свеженькое и обычненькое
В БЗФ событие: премьера Lontano Лигети. Дирижер перед репитициями ввел оркестр в курс дела, сказав, что Лигети - один из крупнейших композиторов 20 века, а Lontano - из числа известнейших и часто играемых его произведений. Оркестранты, однако, пьесу называли меж собой не иначе как "хренью" и "поебенью", а концертмейстер в неформальной обстановке, но во всеуслышание выразил недоумение, что "хотя эта музыка, говорят, и популярная и гениальная, но зачем ее вообще надо играть?"
Место с неудобной тесситурой медные духовые перенесли на октаву вниз ("чего мы будем стараться"), дирижер этого не заметил. Махал в традиционной для отечественного дирижерства манере - промахивал медленное как можно скорее, в местах нагнетания звучности еще убыстрял.
Однако даже в таком виде звучит Lontano чрезвычайно круто. Публика, напрягшаяся при первых звуках, к концу даже вроде стала прислушиваться и различать оттенки.
И, как всегда в программах с такой компоновкой - когда вначале публике подсовывают, как горькую пилюлю, что-то свежее, а потом дают закушать сладеньким знакоменьким романтичненьким, звучавшие потом Лист, Вагнер и Чайковский оставляли ощущение архаики и скованности в средствах. Вроде того, что зачем так цепляться за эти терцово прореженные созвучия? Почему такая уверенность в грусти малой терции и радости большой? Для чего этот непременный кадансовый синтаксис? Ну и т. д., короче - почему это все так нравится и считается само собой разумеющимся, когда есть гораздо более свободная во всех измерениях музыка, способная, соответственно, на намного большее?
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.
Место с неудобной тесситурой медные духовые перенесли на октаву вниз ("чего мы будем стараться"), дирижер этого не заметил. Махал в традиционной для отечественного дирижерства манере - промахивал медленное как можно скорее, в местах нагнетания звучности еще убыстрял.
Однако даже в таком виде звучит Lontano чрезвычайно круто. Публика, напрягшаяся при первых звуках, к концу даже вроде стала прислушиваться и различать оттенки.
И, как всегда в программах с такой компоновкой - когда вначале публике подсовывают, как горькую пилюлю, что-то свежее, а потом дают закушать сладеньким знакоменьким романтичненьким, звучавшие потом Лист, Вагнер и Чайковский оставляли ощущение архаики и скованности в средствах. Вроде того, что зачем так цепляться за эти терцово прореженные созвучия? Почему такая уверенность в грусти малой терции и радости большой? Для чего этот непременный кадансовый синтаксис? Ну и т. д., короче - почему это все так нравится и считается само собой разумеющимся, когда есть гораздо более свободная во всех измерениях музыка, способная, соответственно, на намного большее?
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.