Разорвавший небо (часть III)
Начало тут.
Третья версия происхождения нашего герба - византийская.
29 мая 1453-го года Константинополь пал. Завершились, по меткому определению Гумилёва, «тысяча лет упадка» Восточной Римской империи. Последнего византийского императора атакующие янычары искромсали так, что опознать его смогли только по красным сапогам, украшенным, кстати, двуглавыми орлами.
Тоже, смотрите, какая мистика. Первый Рим начался Ромулом, а кончился Ромулом-Августулом (августул - уменьшительно-презрительное от «август»; августишка). Второй Рим начался Константином Великим, а кончился Константином Драгашем из династии Палеологов.
Собственно говоря, ничего непредсказуемого ни с Византией, ни с её столицей не произошло. Когда турки взяли Константинополь в кольцо, в нём находилось более двухсот тысяч жителей. Из них на стены вышло всего 4973 человека. Услышав эту цифру, император Константин лишь простонал…
От гигантской империи, раскинувшейся на три континента, к 1453-му году осталось два огрызка: сам Константинополь с окрестностями и полуостров Морея (Пелопоннес) в Греции, который не могли поделить между собой братья императора Дмитрий и Фома Палеологи.
Хотя, что мог император требовать от рядовых царьградцев, если его родные братья, морейские деспоты Дмитрий и Фома, в тот момент, когда турки штурмовали стены Константинополя, самозабвенно грызлись между собой. Причём, оба слали послов к туркам, прося военной помощи друг против друга.
Помощи турки ни одному из братьев не дали, а взяли их на заметку и отложили на потом. Очередь до них дошла в 1460-м году. Боевитые братья Палеологи, бодро резавшиеся друг с другом, увидев у своего порога османов, воевать охоту сразу потеряли. Дмитрий откровенно скурвился, пополз к султану лизать сапоги и выпрашивать благосклонность в обмен на покорность. Фома решил поиграть в принципиальность и подался в эмиграцию.
Сперва он с сыновьями Андреем и Мануилом и дочерью Зоей обосновался на Корфу. Но там было голодно и скучно и семейство перебралось в Рим. Для Фомы Палеолога это путешествие стало последним - он не перенёс потрясений и скончался. Заботу об его сиротах взял на себя Папа Римский.
У римской курии в отношении Палеологов-младших были собственные планы. При всех её болезнях, Византия до последнего дня оставалась центром и оплотом Православия. После её гибели, перед католическими иерархами как никогда зримо нарисовались перспективы объединения церквей и приведения всего христианского мира к общему знаменателю. Под руководством Папы, разумеется!
Вот для этой игры ему и требовались при дворе ближайшие родственники последнего византийского императора. За ними признали наследственные права на константинопольский престол и титул императоров в изгнании.
Первое, что сделали Андрей и Мануил - принялись торговать своим титулом. Покупателей не нашлось. Во-первых, звучный, но материально ничем не обеспеченный набор слов мало кому был нужен. А, во-вторых, любой, кто позарился бы на титул Палеологов, автоматически, как бы, оспаривал права турецкого султана на византийское наследство. А таких неприятностей в XV веке в Европе не хотелось никому!
Чтобы сделка не выглядела совсем, уж, как торговля воздухом, братья решили к продаваемому титулу, за неимением других активов, приложить сестру Зою. Горе-предприниматели закинули удочки насчёт сватовства в несколько королевских домов. И опять везде получили отказ - бесприданница, пусть даже императорских кровей, оказалась не нужна никому.
И тут в Рим прилетела ошеломительная новость - овдовел правитель далёкой Московии Иван III.
Пасьянс сложился моментально - выдать Зою замуж за вдовца Ивана Васильевича. В Риме такой сценарий устроил бы всех. Братья Палеологи не только решили бы этим замужеством судьбу сестры, но и сами получили шанс пристроиться к московскому двору (варварская Москва, понятно, не Рим, но, всё же, лучше, чем ничего!).
У римской курии планы были куда глобальнее. После гибели Византии, Русь стала самым крупным православным государством. Ватиканская разведка (уже тогда одна из лучших в мире) клала на стол реляции, что русская земля «велика и обильна», а власть Великого князя Ивана III близка к абсолютной. Дальше всё выглядело просто: склонить к католичеству Ивана Васильевича, а, уж, он, своими авторитарными методами, перекрестит подведомственное, «склонное по природе своей к рабству», население в новую веру.
Кроме того, наследственный титул Палеологов, по замыслу Святого Престола, должен был сподвигнуть русского правителя на освобождение Святой Софии (сиречь Константинополя) от неверных. Опять же, возникала туманная надежда, что Русь ввяжется в войну с Османской империей и оттянет на себя её удары.
Ставки делались таковы, что Папа Римский готов был короновать Ивана III не то, что королевским, а императорским венцом! Сущий оксюморон - глава католической церкви предлагает из своих рук императорскую корону православному монарху! Причём, сопоставьте даты - римская курия приняла решение перетянуть на свою сторону Ивана Васильевича на двадцать лет раньше, чем аналогичная мысль пришла в голову императору Фридриху. Громкими разглагольствованиями про совместную войну против турок Ватикан прикрывал совсем другие свои планы - создать противовес императорам Священной Римской империи.
В первой части мы упомянули, что Папы Римские и императоры были в хронической вражде; вокруг первого группировались гвельфы, вокруг второго - гибеллины. Для любой из названных партий заполучить такого союзника, как Государь всея Руси считалось бы даром небесным. Вспомните, что и Фридрих III обратился к Ивану Васильевичу только после того, как Папа Римский открыто поддержал его противников поляков. Выходит, на Западе внимательно отслеживали процессы, протекавшие в нашей стране, реально представляли её мощь и возможности, раз и гвельфы, и гибеллины наперегонки бегали в Москву, чтобы заручиться поддержкой Кремля.
Ну, а кто мог обработать в нужном русле правителя Руси эффективнее, чем персональный проповедник прямо в спальне? Зое Палеолог отвели роль «троянской лошадки». «Духовные отцы» из числа лучших ватиканских богословов начали ускоренным курсом готовить её на роль «апостольской дочери».
Параллельно, папская разведка перевернула на уши всю Италию и раскопала некоего Карло делла Вольпе. Оказалось, его брат Джан-Батиста, известный на Руси, как Иван Фрязин, работает прямо в Кремле чеканщиком монет и имеет выходы лично на Ивана Васильевича. Карлу срочно выписали командировку в Москву…
Если сказать, что Ивана Васильевича удивило письмо от Папы Римского о том, какая достойная невеста проживает у него в Риме - это не сказать ничего. Брак подобного формата в Москве был не в диковинку - тётка Ивана III Анна Московская была выдана замуж за предпоследнего византийского императора Иоанна VIII (родного дядю Зои) - но глава католической церкви в роли свата выступал впервые! Великий князь сразу раскусил, какую игру затеяли в Ватикане, и… решил переиграть римскую курию! Между Москвой и Римом засновали посольства.
Сватовство длилось три года - то Иван Васильевич захотел взглянуть на портрет невесты и его срочно пришлось писать, то обсуждали размер приданого, то то, то сё… И это уже само по себе было победой: Русь готовилась воевать с Литвой из-за Новгорода. Литовцы тоже готовились. Но папский спецпосланник цыкнул на них и запретил ссориться с Иваном III, дабы он не рассерчал и не передумал. Того и требовалось - пользуясь тем, что у него развязаны руки, Иван Васильевич совершил поход на Новгород, раздавил там сепаратистов и увёл Новгородскую республику из-под носа у соперников.
Сватовство имело и отсроченные последствия. Папские легаты запретили Литве раздражать Ивана III не только прямыми действиями, но и косвенными. Например, приказали свернуть все контакты с его врагами. В результате, Литва сорвала архиважные переговоры по созданию антирусской коалиции с ханом Ахматом. Время было упущено, коалиция не состоялась и Иван Васильевич получил возможность в будущем разгромить их поодиночке.
24 июня 1472 года свадебный кортеж, наконец-то, покинул Рим. Путь через Константинополь племяннице последнего византийского императора был заказан. Обманутые литовцы тоже могли напакостить, поэтому ехать пришлось окружной дорогой - через Флоренцию и Нюрнберг до Любека. В Любеке свадебный поезд пересел на корабли и поплыл в Ревель. От Ревеля посуху добрались до Чудского озера и опять погрузились на немецкую флотилию. На середине озера их поджидали русские корабли; невесту со свитой пересадили на них - так Зоя Палеолог ступила на русскую территорию.
Старшим в кортеже был папский легат Антонио Бонумбре. Себя он мнил, как минимум, новоявленным апостолом, несущим свет истинной веры русским варварам. Причём, дело он невесть с чего считал уже сделанным, а потому чувствовал себя триумфатором. Весь путь он проделал при полных регалиях, в ярко-красном кардинальском облачении. На отдельном возу перед ним везли огромный латинский крест.
Но на русской земле Бонумбре очень быстро разъяснили смысл туземной поговорки про свой устав и чужой монастырь. Неправославный крест ему велели спрятать. Легата посетила горькая догадка, что триумфального въезда в Москву у него не выйдет.
А кроме неласкового приёма сказался ещё один фактор - кровь! Императорская кровь, которая текла в жилах Зои Палеолог. Едва ступив на землю своей новой родины, она поняла преимущества статуса русской государыни над ролью апостольской дочери. В Пскове она приказала показательно игнорирующему православные церкви легату зайти в Троицкий собор и приложиться к иконе Богородицы.
Софья Палеолог (краниологическая реконструкция С.А. Никитина).
12 ноября кортеж въехал в Москву. В тот же день Зою, по русскому обычаю сменившую ввиду замужества имя на Софья, и Ивана Васильевича обвенчали.
А папских посланников не то, что не пустили на венчание, а даже не позвали на свадебный пир! Когда-то русские умели не заискивать перед западными выскочками, а быть себе на уме и держаться достойно! Государь снизошёл принять их лишь через несколько дней после свадьбы. Бонумбре пытался качать какие-то права, но ему вежливо дали понять, что его миссия завершена и в Москве ему делать больше нечего…
Мне пришлось рассказать вам эту романтическую историю потому, что византийская версия настаивает на том, что двуглавого орла на Русь привезла Софья Палеолог в качестве приданого. Версия эта на сегодняшний день считается основной, рабочей. Таковой она считалась и при коммунистах, и при западнике Карамзине, и при славянофиле Татищеве, и, чуть ли, уже не при Иване Грозном. Живучесть её объясняется тем, что, во-первых, она идеально иллюстрирует концепцию «Москва - Третий Рим», а, во-вторых, это единственная версия, по которой герб нашей стране был не навязан (неважно Востоком или Западом), а органично инкорпорирован (с соответствующими юридическими последствиями - мы не были ничьими вассалами, а всего лишь подняли упавшее знамя погибшей Византии).
Но и эта версия блещет более чем существенными нестыковками.
Во-первых, Россия не могла унаследовать герб Византии по той простой причине, что у Византии герба в классическом понимании просто не было! Геральдика родилась в крестовых походах, когда толпам разноплемённых, говорящих на разных языках вояк потребовалась легко читаемая, универсальная система распознавания и различия, и дальнейшее своё развитие она получила в западных странах-участницах крестоносных мероприятий. А в государствах, не вовлечённых в крестовые походы (или даже пострадавших от них, как Византия в 1204-м году), и особого значения развитию геральдики и вексиллологии не придавалось; обходились кто чем, как правило, изображая на знамёнах лики святых или строчки из «Корана».
Легенда о том, что Константин Великий, разделив свою империю на Западную и Восточную, повелел пририсовать стандартному римскому орлу вторую голову, дабы они символизировали две части империи, произрастающие из одного тела, не более, чем красивый миф. Император Константин эксплуатировал символику христианства, тем самым обозначая свой отказ от языческих богов и новый курс государства. От него и до XIII века религиозные мотивы будут доминировать в государственной символике Византии.
Тут надо оговориться, что если двуглавый орёл и не был гербом Восточной Римской империи, то это ещё не значит, что в Византии его совсем не знали (возвращаемся в предыдущую главу и смотрим иллюстрацию с портретом императора Феодора Ласкаря).
Фрагмент византийской ткани с двуглавым орлом.
Самым древним византийским двуглавым орлом считается объёмное изображение на мраморе в Ксиропотамском монастыре, основанном императрицей Пульхерией в 450-453 годах. Справедливости ради надо сказать, что датировка V веком представляется сомнительной - монастырь неоднократно разрушался и перестраивался, и упомянутое изображение могли высечь гораздо позже, например, когда одними из спонсоров монастыря стали всё те же Палеологи.
Так или иначе, в Византийской Православной церкви двуглавый орёл прижился. Христиане наполнили его собственным содержанием - для них он стал символизировать двойственную, божественную и человеческую, природу Иисуса Христа. Двуглавый орёл поныне является официальным символом Константинопольской, Кипрской, Александрийской, Элладской и Сербской Православных церквей.
Двуглавый орёл на митре нынешнего Патриарха Константинопольского.
Понравился он и императорам: в их интерпретации двуглавый орёл стал обозначать две ветви императорской власти - светскую и духовную.
Нормальным для Византии было и то, что личная или родовая символика того или иного императора становилась государственной (точно так же, как нормальным было, что каждый новый базилевс печатает деньги со своим профилем). Поэтому, когда Палеологи дорвались до верховной власти, их фамильная эмблема легко вписалась на роль государственного символа - двуглавый орёл был знакόм, привычен, а, главное, каждая социальная группа читала в нём свой сакральный смысл.
Во-вторых, взяв Зою Палеолог в жёны, её титула Иван Васильевич не принял. К своему собственному «Великий князь и Государь всея Руси» он не стал добавлять никаких пустопорожних довесков типа «император константинопольский».
«Императорами» так и остались братья Софьи - Андрей и Мануил. Попаразитировать на сестре у них не получилось (из Москвы царицыных родственничков выставили вслед за иезуитами), поэтому они вернулись к прежнему своему «бизнесу» - продаже императорского титула. И, ведь, пошло дело! Предприимчивые братья-императоры в изгнании умудрились продать его трижды!
Мануил смекнул, что больше всего его титулом заинтересуется тот, кто сидит в Константинополе. А в Константинополе сидел турецкий султан Мехмед II Фатих. К нему Мануил и повёз коммерческое предложение. Пустой, тем более христианский, титул султану-мусульманину был задаром не нужен, но чтобы уменьшить и без того преогромное число претендентов на султанский престол, дальновидный Мехмед выкупил его. На радостях Мануил в третий раз сменил веру (до этого он последовательно был православным и католиком), принял ислам и осел в Блистательной Порте.
Видя как братец его обставил, повысил свою активность и Андрей. Удача подвернулась ему в лице юного французского короля Карла VIII. Этот как раз решил завоевать Италию и искал повода для драки. Карл купил у Андрея титул и повод сразу нашёлся, ибо когда-то две трети Апеннинского полуострова принадлежало Византии. Новоиспеченный «император константинопольский» двинул полки на Италию. Началась целая серия затяжных «итальянских войн».
Сначала всё шло хорошо, но под Неаполем французское воинство начала косить неведомая доселе в Старом Свете болезнь - недавно привезённый из Америки сифилис. Его распространение приняло характер эпидемии и войска (вернее, то, что от них осталось) пришлось срочно выводить во Францию. С тех самых пор сифилис стали называть не испанской болезнью, а французской.
Вернуться к своим замыслам Карл VIII не сумел - скоропостижно скончался в возрасте 27-ми лет. По официальной версии - ударился головой о косяк чересчур низкой двери, впал в кому и умер, не приходя в сознание… хотя, злые языки утверждают, что юного романтика отравил кузен герцог Орлеанский, ставший после бездетного Карла королём Франции Людовиком XII.
А Андрей Палеолог покатил со своим «товаром» дальше, в Испанию. Она тогда только родилась в результате династического брака Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Их владения слились и получилась Испания. Совместными усилиями двух королевств Фердинанд и Изабелла изгнали арабов из Европы и закончили, наконец, реконкисту.
Враждебное окружение и постоянные войны сделали испанцев закалёнными воинами и бескомпромиссными католиками. А теперь бесконечная семисотвосьмидесятилетняя война с мусульманами закончилась и армия пламенных идальго осталась не у дел. К тому же, своевременно открытая Колумбом Америка осыпала Испанию золотым дождём в прямом смысле этого слова. Как тут было монаршим головам не закружиться от побед, удач и нежданного изобилия? Из воздуха начала материализовываться мысль о новом крестовом походе…
Тут-то и подоспел Андрей Палеолог. Скорректировал лишь одну деталь - направить испанскую крестоносную армию не напрямую на Иерусалим, а через Константинополь. В начале 1502-го года титулярный император отписал свои наследственные права Фердинанду и Изабелле и… умер. А идея крестового похода постепенно сошла на нет - горячие идальго нашли применение своим мечам по ту сторону Атлантики; резать и грабить полуголых индейцев оказалось куда привлекательнее, чем рубиться с османами и арабами в палестинских песках за гипотетический гроб Господень.
Ну, и, в-третьих… опять математика. Даты не сходятся. Софья прибыла на Русь в 1472-м году, а двуглавого орла Иван III начал использовать в 1497-м. Через 25 лет! Что-то здесь явно не так…
Продолжение следует.
Орлов Владимир,
криптоорнитолог.
Третья версия происхождения нашего герба - византийская.
29 мая 1453-го года Константинополь пал. Завершились, по меткому определению Гумилёва, «тысяча лет упадка» Восточной Римской империи. Последнего византийского императора атакующие янычары искромсали так, что опознать его смогли только по красным сапогам, украшенным, кстати, двуглавыми орлами.
Тоже, смотрите, какая мистика. Первый Рим начался Ромулом, а кончился Ромулом-Августулом (августул - уменьшительно-презрительное от «август»; августишка). Второй Рим начался Константином Великим, а кончился Константином Драгашем из династии Палеологов.
Собственно говоря, ничего непредсказуемого ни с Византией, ни с её столицей не произошло. Когда турки взяли Константинополь в кольцо, в нём находилось более двухсот тысяч жителей. Из них на стены вышло всего 4973 человека. Услышав эту цифру, император Константин лишь простонал…
От гигантской империи, раскинувшейся на три континента, к 1453-му году осталось два огрызка: сам Константинополь с окрестностями и полуостров Морея (Пелопоннес) в Греции, который не могли поделить между собой братья императора Дмитрий и Фома Палеологи.
Хотя, что мог император требовать от рядовых царьградцев, если его родные братья, морейские деспоты Дмитрий и Фома, в тот момент, когда турки штурмовали стены Константинополя, самозабвенно грызлись между собой. Причём, оба слали послов к туркам, прося военной помощи друг против друга.
Помощи турки ни одному из братьев не дали, а взяли их на заметку и отложили на потом. Очередь до них дошла в 1460-м году. Боевитые братья Палеологи, бодро резавшиеся друг с другом, увидев у своего порога османов, воевать охоту сразу потеряли. Дмитрий откровенно скурвился, пополз к султану лизать сапоги и выпрашивать благосклонность в обмен на покорность. Фома решил поиграть в принципиальность и подался в эмиграцию.
Сперва он с сыновьями Андреем и Мануилом и дочерью Зоей обосновался на Корфу. Но там было голодно и скучно и семейство перебралось в Рим. Для Фомы Палеолога это путешествие стало последним - он не перенёс потрясений и скончался. Заботу об его сиротах взял на себя Папа Римский.
У римской курии в отношении Палеологов-младших были собственные планы. При всех её болезнях, Византия до последнего дня оставалась центром и оплотом Православия. После её гибели, перед католическими иерархами как никогда зримо нарисовались перспективы объединения церквей и приведения всего христианского мира к общему знаменателю. Под руководством Папы, разумеется!
Вот для этой игры ему и требовались при дворе ближайшие родственники последнего византийского императора. За ними признали наследственные права на константинопольский престол и титул императоров в изгнании.
Первое, что сделали Андрей и Мануил - принялись торговать своим титулом. Покупателей не нашлось. Во-первых, звучный, но материально ничем не обеспеченный набор слов мало кому был нужен. А, во-вторых, любой, кто позарился бы на титул Палеологов, автоматически, как бы, оспаривал права турецкого султана на византийское наследство. А таких неприятностей в XV веке в Европе не хотелось никому!
Чтобы сделка не выглядела совсем, уж, как торговля воздухом, братья решили к продаваемому титулу, за неимением других активов, приложить сестру Зою. Горе-предприниматели закинули удочки насчёт сватовства в несколько королевских домов. И опять везде получили отказ - бесприданница, пусть даже императорских кровей, оказалась не нужна никому.
И тут в Рим прилетела ошеломительная новость - овдовел правитель далёкой Московии Иван III.
Пасьянс сложился моментально - выдать Зою замуж за вдовца Ивана Васильевича. В Риме такой сценарий устроил бы всех. Братья Палеологи не только решили бы этим замужеством судьбу сестры, но и сами получили шанс пристроиться к московскому двору (варварская Москва, понятно, не Рим, но, всё же, лучше, чем ничего!).
У римской курии планы были куда глобальнее. После гибели Византии, Русь стала самым крупным православным государством. Ватиканская разведка (уже тогда одна из лучших в мире) клала на стол реляции, что русская земля «велика и обильна», а власть Великого князя Ивана III близка к абсолютной. Дальше всё выглядело просто: склонить к католичеству Ивана Васильевича, а, уж, он, своими авторитарными методами, перекрестит подведомственное, «склонное по природе своей к рабству», население в новую веру.
Кроме того, наследственный титул Палеологов, по замыслу Святого Престола, должен был сподвигнуть русского правителя на освобождение Святой Софии (сиречь Константинополя) от неверных. Опять же, возникала туманная надежда, что Русь ввяжется в войну с Османской империей и оттянет на себя её удары.
Ставки делались таковы, что Папа Римский готов был короновать Ивана III не то, что королевским, а императорским венцом! Сущий оксюморон - глава католической церкви предлагает из своих рук императорскую корону православному монарху! Причём, сопоставьте даты - римская курия приняла решение перетянуть на свою сторону Ивана Васильевича на двадцать лет раньше, чем аналогичная мысль пришла в голову императору Фридриху. Громкими разглагольствованиями про совместную войну против турок Ватикан прикрывал совсем другие свои планы - создать противовес императорам Священной Римской империи.
В первой части мы упомянули, что Папы Римские и императоры были в хронической вражде; вокруг первого группировались гвельфы, вокруг второго - гибеллины. Для любой из названных партий заполучить такого союзника, как Государь всея Руси считалось бы даром небесным. Вспомните, что и Фридрих III обратился к Ивану Васильевичу только после того, как Папа Римский открыто поддержал его противников поляков. Выходит, на Западе внимательно отслеживали процессы, протекавшие в нашей стране, реально представляли её мощь и возможности, раз и гвельфы, и гибеллины наперегонки бегали в Москву, чтобы заручиться поддержкой Кремля.
Ну, а кто мог обработать в нужном русле правителя Руси эффективнее, чем персональный проповедник прямо в спальне? Зое Палеолог отвели роль «троянской лошадки». «Духовные отцы» из числа лучших ватиканских богословов начали ускоренным курсом готовить её на роль «апостольской дочери».
Параллельно, папская разведка перевернула на уши всю Италию и раскопала некоего Карло делла Вольпе. Оказалось, его брат Джан-Батиста, известный на Руси, как Иван Фрязин, работает прямо в Кремле чеканщиком монет и имеет выходы лично на Ивана Васильевича. Карлу срочно выписали командировку в Москву…
Если сказать, что Ивана Васильевича удивило письмо от Папы Римского о том, какая достойная невеста проживает у него в Риме - это не сказать ничего. Брак подобного формата в Москве был не в диковинку - тётка Ивана III Анна Московская была выдана замуж за предпоследнего византийского императора Иоанна VIII (родного дядю Зои) - но глава католической церкви в роли свата выступал впервые! Великий князь сразу раскусил, какую игру затеяли в Ватикане, и… решил переиграть римскую курию! Между Москвой и Римом засновали посольства.
Сватовство длилось три года - то Иван Васильевич захотел взглянуть на портрет невесты и его срочно пришлось писать, то обсуждали размер приданого, то то, то сё… И это уже само по себе было победой: Русь готовилась воевать с Литвой из-за Новгорода. Литовцы тоже готовились. Но папский спецпосланник цыкнул на них и запретил ссориться с Иваном III, дабы он не рассерчал и не передумал. Того и требовалось - пользуясь тем, что у него развязаны руки, Иван Васильевич совершил поход на Новгород, раздавил там сепаратистов и увёл Новгородскую республику из-под носа у соперников.
Сватовство имело и отсроченные последствия. Папские легаты запретили Литве раздражать Ивана III не только прямыми действиями, но и косвенными. Например, приказали свернуть все контакты с его врагами. В результате, Литва сорвала архиважные переговоры по созданию антирусской коалиции с ханом Ахматом. Время было упущено, коалиция не состоялась и Иван Васильевич получил возможность в будущем разгромить их поодиночке.
24 июня 1472 года свадебный кортеж, наконец-то, покинул Рим. Путь через Константинополь племяннице последнего византийского императора был заказан. Обманутые литовцы тоже могли напакостить, поэтому ехать пришлось окружной дорогой - через Флоренцию и Нюрнберг до Любека. В Любеке свадебный поезд пересел на корабли и поплыл в Ревель. От Ревеля посуху добрались до Чудского озера и опять погрузились на немецкую флотилию. На середине озера их поджидали русские корабли; невесту со свитой пересадили на них - так Зоя Палеолог ступила на русскую территорию.
Старшим в кортеже был папский легат Антонио Бонумбре. Себя он мнил, как минимум, новоявленным апостолом, несущим свет истинной веры русским варварам. Причём, дело он невесть с чего считал уже сделанным, а потому чувствовал себя триумфатором. Весь путь он проделал при полных регалиях, в ярко-красном кардинальском облачении. На отдельном возу перед ним везли огромный латинский крест.
Но на русской земле Бонумбре очень быстро разъяснили смысл туземной поговорки про свой устав и чужой монастырь. Неправославный крест ему велели спрятать. Легата посетила горькая догадка, что триумфального въезда в Москву у него не выйдет.
А кроме неласкового приёма сказался ещё один фактор - кровь! Императорская кровь, которая текла в жилах Зои Палеолог. Едва ступив на землю своей новой родины, она поняла преимущества статуса русской государыни над ролью апостольской дочери. В Пскове она приказала показательно игнорирующему православные церкви легату зайти в Троицкий собор и приложиться к иконе Богородицы.
Софья Палеолог (краниологическая реконструкция С.А. Никитина).
12 ноября кортеж въехал в Москву. В тот же день Зою, по русскому обычаю сменившую ввиду замужества имя на Софья, и Ивана Васильевича обвенчали.
А папских посланников не то, что не пустили на венчание, а даже не позвали на свадебный пир! Когда-то русские умели не заискивать перед западными выскочками, а быть себе на уме и держаться достойно! Государь снизошёл принять их лишь через несколько дней после свадьбы. Бонумбре пытался качать какие-то права, но ему вежливо дали понять, что его миссия завершена и в Москве ему делать больше нечего…
Мне пришлось рассказать вам эту романтическую историю потому, что византийская версия настаивает на том, что двуглавого орла на Русь привезла Софья Палеолог в качестве приданого. Версия эта на сегодняшний день считается основной, рабочей. Таковой она считалась и при коммунистах, и при западнике Карамзине, и при славянофиле Татищеве, и, чуть ли, уже не при Иване Грозном. Живучесть её объясняется тем, что, во-первых, она идеально иллюстрирует концепцию «Москва - Третий Рим», а, во-вторых, это единственная версия, по которой герб нашей стране был не навязан (неважно Востоком или Западом), а органично инкорпорирован (с соответствующими юридическими последствиями - мы не были ничьими вассалами, а всего лишь подняли упавшее знамя погибшей Византии).
Но и эта версия блещет более чем существенными нестыковками.
Во-первых, Россия не могла унаследовать герб Византии по той простой причине, что у Византии герба в классическом понимании просто не было! Геральдика родилась в крестовых походах, когда толпам разноплемённых, говорящих на разных языках вояк потребовалась легко читаемая, универсальная система распознавания и различия, и дальнейшее своё развитие она получила в западных странах-участницах крестоносных мероприятий. А в государствах, не вовлечённых в крестовые походы (или даже пострадавших от них, как Византия в 1204-м году), и особого значения развитию геральдики и вексиллологии не придавалось; обходились кто чем, как правило, изображая на знамёнах лики святых или строчки из «Корана».
Легенда о том, что Константин Великий, разделив свою империю на Западную и Восточную, повелел пририсовать стандартному римскому орлу вторую голову, дабы они символизировали две части империи, произрастающие из одного тела, не более, чем красивый миф. Император Константин эксплуатировал символику христианства, тем самым обозначая свой отказ от языческих богов и новый курс государства. От него и до XIII века религиозные мотивы будут доминировать в государственной символике Византии.
Тут надо оговориться, что если двуглавый орёл и не был гербом Восточной Римской империи, то это ещё не значит, что в Византии его совсем не знали (возвращаемся в предыдущую главу и смотрим иллюстрацию с портретом императора Феодора Ласкаря).
Фрагмент византийской ткани с двуглавым орлом.
Самым древним византийским двуглавым орлом считается объёмное изображение на мраморе в Ксиропотамском монастыре, основанном императрицей Пульхерией в 450-453 годах. Справедливости ради надо сказать, что датировка V веком представляется сомнительной - монастырь неоднократно разрушался и перестраивался, и упомянутое изображение могли высечь гораздо позже, например, когда одними из спонсоров монастыря стали всё те же Палеологи.
Так или иначе, в Византийской Православной церкви двуглавый орёл прижился. Христиане наполнили его собственным содержанием - для них он стал символизировать двойственную, божественную и человеческую, природу Иисуса Христа. Двуглавый орёл поныне является официальным символом Константинопольской, Кипрской, Александрийской, Элладской и Сербской Православных церквей.
Двуглавый орёл на митре нынешнего Патриарха Константинопольского.
Понравился он и императорам: в их интерпретации двуглавый орёл стал обозначать две ветви императорской власти - светскую и духовную.
Нормальным для Византии было и то, что личная или родовая символика того или иного императора становилась государственной (точно так же, как нормальным было, что каждый новый базилевс печатает деньги со своим профилем). Поэтому, когда Палеологи дорвались до верховной власти, их фамильная эмблема легко вписалась на роль государственного символа - двуглавый орёл был знакόм, привычен, а, главное, каждая социальная группа читала в нём свой сакральный смысл.
Во-вторых, взяв Зою Палеолог в жёны, её титула Иван Васильевич не принял. К своему собственному «Великий князь и Государь всея Руси» он не стал добавлять никаких пустопорожних довесков типа «император константинопольский».
«Императорами» так и остались братья Софьи - Андрей и Мануил. Попаразитировать на сестре у них не получилось (из Москвы царицыных родственничков выставили вслед за иезуитами), поэтому они вернулись к прежнему своему «бизнесу» - продаже императорского титула. И, ведь, пошло дело! Предприимчивые братья-императоры в изгнании умудрились продать его трижды!
Мануил смекнул, что больше всего его титулом заинтересуется тот, кто сидит в Константинополе. А в Константинополе сидел турецкий султан Мехмед II Фатих. К нему Мануил и повёз коммерческое предложение. Пустой, тем более христианский, титул султану-мусульманину был задаром не нужен, но чтобы уменьшить и без того преогромное число претендентов на султанский престол, дальновидный Мехмед выкупил его. На радостях Мануил в третий раз сменил веру (до этого он последовательно был православным и католиком), принял ислам и осел в Блистательной Порте.
Видя как братец его обставил, повысил свою активность и Андрей. Удача подвернулась ему в лице юного французского короля Карла VIII. Этот как раз решил завоевать Италию и искал повода для драки. Карл купил у Андрея титул и повод сразу нашёлся, ибо когда-то две трети Апеннинского полуострова принадлежало Византии. Новоиспеченный «император константинопольский» двинул полки на Италию. Началась целая серия затяжных «итальянских войн».
Сначала всё шло хорошо, но под Неаполем французское воинство начала косить неведомая доселе в Старом Свете болезнь - недавно привезённый из Америки сифилис. Его распространение приняло характер эпидемии и войска (вернее, то, что от них осталось) пришлось срочно выводить во Францию. С тех самых пор сифилис стали называть не испанской болезнью, а французской.
Вернуться к своим замыслам Карл VIII не сумел - скоропостижно скончался в возрасте 27-ми лет. По официальной версии - ударился головой о косяк чересчур низкой двери, впал в кому и умер, не приходя в сознание… хотя, злые языки утверждают, что юного романтика отравил кузен герцог Орлеанский, ставший после бездетного Карла королём Франции Людовиком XII.
А Андрей Палеолог покатил со своим «товаром» дальше, в Испанию. Она тогда только родилась в результате династического брака Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Их владения слились и получилась Испания. Совместными усилиями двух королевств Фердинанд и Изабелла изгнали арабов из Европы и закончили, наконец, реконкисту.
Враждебное окружение и постоянные войны сделали испанцев закалёнными воинами и бескомпромиссными католиками. А теперь бесконечная семисотвосьмидесятилетняя война с мусульманами закончилась и армия пламенных идальго осталась не у дел. К тому же, своевременно открытая Колумбом Америка осыпала Испанию золотым дождём в прямом смысле этого слова. Как тут было монаршим головам не закружиться от побед, удач и нежданного изобилия? Из воздуха начала материализовываться мысль о новом крестовом походе…
Тут-то и подоспел Андрей Палеолог. Скорректировал лишь одну деталь - направить испанскую крестоносную армию не напрямую на Иерусалим, а через Константинополь. В начале 1502-го года титулярный император отписал свои наследственные права Фердинанду и Изабелле и… умер. А идея крестового похода постепенно сошла на нет - горячие идальго нашли применение своим мечам по ту сторону Атлантики; резать и грабить полуголых индейцев оказалось куда привлекательнее, чем рубиться с османами и арабами в палестинских песках за гипотетический гроб Господень.
Ну, и, в-третьих… опять математика. Даты не сходятся. Софья прибыла на Русь в 1472-м году, а двуглавого орла Иван III начал использовать в 1497-м. Через 25 лет! Что-то здесь явно не так…
Продолжение следует.
Орлов Владимир,
криптоорнитолог.