой) вплавь на корабле - этой структуре в греческих мифах дадут имя Планкты и опишут её, как сквозную сводчатую пещеру.
Один словом, варианты имелись, но преодолевать преграды, превращаясь в муравьёв - это чисто русское ноу-хау. Кроме Ивана из сказки «Хрустальная гора» так же поступает былинный герой Волх Всеславьевич. И мало того, что он сам обращается в муравья - тоже самое он проделывает и со всей своей дружиной:
Разбудил он удалых добрых молодцев:
«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Не время спать, пора вставать:
Пойдем мы ко царству Индейскому».
И пришли они ко стене белокаменной;
Крепка стена белокаменна.
Ворота у города железные,
Крюки, засовы всё медные,
Стоят караулы денны-нощны,
Стоит подворотня - дорог рыбий зуб,
Мудрены вырезы вырезано,
А и только в вырезу мурашу пройти.
И все молодцы закручинилися,
Закручинилися и запечалилися,
Говорят таково слово:
«Потерять будет головки напрасные!
А и как нам будет стену пройти?»
Молоды Волх, он догадлив был:
Сам обвернулся мурашиком
И всех добрых молодцов мурашками,
Прошли они стену белокаменну,
И стали молодцы уж на другой стороне,
В славном царстве Индейскием;
Всех обвернул добрыми молодцами,
Со своею стали сбруею со ратною.
Ледяной горы в былине «Волх Всеславьевич» нет - там она выведена в образе белокаменной стены, опоясывающей собой целое царство Индейское. Это тоже нормальная мифологическая практика. В скандинавской мифологии, например, у неё есть полный аналог - стена, опоясывающая собой Мидгард, мир людей. В начале времён боги сделали её из век и ресниц великана Имира, а представлялась она полосой ледяных торосов, непреодолимых не только людям с этой стороны, но и злобным гримтурсенам (инеистым великанам) с той.
Так «Эдды» представляют себе устройство нашего мира.
О наличии в пограничной стене Мидгарда ворот и охраны саги нам ничего не сообщили. Эти детали, зато, описаны в шумерском эпосе о Гильгамеше. Пролегающий в толще гор Машу тоннель Шамаша закрыт медными воротами Ганзир и охраняется людьми-скорпионами, договориться с которыми о проходе Гильгамешу стоило большого труда.
В отличии от Гильгамеша, Волх вступать в переговоры со стражниками стены даже не пытается. По былине, он прибегает к колдовству, превращает своих ратников в муравьёв и по трещинам они просачиваются в царство Индейское…
Тут обращают на себя внимание сразу два момента.
Во-первых, былины они на то и былины, что в них повествуется о былях. То есть, о том, что было на самом деле. В былинах крайне редко фигурируют фантастические существа и крайне неохотно какие-то процессы объясняются колдовством или вмешательством потусторонних сил. Видимо, и в рассматриваемом случае былинники речистые исказили в фантастическую сторону какой-то реальный, но недопонятый ими процесс.
Если вдуматься, то эпизод с переходом через стену белокаменную можно было вообще из текста выбросить. Без ущерба для остального повествования. Или, по крайней мере, с нашей точки зрения без ущерба… Но для авторов былины про Волха этот эпизод имел огромное значение. Если не основополагающее.
Переход через стену в былине представлен более тяжёлым и опасным мероприятием, чем дальнейшее завоевание Индейского царства. Такое впечатление на жителей равнин могло произвести, например, прохождение через узкий, протяжённый каньон, где даже закалённые в боях воины почувствовали себя букашками. И былина зафиксировала не физическое их превращение в муравьёв, а ощущения, что они под нависшими над ними гнетущими сводами якобы превратились в муравьёв… Ненавижу подобные рационалистские трактовки, но в данном случае никакого другого объяснения предложить не могу!
И второй момент: а куда, собственно, дружина Волха попала, форсировав пресловутую стену? Что это за царство за такое, Индейское?
Надо отдать должное так называемым историкам, что даже им пришла в голову смелая до экстремизма догадка, что у завоёванного Волхом былинного царства мог существовать реальный прообраз.
В качестве первого кандидата на роль прототипа была предложена Индия. Звучит, ведь, похоже: царство Индейское - Индия. А кроме того, былинное описание победоносного похода Волха Всеславьевича до степени слияния походило на сценарий завоевания Индостана ариями во II тысячелетии до нашей эры…
Из-за этого Индия на роль царства Индейского и не прошла. Во-первых, арийская тематика у нас не в фаворе и если есть возможность ариев не упоминать, то лучше их не упоминать. А если такой возможности нет, то надо этноним арии заменить политкорректным «индоевропейцы».
Во-вторых - сроки. Это вы хотите сказать, что в русском фольклоре хранится информация четырёхтысячелетней давности, времён арийской экспансии? И память у русских древнее, чем у евреев?! Да, быть такого не может!!! А все их былины и прочая фольклорная лабудень - это XI век… ну, в крайнем случае, конец Х…
А, в-последних, немытые русские до Афанасия Никитина знать про Индию не могли, а вся эта «руси хинди бхай бхай» началась уже в постколониальный период, во второй половине ХХ века.
Одним словом, царство Индейское Индией быть не может, потому, что не может быть! А на самом-то деле фольклорная Индея - это Турция! Блистательная, понимаешь, Порта… И в былине «Волх Всеславьевич» запечатлены рассказы удалых запорожцев об их лихих набегах на её владения в XVII веке…
Анализировать эту версию не берусь по одной простой причине - я не психиатр! Тут даже критиковать нечего - только лечить! Или усыплять, если психотропные препараты не помогут.
Так, что же оно такое - царство Индейское? И почему я решил привязать его к тематике моих «Горных фантазий…»?
Есть в русском языке реликтовый термин «заиндеветь». Означает он крайнюю степень замерзания, вплоть до покрывания инеем. Данный вид атмосферных осадков первоначально-то назывался индеем (отсюда и заиндеветь) - лишь совсем недавно в этом слове выпала согласная и оно превратилось в употребляемый нами сейчас иней.
Соответственно, Индея в современном звучании будет «Заиндевевшая [страна]». Таким образом, царство Индейское - это полный аналог Леденецкого королевства, которое многократно встречалось нам в русских, чешских, венгерских и сербских народных сказках. Где лёд - там и иней! И «белокаменная стена» ледника как генератор и того, и другого!
И опять, смотрите, какое попадание! Выше мы бегло упомянули, что скандинавские боги-асы, создавая наш мир, огородили его стеной, сделанной из век великана Имира, от его буйных потомков - инеистых (то есть, состоящих из инея) великанов. Их страна лежит далеко на севере и называется Нифльхейм (Обитель туманов). Два важнейших признака - непреодолимая стена и иней - совпали в русской былине и в скандинавской «Эдде» один в один.
Господа либеральные историки, у меня для вас две новости - хорошая и плохая. Начну с хорошей: Индея русского фольклора - это не географическая Индия и действия, разворачивающиеся вокруг неё - это не времена арийской экспансии II тысячелетия до нашей эры (вернее, и они тоже, но это позднейшие наслоения). А плохая новость заключается в том, что наша былинная Индея - это обитаемый ледниковый или приледниковый участок. И событиям, лёгшим в основу былины о Волхе Всеславьевиче не 4000 лет, а 12000, как минимум.
Ну, что - хотите старую сказочку в новом ракурсе, в декорациях Ледникового периода? Открывайте поп-корн… Значит так…
Действие происходит, разумеется не в «классический богатырский период» и не при дворе князя Владимира. Владимир, к слову, как и никакой другой правитель в былине не упомянуты - весь Индейский поход Волха представлен его частной инициативой, а сам он - лишь удачливым кондотьером, на службе ни у кого не состоящим. Привязка действия к Киеву выглядит натянутой и сделана, скорее всего, по принципу «ну, а где же ещё?». Если у кого-то есть версии, что «белокаменная стена» - это не ледник, а царство Индейское - это не обитаемый приледниковый локус, прошу озвучивать! Если нет - движемся дальше.
Зачатие нашего героя происходит магическим путём. Его мать, гуляя по саду, якобы, наступает на змея и от этого контакта чудесным образом непорочно беременеет.
В пресловутом Х веке эта ситуация с беременностью непонятно от кого уже была бы если не полной фантастикой, то семейной катастрофой. А в более ранние времена, в Ледниковом периоде, когда на дворе стоял матриархат и роль мужчин ещё не была ключевой ни в обществе, ни в семье, подобная мать-одиночка была нормальным явлением. Тем более, что происхождение отслеживалось по женской линии, ибо, как резонно сформулировали евреи: «Невозможно обнаружить след змеи на камне, след птицы в небе и след мужчины в женщине».
В русских сказках мы постоянно сталкиваемся с эхом той поры. Давайте вспомним, что все наши иваны-дураки становятся царевичами в результате морганатических браков. Ни один из них не наследует своему отцу, а получает титул в качестве приданого. В большинстве сказок главный герой вступает в брак не с дочкой здравствующего монарха с потенциальной возможностью самому занять трон после смерти тестя, а его женит на себе состоявшаяся и самодостаточная суверенная правительница. Богатырка Синеглазка, например, царица Девичьего царства. Или Марья Моревна - грозная королевна.
Так и мать Волха Всеславьевича, видимо, решает освежить генофонд своего племени посредством заезжего искателя брутальных приключений. Кстати, для обитателей дальних северных стойбищ это и сейчас норма - предложить свою жену путешественнику, случайно оказавшемуся в их чуме. Причём, то, что цивилизованные европеоиды воспринимают, как дикость, для заполярных оленеводов единственный способ избежать биологического вырождения в условиях ограниченной близкородственной популяции. Опять же, вспомним приведённую в первой «Горной фантазии…» былину «Илья Муромец и Сокольник». Сюжетец-то тот же! Заезжий добрый молодец заделывает аборигенке, живущей у Золотой горы, ребёнка и сматывается. И находит Сокольник отца только уже став совершеннолетним… Так-так-так… это сколько ж Илье тогда было? Тридцать три года он отлежал на печи; двенадцать лет он ездил к Златогорке, прежде, чем она родила сына; пусть Сокольник покинул материнский дом, как и Волх, в пятнадцать лет… выходит - шестьдесят, как минимум. А что более вероятно - за шестьдесят!
Думаю, приведённое сравнение вполне корректно, поскольку навряд ли жизнь охотничьих сообществ приледниковой зоны в Вюрме разительно отличалась от жизни современных народов Севера. А вот когда ледника и матриархата не стало, сказителям для объяснения обстоятельств появления Волха на свет и потребовалось вводить фантастический сюжет с зачатием от змея, ибо ничто иное не укладывалось в патриархальные каноны «Домостроя».
Константин Васильев изобразил Волха Всеславьевича этаким образцовым арийцем…
…а на самом деле выглядел он, скорее, так.
Едва вылупившись, Волх, по свидетельству былины, начинает требовать от матери, чтобы она пеленала его не в «пелену червчатую», а в «крепки латы булатные». Это опять иносказание, за которым стоит отнюдь не акселерация нашего героя. Рано повзрослеть ему пришлось, видимо, от того, что его племя обитало в крайне суровых условиях и детям приходилось включаться в борьбу за выживание - и свою собственную, и сообщества в целом - как можно раньше. Ну, а то, что контролируемая племенем Волха территория не была способна всех прокормить, говорит следующий эпизод.
В пятнадцать лет Волх Всеславьевич собирает дружину и отправляется в поход. У которого первоначально нет ни мотива, ни цели…
Дружина Волха в походе, как её увидел Иван Билибин.
С такой ситуацией мы можем ознакомится уже не в сказках, а на страницах вполне достоверной истории. Скандинавия, например, столкнулась с подобным явлением в IX веке. К этому времени там закончилась вековая война с лопарями, очень эффективно утилизировавшая излишки населения. И сразу стало понятно, что чахлая здешняя природа физически не в силах прокормить быстро растущее население. Выход нашёлся: избыточных пассионариев стали посвящать Одину, авансом оплакивать, как заведомых покойников, и спроваживать за море - добывать себе славу и пропитание. Так на Европу выплеснулось движение викингов… А сама Европа столкнётся с аналогичным кризисом парой веков позже, но там всю безземельную нищебродию быстренько сорганизуют и спровадят в Палестину освобождать гроб Господень.
Вот и дружина Волха, скорее всего, была банальной подростковой бандой, выставленной из родного дома по причине лишних ртов. Теперь у них один удел, образ жизни и источник существования - война.
Но до первых боестолкновений ещё далеко, а проблемы начинаются сразу за порогом. Их две - голод и холод. То есть, поход не только не имеет цели, но и никак не подготовлен. Заботливые маменьки не сунули в карманы горе-вояк даже по шмату сала…
Тут Волх проявляет себя даже не столько полководцем, сколь организатором. Ему где-то как-то удаётся добыть дичи, накормить ватажников, а из шкур пошить тёплую одежду:
…Дружина спит, так Волх не спит:
Он обвернётся серым волком,
Бегал, скакал по тёмным по лесам и по раменью,
А бьёт он звери сохатые,
А и волку, медведю спуску нет,
А и соболи, барсы - любимый кус,
Он зайцам, лисицам не брезговал;
Волх поил-кормил дружину хоробрую,
Обувал-одевал добрых молодцев,
- Носили они шубы соболиные,
Переменныя шубы-то барсовые…
Впервые наевшиеся досыта однополчане ошалело провозглашают Волха колдуном и оборотнем. А их потребность в шубах говорит, что действие былины разворачивалось далеко не в Турции и не в Индии, а в несколько иной климатической зоне. Кстати, помните, как себя вёл Гильгамеш, оказавшись там же:
Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,
Оленей и серн, скот и тварь степную,
Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело…
Сходство этих фрагментов вижу только я? Даже состав фауны - медведи, барсы, скот степной/звери сохатые - совпадает! Волх и Гильгамеш определённо путешествовали по одним и тем же местам! И в конце концов оба упёрлись в одну и ту же преграду, которую Гильгамеш принял за горы, а Волх - за стену белокаменную. Но это была не стена и не гора - это был ледник.
Дальше произошло то, с чего мы начали: оказавшись у одних и тех же ворот (скорее всего, это был пост у входа в ледниковый тоннель или каньон), Гильгамеш вступает в переговоры со стражниками и они его пропускают (он был один и опасности в нём люди-скорпионы не увидели), а Волх Всеславьевич ищет обходной путь. И чутьё его вновь не подводит!
Хотя, может, и не чутьё - может, это была кропотливая, последовательная работа с прощупыванием альтернативных маршрутов, тырканьем наугад, захватом «языков» и дерзкими разведывательно-диверсионными рейдами в глубокие тылы…
Так или иначе другой, неохраняемый путь находится и дружина просачивается через «стену», считавшуюся непреодолимой. И только тут, на другой стороне поход обретает смысл.
Увы, смысл этот лишён высоких идеалов - подоплёка у него биологическая, если не сказать животная: две субпопуляции одного вида вступают в схватку за одну и ту же экологическую нишу.
Если бы действие былины про Волха происходило бы в Х веке нашей эры (да, хотя бы даже в Х веке до нашей эры), ему достаточно было бы разгромить войска противника в полевом сражении, перебить мужчин, способных к сопротивлению, а остальное население поработить и заставить работать на себя. Но в Ледниковом периоде избыточный продукт ещё не производится и содержать рабов просто не на что. Да и не зачем, поскольку хозяйство ещё не развито настолько, чтобы требовать дополнительных рабочих рук. Поэтому Волх отдаёт непонятный современному читателю своей иррациональной жестокостью, но единственно возможный в условиях ограниченных ресурсов, приказ:
«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Ходите по царству Индейскому,
Рубите старого, малого,
Не оставьте в царстве на семена;
Оставьте только вы по выбору,
Ни много ни мало - семь тысячей
Душечки красны девицы».
Аборигены вырезаются поголовно. Шанс остаться в живых в этой борьбе за ресурсы получают лишь те, кто сами являются ресурсом - в данном случае репродуктивным - красны девицы. Но и тех оставляют для половых нужд победителей не сколько влезет, а строго по одной на бойца. Чтобы как-то скрасить поступок Волха и его головорезов, могу сказать, что в случае неудачи и им бы не светили плен и рабство - их бы тоже всех перебили. Таковы реалии общественных формаций, развивающихся в экстремальных условиях на грани выживания, где гуманизм ещё не по карману!
Финал былины… про финал мы тоже уже говорили - он типичен для большинства произведений нашего фольклора. Волх убивает индейского царя и женится на его вдове. Тем самым по меркам матриархата он подтверждает свою легитимность - становится царём не сам по себе, а мужем действующей вдовой царицы. Остальных полонянок он раздаёт своим дружинникам и из этого симбиоза нарождается совсем новое племя.
И ни у кого из дружины Волха даже не возникает мысли вернуться назад, домой, к своим матерям в родное стойбище. Видимо, точно так же, как у матерей не было возможности содержать своих сыновей, так же и сыновья ещё не могли себе позволить обременяться иждивенцами.
…Тая и отступая Валдайский ледник оставлял после себя огромные пространства, затопленные водой. Это были даже не озёра, а настоящие пресноводные моря (они тоже весьма часто встречаются в наших сказках - например: «Морской царь», «Царевна-лягушка»). Около восьми тысяч лет назад такое талое озеро сформировалось на севере Новгородской области в районе деревни Грузино под Чудовом. По названию деревни и постледниковое озеро назвали Грузинским (на первый слог ударение).
6000 лет назад Грузинское озеро прорвалось в Ладогу. В результате этого прорыва образовалась река, которая существует и поныне. Река называется Волхов. Я ни на что не намекаю, но может название ей дали по имени нашего героя?
Серым выделен Валдайский ледниковый щит - обратите внимание, где проходила его граница по территории нынешней России…
…а здесь серым выделен ареал естественного обитания бобров - северо-западная его граница точно повторяет линию ледникового фронта, поскольку сформировалась в плейстоцене, когда дальше бобров попросту не пустил ледник (наука это признаёт)…
…а это ареал распространения исходных русских генов (стрелочкой указана река Волхов) - его северо-западная граница сформирована в то же время и по тому же принципу, что и ареал бобров (но этого наука не признаёт!).
Если принять озвученную версию, то и поиски царства Индейского, которое Волх Всеславьевич покорил и в котором впоследствии царствовал, значительно упростятся...
ЕЩЁ ОДИН ЭПИЛОГ.
Повторюсь ещё раз: я не психиатр. Поэтому логика так называемой «истории» мне понятна далеко не всегда.
Она, «история», например, не отрицает, что на нашей планете случаются периоды заметного похолодания, которые мы обиходно называем ледниковыми периодами. Она не отрицает, что последний - Валдайский aka Висконсинский - ледниковый период был на Земле плюс/минус с 70000-ого по 11000-й годы до нашей эры. Она настаивает, что формирование человека разумного в современном виде (неоантроп) произошло 40000 лет назад (то есть, как раз в середине последнего ледникового периода)…
Но та же самая «история» наотрез отказывается признавать факт, что тот неоантроп уже был способен запомнить ледник и передать его описания своим потомкам.
Эци обидно, что ты считаешь его недоумком!
А, уж, мысль, что на это были способны предки русских, «история» считает научным преступлением и рассматривать даже не пытается!
Конец II части.
Орлов Владимир,
альпинист-теоретик.
РУССКИЙ СЛЕД.
В первой «Горной фантазии равнинных обитателей» в качестве примера памяти нашего коллективного бессознательного о ледниковых временах привёл я русскую народную сказку «Хрустальная гора». Не люблю пространных цитат, но данное произведение я посчитал необходимым привести целиком, поскольку каждая его буква просто вопияла о том, что его авторы видели ледник вживую! И описали его так, что даже спустя тысячелетия он оказался узнаваем!
Ледник в сказке выведен в образе хрустальной горы. Мы многократно встречали в эпосах разных народов горы из хрусталя/стекла/драгоценных камней и пришли к двум выводам: во-первых, это один и тот же объект; а, во-вторых, породы, из которых они, якобы, состоят - не более, чем корреляты льда.
Авторы сказки своё отношение к горе передают очень деликатно. С одной стороны, это фон, на котором происходят остальные события и на который никто особо не обращает внимания, как мы не обращаем внимания на наличие кислорода в воздухе. Люди вынуждены мириться с этой объективной реальностью и даже как-то пытаются вовлечь её в свою хозяйственную деятельность (отправляются туда на охоту, например).
Другой взгляд на ту же гору не так умиротворяющ. Для гомо сапиенсов это явно чужеродный объект. Даже его пассивность враждебна («…а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору»). Не говоря уже о том, что с этой горы нисходят в мир людей подозрительные (золотая коза), а то и явно опасные твари (многоголовые чуды-юды).
И, наконец, для главной героини хрустальная гора становится местом заточения. С этого момента и у действующих лиц, и у читателей появляется полное осознание того, что хрустальная гора - это основной источник всех бед. И кардинальное их решение заключается в уничтожении горы!
Мне, впрочем, уже при первом прочтении этой сказки бросилась в глаза другая деталь - способ, которым главный герой проникает внутрь горы. Он превращается в муравья и заползает в хрустальную гору через трещину.
Из эпосов разных народов мы знаем, что наша хрустальная/ледяная гора вполне себе проходима. Одолеть её можно двумя путями. Первый - вскарабкаться по её отвесному склону (русская сказка «Три царства», венгерская сказка «Король Ледяного королевства» и т.п.). Второй - просочиться сквозь толщу по щелям и тоннелям.
Размеры этих тоннелей сильно варьируют. Если нашему Ивану-царевичу потребовалось для того, чтобы преодолеть его превращаться в муравья, то, например, Гильгамеш свободно путешествует по такому в полный рост. А аргонавты, удачно оказавшись у ледника в момент его деградации, преодолевают аналогичное образование (уже затопленное водой) вплавь на корабле - этой структуре в греческих мифах дадут имя Планкты и опишут её, как сквозную сводчатую пещеру.
Один словом, варианты имелись, но преодолевать преграды, превращаясь в муравьёв - это чисто русское ноу-хау. Кроме Ивана из сказки «Хрустальная гора» так же поступает былинный герой Волх Всеславьевич. И мало того, что он сам обращается в муравья - тоже самое он проделывает и со всей своей дружиной:
Разбудил он удалых добрых молодцев:
«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Не время спать, пора вставать:
Пойдем мы ко царству Индейскому».
И пришли они ко стене белокаменной;
Крепка стена белокаменна.
Ворота у города железные,
Крюки, засовы всё медные,
Стоят караулы денны-нощны,
Стоит подворотня - дорог рыбий зуб,
Мудрены вырезы вырезано,
А и только в вырезу мурашу пройти.
И все молодцы закручинилися,
Закручинилися и запечалилися,
Говорят таково слово:
«Потерять будет головки напрасные!
А и как нам будет стену пройти?»
Молоды Волх, он догадлив был:
Сам обвернулся мурашиком
И всех добрых молодцов мурашками,
Прошли они стену белокаменну,
И стали молодцы уж на другой стороне,
В славном царстве Индейскием;
Всех обвернул добрыми молодцами,
Со своею стали сбруею со ратною.
Ледяной горы в былине «Волх Всеславьевич» нет - там она выведена в образе белокаменной стены, опоясывающей собой целое царство Индейское. Это тоже нормальная мифологическая практика. В скандинавской мифологии, например, у неё есть полный аналог - стена, опоясывающая собой Мидгард, мир людей. В начале времён боги сделали её из век и ресниц великана Имира, а представлялась она полосой ледяных торосов, непреодолимых не только людям с этой стороны, но и злобным гримтурсенам (инеистым великанам) с той.
Так «Эдды» представляют себе устройство нашего мира.
О наличии в пограничной стене Мидгарда ворот и охраны саги нам ничего не сообщили. Эти детали, зато, описаны в шумерском эпосе о Гильгамеше. Пролегающий в толще гор Машу тоннель Шамаша закрыт медными воротами Ганзир и охраняется людьми-скорпионами, договориться с которыми о проходе Гильгамешу стоило большого труда.
В отличии от Гильгамеша, Волх вступать в переговоры со стражниками стены даже не пытается. По былине, он прибегает к колдовству, превращает своих ратников в муравьёв и по трещинам они просачиваются в царство Индейское…
Тут обращают на себя внимание сразу два момента.
Во-первых, былины они на то и былины, что в них повествуется о былях. То есть, о том, что было на самом деле. В былинах крайне редко фигурируют фантастические существа и крайне неохотно какие-то процессы объясняются колдовством или вмешательством потусторонних сил. Видимо, и в рассматриваемом случае былинники речистые исказили в фантастическую сторону какой-то реальный, но недопонятый ими процесс.
Если вдуматься, то эпизод с переходом через стену белокаменную можно было вообще из текста выбросить. Без ущерба для остального повествования. Или, по крайней мере, с нашей точки зрения без ущерба… Но для авторов былины про Волха этот эпизод имел огромное значение. Если не основополагающее.
Переход через стену в былине представлен более тяжёлым и опасным мероприятием, чем дальнейшее завоевание Индейского царства. Такое впечатление на жителей равнин могло произвести, например, прохождение через узкий, протяжённый каньон, где даже закалённые в боях воины почувствовали себя букашками. И былина зафиксировала не физическое их превращение в муравьёв, а ощущения, что они под нависшими над ними гнетущими сводами якобы превратились в муравьёв… Ненавижу подобные рационалистские трактовки, но в данном случае никакого другого объяснения предложить не могу!
И второй момент: а куда, собственно, дружина Волха попала, форсировав пресловутую стену? Что это за царство за такое, Индейское?
Надо отдать должное так называемым историкам, что даже им пришла в голову смелая до экстремизма догадка, что у завоёванного Волхом былинного царства мог существовать реальный прообраз.
В качестве первого кандидата на роль прототипа была предложена Индия. Звучит, ведь, похоже: царство Индейское - Индия. А кроме того, былинное описание победоносного похода Волха Всеславьевича до степени слияния походило на сценарий завоевания Индостана ариями во II тысячелетии до нашей эры…
Из-за этого Индия на роль царства Индейского и не прошла. Во-первых, арийская тематика у нас не в фаворе и если есть возможность ариев не упоминать, то лучше их не упоминать. А если такой возможности нет, то надо этноним арии заменить политкорректным «индоевропейцы».
Во-вторых - сроки. Это вы хотите сказать, что в русском фольклоре хранится информация четырёхтысячелетней давности, времён арийской экспансии? И память у русских древнее, чем у евреев?! Да, быть такого не может!!! А все их былины и прочая фольклорная лабудень - это XI век… ну, в крайнем случае, конец Х…
А, в-последних, немытые русские до Афанасия Никитина знать про Индию не могли, а вся эта «руси хинди бхай бхай» началась уже в постколониальный период, во второй половине ХХ века.
Одним словом, царство Индейское Индией быть не может, потому, что не может быть! А на самом-то деле фольклорная Индея - это Турция! Блистательная, понимаешь, Порта… И в былине «Волх Всеславьевич» запечатлены рассказы удалых запорожцев об их лихих набегах на её владения в XVII веке…
Анализировать эту версию не берусь по одной простой причине - я не психиатр! Тут даже критиковать нечего - только лечить! Или усыплять, если психотропные препараты не помогут.
Так, что же оно такое - царство Индейское? И почему я решил привязать его к тематике моих «Горных фантазий…»?
Есть в русском языке реликтовый термин «заиндеветь». Означает он крайнюю степень замерзания, вплоть до покрывания инеем. Данный вид атмосферных осадков первоначально-то назывался индеем (отсюда и заиндеветь) - лишь совсем недавно в этом слове выпала согласная и оно превратилось в употребляемый нами сейчас иней.
Соответственно, Индея в современном звучании будет «Заиндевевшая [страна]». Таким образом, царство Индейское - это полный аналог Леденецкого королевства, которое многократно встречалось нам в русских, чешских, венгерских и сербских народных сказках. Где лёд - там и иней! И «белокаменная стена» ледника как генератор и того, и другого!
И опять, смотрите, какое попадание! Выше мы бегло упомянули, что скандинавские боги-асы, создавая наш мир, огородили его стеной, сделанной из век великана Имира, от его буйных потомков - инеистых (то есть, состоящих из инея) великанов. Их страна лежит далеко на севере и называется Нифльхейм (Обитель туманов). Два важнейших признака - непреодолимая стена и иней - совпали в русской былине и в скандинавской «Эдде» один в один.
Господа либеральные историки, у меня для вас две новости - хорошая и плохая. Начну с хорошей: Индея русского фольклора - это не географическая Индия и действия, разворачивающиеся вокруг неё - это не времена арийской экспансии II тысячелетия до нашей эры (вернее, и они тоже, но это позднейшие наслоения). А плохая новость заключается в том, что наша былинная Индея - это обитаемый ледниковый или приледниковый участок. И событиям, лёгшим в основу былины о Волхе Всеславьевиче не 4000 лет, а 12000, как минимум.
Ну, что - хотите старую сказочку в новом ракурсе, в декорациях Ледникового периода? Открывайте поп-корн… Значит так…
Действие происходит, разумеется не в «классический богатырский период» и не при дворе князя Владимира. Владимир, к слову, как и никакой другой правитель в былине не упомянуты - весь Индейский поход Волха представлен его частной инициативой, а сам он - лишь удачливым кондотьером, на службе ни у кого не состоящим. Привязка действия к Киеву выглядит натянутой и сделана, скорее всего, по принципу «ну, а где же ещё?». Если у кого-то есть версии, что «белокаменная стена» - это не ледник, а царство Индейское - это не обитаемый приледниковый локус, прошу озвучивать! Если нет - движемся дальше.
Зачатие нашего героя происходит магическим путём. Его мать, гуляя по саду, якобы, наступает на змея и от этого контакта чудесным образом непорочно беременеет.
В пресловутом Х веке эта ситуация с беременностью непонятно от кого уже была бы если не полной фантастикой, то семейной катастрофой. А в более ранние времена, в Ледниковом периоде, когда на дворе стоял матриархат и роль мужчин ещё не была ключевой ни в обществе, ни в семье, подобная мать-одиночка была нормальным явлением. Тем более, что происхождение отслеживалось по женской линии, ибо, как резонно сформулировали евреи: «Невозможно обнаружить след змеи на камне, след птицы в небе и след мужчины в женщине».
В русских сказках мы постоянно сталкиваемся с эхом той поры. Давайте вспомним, что все наши иваны-дураки становятся царевичами в результате морганатических браков. Ни один из них не наследует своему отцу, а получает титул в качестве приданого. В большинстве сказок главный герой вступает в брак не с дочкой здравствующего монарха с потенциальной возможностью самому занять трон после смерти тестя, а его женит на себе состоявшаяся и самодостаточная суверенная правительница. Богатырка Синеглазка, например, царица Девичьего царства. Или Марья Моревна - грозная королевна.
Так и мать Волха Всеславьевича, видимо, решает освежить генофонд своего племени посредством заезжего искателя брутальных приключений. Кстати, для обитателей дальних северных стойбищ это и сейчас норма - предложить свою жену путешественнику, случайно оказавшемуся в их чуме. Причём, то, что цивилизованные европеоиды воспринимают, как дикость, для заполярных оленеводов единственный способ избежать биологического вырождения в условиях ограниченной близкородственной популяции. Опять же, вспомним приведённую в первой «Горной фантазии…» былину «Илья Муромец и Сокольник». Сюжетец-то тот же! Заезжий добрый молодец заделывает аборигенке, живущей у Золотой горы, ребёнка и сматывается. И находит Сокольник отца только уже став совершеннолетним… Так-так-так… это сколько ж Илье тогда было? Тридцать три года он отлежал на печи; двенадцать лет он ездил к Златогорке, прежде, чем она родила сына; пусть Сокольник покинул материнский дом, как и Волх, в пятнадцать лет… выходит - шестьдесят, как минимум. А что более вероятно - за шестьдесят!
Думаю, приведённое сравнение вполне корректно, поскольку навряд ли жизнь охотничьих сообществ приледниковой зоны в Вюрме разительно отличалась от жизни современных народов Севера. А вот когда ледника и матриархата не стало, сказителям для объяснения обстоятельств появления Волха на свет и потребовалось вводить фантастический сюжет с зачатием от змея, ибо ничто иное не укладывалось в патриархальные каноны «Домостроя».
Константин Васильев изобразил Волха Всеславьевича этаким образцовым арийцем…
…а на самом деле выглядел он, скорее, так.
Едва вылупившись, Волх, по свидетельству былины, начинает требовать от матери, чтобы она пеленала его не в «пелену червчатую», а в «крепки латы булатные». Это опять иносказание, за которым стоит отнюдь не акселерация нашего героя. Рано повзрослеть ему пришлось, видимо, от того, что его племя обитало в крайне суровых условиях и детям приходилось включаться в борьбу за выживание - и свою собственную, и сообщества в целом - как можно раньше. Ну, а то, что контролируемая племенем Волха территория не была способна всех прокормить, говорит следующий эпизод.
В пятнадцать лет Волх Всеславьевич собирает дружину и отправляется в поход. У которого первоначально нет ни мотива, ни цели…
Дружина Волха в походе, как её увидел Иван Билибин.
С такой ситуацией мы можем ознакомится уже не в сказках, а на страницах вполне достоверной истории. Скандинавия, например, столкнулась с подобным явлением в IX веке. К этому времени там закончилась вековая война с лопарями, очень эффективно утилизировавшая излишки населения. И сразу стало понятно, что чахлая здешняя природа физически не в силах прокормить быстро растущее население. Выход нашёлся: избыточных пассионариев стали посвящать Одину, авансом оплакивать, как заведомых покойников, и спроваживать за море - добывать себе славу и пропитание. Так на Европу выплеснулось движение викингов… А сама Европа столкнётся с аналогичным кризисом парой веков позже, но там всю безземельную нищебродию быстренько сорганизуют и спровадят в Палестину освобождать гроб Господень.
Вот и дружина Волха, скорее всего, была банальной подростковой бандой, выставленной из родного дома по причине лишних ртов. Теперь у них один удел, образ жизни и источник существования - война.
Но до первых боестолкновений ещё далеко, а проблемы начинаются сразу за порогом. Их две - голод и холод. То есть, поход не только не имеет цели, но и никак не подготовлен. Заботливые маменьки не сунули в карманы горе-вояк даже по шмату сала…
Тут Волх проявляет себя даже не столько полководцем, сколь организатором. Ему где-то как-то удаётся добыть дичи, накормить ватажников, а из шкур пошить тёплую одежду:
…Дружина спит, так Волх не спит:
Он обвернётся серым волком,
Бегал, скакал по тёмным по лесам и по раменью,
А бьёт он звери сохатые,
А и волку, медведю спуску нет,
А и соболи, барсы - любимый кус,
Он зайцам, лисицам не брезговал;
Волх поил-кормил дружину хоробрую,
Обувал-одевал добрых молодцев,
- Носили они шубы соболиные,
Переменныя шубы-то барсовые…
Впервые наевшиеся досыта однополчане ошалело провозглашают Волха колдуном и оборотнем. А их потребность в шубах говорит, что действие былины разворачивалось далеко не в Турции и не в Индии, а в несколько иной климатической зоне. Кстати, помните, как себя вёл Гильгамеш, оказавшись там же:
Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,
Оленей и серн, скот и тварь степную,
Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело…
Сходство этих фрагментов вижу только я? Даже состав фауны - медведи, барсы, скот степной/звери сохатые - совпадает! Волх и Гильгамеш определённо путешествовали по одним и тем же местам! И в конце концов оба упёрлись в одну и ту же преграду, которую Гильгамеш принял за горы, а Волх - за стену белокаменную. Но это была не стена и не гора - это был ледник.
Дальше произошло то, с чего мы начали: оказавшись у одних и тех же ворот (скорее всего, это был пост у входа в ледниковый тоннель или каньон), Гильгамеш вступает в переговоры со стражниками и они его пропускают (он был один и опасности в нём люди-скорпионы не увидели), а Волх Всеславьевич ищет обходной путь. И чутьё его вновь не подводит!
Хотя, может, и не чутьё - может, это была кропотливая, последовательная работа с прощупыванием альтернативных маршрутов, тырканьем наугад, захватом «языков» и дерзкими разведывательно-диверсионными рейдами в глубокие тылы…
Так или иначе другой, неохраняемый путь находится и дружина просачивается через «стену», считавшуюся непреодолимой. И только тут, на другой стороне поход обретает смысл.
Увы, смысл этот лишён высоких идеалов - подоплёка у него биологическая, если не сказать животная: две субпопуляции одного вида вступают в схватку за одну и ту же экологическую нишу.
Если бы действие былины про Волха происходило бы в Х веке нашей эры (да, хотя бы даже в Х веке до нашей эры), ему достаточно было бы разгромить войска противника в полевом сражении, перебить мужчин, способных к сопротивлению, а остальное население поработить и заставить работать на себя. Но в Ледниковом периоде избыточный продукт ещё не производится и содержать рабов просто не на что. Да и не зачем, поскольку хозяйство ещё не развито настолько, чтобы требовать дополнительных рабочих рук. Поэтому Волх отдаёт непонятный современному читателю своей иррациональной жестокостью, но единственно возможный в условиях ограниченных ресурсов, приказ:
«Гой еси вы, дружина хоробрая!
Ходите по царству Индейскому,
Рубите старого, малого,
Не оставьте в царстве на семена;
Оставьте только вы по выбору,
Ни много ни мало - семь тысячей
Душечки красны девицы».
Аборигены вырезаются поголовно. Шанс остаться в живых в этой борьбе за ресурсы получают лишь те, кто сами являются ресурсом - в данном случае репродуктивным - красны девицы. Но и тех оставляют для половых нужд победителей не сколько влезет, а строго по одной на бойца. Чтобы как-то скрасить поступок Волха и его головорезов, могу сказать, что в случае неудачи и им бы не светили плен и рабство - их бы тоже всех перебили. Таковы реалии общественных формаций, развивающихся в экстремальных условиях на грани выживания, где гуманизм ещё не по карману!
Финал былины… про финал мы тоже уже говорили - он типичен для большинства произведений нашего фольклора. Волх убивает индейского царя и женится на его вдове. Тем самым по меркам матриархата он подтверждает свою легитимность - становится царём не сам по себе, а мужем действующей вдовой царицы. Остальных полонянок он раздаёт своим дружинникам и из этого симбиоза нарождается совсем новое племя.
И ни у кого из дружины Волха даже не возникает мысли вернуться назад, домой, к своим матерям в родное стойбище. Видимо, точно так же, как у матерей не было возможности содержать своих сыновей, так же и сыновья ещё не могли себе позволить обременяться иждивенцами.
…Тая и отступая Валдайский ледник оставлял после себя огромные пространства, затопленные водой. Это были даже не озёра, а настоящие пресноводные моря (они тоже весьма часто встречаются в наших сказках - например: «Морской царь», «Царевна-лягушка»). Около восьми тысяч лет назад такое талое озеро сформировалось на севере Новгородской области в районе деревни Грузино под Чудовом. По названию деревни и постледниковое озеро назвали Грузинским (на первый слог ударение).
6000 лет назад Грузинское озеро прорвалось в Ладогу. В результате этого прорыва образовалась река, которая существует и поныне. Река называется Волхов. Я ни на что не намекаю, но может название ей дали по имени нашего героя?
Серым выделен Валдайский ледниковый щит - обратите внимание, где проходила его граница по территории нынешней России…
…а здесь серым выделен ареал естественного обитания бобров - северо-западная его граница точно повторяет линию ледникового фронта, поскольку сформировалась в плейстоцене, когда дальше бобров попросту не пустил ледник (наука это признаёт)…
…а это ареал распространения исходных русских генов (стрелочкой указана река Волхов) - его северо-западная граница сформирована в то же время и по тому же принципу, что и ареал бобров (но этого наука не признаёт!).
Если принять озвученную версию, то и поиски царства Индейского, которое Волх Всеславьевич покорил и в котором впоследствии царствовал, значительно упростятся...
ЕЩЁ ОДИН ЭПИЛОГ.
Повторюсь ещё раз: я не психиатр. Поэтому логика так называемой «истории» мне понятна далеко не всегда.
Она, «история», например, не отрицает, что на нашей планете случаются периоды заметного похолодания, которые мы обиходно называем ледниковыми периодами. Она не отрицает, что последний - Валдайский aka Висконсинский - ледниковый период был на Земле плюс/минус с 70000-ого по 11000-й годы до нашей эры. Она настаивает, что формирование человека разумного в современном виде (неоантроп) произошло 40000 лет назад (то есть, как раз в середине последнего ледникового периода)…
Но та же самая «история» наотрез отказывается признавать факт, что тот неоантроп уже был способен запомнить ледник и передать его описания своим потомкам.
Эци обидно, что ты считаешь его недоумком!
А, уж, мысль, что на это были способны предки русских, «история» считает научным преступлением и рассматривать даже не пытается!
Конец II части.
Орлов Владимир,
альпинист-теоретик.