О Совмине. Пленные
Вернёмся однако к штурму Совмина 13 января 1995 года. По словам Рохлина: «Дудаевцы пошли на самый коварный и подлый шаг. Накануне штурма они вывесили в окнах Совмина трупы наших солдат. На это было трудно смотреть. Но к тому времени мы уже не первый раз сталкивались с жестокостью боевиков. Еще в первые дни штурма мы обнаружили захоронение десантников, трупы которых были обезглавлены. Потом находили трупы наших солдат со вспоротыми животами, набитыми соломой, с отрезанными конечностями и следами иных издевательств. Врачи, обследуя трупы, утверждали, что издевались над еще живыми людьми.» (Антипов А., «Лев Рохлин. Жизнь и смерть генерала», Москва, 1998, стр. 189, аналогично Рохлин высказывался в другом интервью: Асташкин Н.С. «По волчьему следу», Москва, 2005, стр. 132)
По мнению демшизы это - злоблый поклёп на «гордый и свободолюбивый» чеченский народ. Попробую рассмотреть это с разных сторон.
Известно, что в штурме 13 января принимали участие: сводный батальон 98 вдд, 74 омсбр и 33 мсп, находившийся в резерве, (Антипов А., «Лев Рохлин. Жизнь и смерть генерала», Москва, 1998, стр. 189), а также другие подразделения (спецназ ГРУ, ВВ МВД...).
Беседы Алексея Николаевича Оверчука с участниками событий:
«- Ты еще не знаешь, что трупы наших ребят и раненых, эти скоты раздевают догола и подвешивают в окнах. А сами из-за них стреляют по нам.
- Этого не может быть!
- Не вершишь? Михалыч! - позвал военный, - Ты был на последнем выходе, подтверди.
Подошел офицер: - Я лично видел это. Это было при штурме Совмина, в президентском дворце - такая же хуйня. Так что пиши смело, не бойся, эти скоты еще и не на такое способны, - он сплюнул и пошел по своим делам.
Потом и другие офицеры подтвердили мне тоже самое. Я еще раз пообещал, что при первом же звонке в редакцию, когда буду зачитывать материал, расскажу об этом. (Забегая вперед, замечу, что пообещал зря. Романтиком был. Из Грозного мне казалось, что московская редакция довольно серьезно относится к моей работе и уважает меня за то что я делаю. Но главный редактор запретил это печатать заявив, по словам моих друзей: что я сижу пьяный в какой-нибудь гостинице Моздока и сочиняю омерзительные сказки).»
А вот непосредственный участник событий от ВВ МВД Борис Никодимович Батурин: «Это не война, это зверство страшное, но в каком плане? На наших глазах попала мина в генерала Воробьева (погиб 7 января 1995 года). И с ним находились люди. Так вот мы смогли вытащить трупы позже. Почему? Вы знаете, как звери набросились на то место. Намеренно стреляли по нашим людям и не давали подойти. Для того чтобы убить больше наших. Делается очень просто: перебили колено одному, его надо вытаскивать. Подползает второй, и его надо вытаскивать. А потом методично по одному стреляют. Вот что делается. <...> Никто из вас, наверное, не видел, как вывешивали наших раненых в окнах Совмина, а я видел. Никто не показал, что на выбитом углу дворца на металлических балках были подвешены наши пленные. А я видел. Не кастрированных, а растерзанных людей. Видел.»
В репортаже Ольги Герасимовой и Василия Устюжанина 24.01.1995, «Комсомольская правда» промелькнул маленький кусочек: «На следующий день мы разговаривали с 18-летним Андреем из (98-й) воздушно-десантной Ивановской дивизии. Его батальон вместе с самарцами (81 мсп) и волгоградцами (33 мсп) штурмовал президентский дворец и Совмин.
- Нас было 400. Мы прибыли в Моздок 14 декабря. 29-го нас бросили в Грозный. Сейчас от батальона осталось меньше ста человек. Двое моих друзей попали ранеными в плен. Через несколько часов нам подбросили их тела. Одному вырезали сердце. А второму вспороли живот и набили гильзами.
Ребята, побывавшие в боях, подтверждают, что наших раненых подвешивали за ноги в окнах Совмина и из-за их тел вели прицельный огонь».»
Давайте выслушаем и другую сторону. Хотя она очень неохотно делится воспоминаниями, но кое-что удалось накопать.
О том какие нравы на самом деле царили у дудаевских боевиков поведал некий Хизир И. в книге Тишкова В.А. «Общество в вооружённом конфликте», Москва, «Наука», 2001,: «Я, например, русских не любил, сколько себе помню.» (стр. 92), «После занятия Грозного русскими, мы не давали им ни одного дня передышки. Война, конечно, была жестокая. Бойцы нашего батальона никогда не брали русских в плен. И даже раненых непременно добивали. Были и среди нас живодеры, которым доставляло удовольствие резать пленных российских солдат, вырезать им внутренности. Я этого никогда не делал, потому что мне это было противно, как было бы противно резать свинью.» (Тишков. В.А. «Общество в вооружённом конфликте», Москва, «Наука», 2001, стр. 373-375).
Из вышепреведённого отрывка следует, что жестокость к пленным не была инициативой отдельных боевиков, а существовала, как минимум, на уровне батальона. Но приказы отдавались гораздо выше. Управление боевиками осуществлялось из дудаевского дворца, в котором на тот момент «остались верные друзья и товарищи: Аслан Масхадов, Зелимхан Яндарбиев, президентская гвардия и ополченцы.» (Дудаева Алла, «Миллион первый», Москва, 2003, стр. 319).
Сам дворец обороняла «гвардия» Дудаева: «Моя охрана занимала позицию на пятом этаже Президентского дворца. Оттуда можно было контролировать всё пространство вокруг здания, а также вести бои против русских снайперов, забиравшихся в высотные дома рядом с кафе «Татабанья» и Центральным рынком. Легче всего было вести огонь по группам противника, пытающимся приблизиться к Дворцу и прорвавшейся бронетехнике. Кроме того, мои ребята достаточно эффективно контролировали и часть пространства между городской мэрией и Сунжей, Парламентом и гостиницей «Кавказ», большой мост и площадь Свободы. Пулемёт-«красавчик» Салмана Эльмурзаева прекрасно справлялся с поставленной задачей, что явствовало из впечатлений ребят, спускавшихся в подвал на отдых при смене их другими группами. В Президентский дворец наведывались различные группы ополченцев: получить задание в Главном штабе, пополнить боеприпасы, передохнуть.» (из книги З.Яндарбиева «Чечения - битва за свободу»)
Кроме того, в обороне участвовали другие дудаевские подразделения, в часности, ДГБ и СВР. В частности, в ночь с 12-го на 13-го января 1995 года в здании Совмина был ранен небезызвестный Х.-А. Нухаев (шеф СВР): «Ночью с 12 на 13 января наши бойцы, удерживающие здание Парламента и гостиницу, начали просить подкрепление. Но резервов у Аслана (Масхадова) не было. Тем более, что пространство между двумя зданиями беспрерывно простреливалось русскими из всех видов оружия. Не всякий решался его преодолеть. Были убитые и раненые при попытке перейти это место, можно сказать, «зону смерти». Но Хожа-Ахмед вызвался по собственной инициативе пойти со своей группой на помощь защитникам Парламента. Добрались с большим трудом, к тому же, с потерями: один боец был убит. В бой вступили сходу: нужно было очищать здание от проникших туда российских групп. Здесь, в пылу схватки, Хож-Ахмед получил ранение в ногу.» (из книги З.Яндарбиева «Чечения - битва за свободу»)
Остановлюсь немного на том, как работали дудаевские подразделения.
Пример работы ДГБ - уничтожение группы Лабазанова 13 июня 1994 года: «Штурм штаб-квартиры «Нийсо», продолжавшийся в течение десяти часов, закончился полным разгромом лабазановцев, однако главарю удалось улизнуть. Пленных расстреляли тут же, одного отпустили, потому что за него походатайствовал проходивший мимо места казни какой-то политико-криминальный авторитет, а троим просто оторвали головы. Этих несчастных накрепко привязали к деревьям, накидали на шеи петли из стальных тростей и, прицепив концы к джипам, подергали как следует. Отлетевшие от тел головы кинули в мешок, как арбузы, и бросили к ногам толпы зевак, собравшихся на площади «Минутка». И эту варварскую акцию устрашения в средневековом стиле провела структура, считавшаяся официальным правоохранительным органом «чеченского государства»». (Иорданов. М. «Тайное общество «Ичкерия»», Махачкала, 2001, стр. 63-64)
Ещё один пример - методы работы с пленными в Шалинском ДГБ в январе 1995 года.
Всё это даёт основание предположить, что у Дудаева существовала особая стратегия работы с журналистами, при помощи которой и создавался миф о «добром, гуманном горце»? Также становится очевидно, что существовала группа «потёмкинских» пленных, которых кормили устрицами мясом, поили шампанским, отдавали матерям и всячески демострировали это журналистам. Как говорится, простенько, но со вкусом, т.е. действовало. И ещё до сих пор действует в умах демшизы, и не только у неё.
Из статьи Виктор Петрова и Владимир Котмишева «Девять дней на войне» (описываются события 21.01.1995 года):
«Леша Безлипкин (из 81-го мсп) сидит уже переодетый в то, что привезла ему мать. Насколько я понял, человек, который отпускал его - из штаба. Это просто чудо, что он заглянул к Шамилю (Басаеву) в "999". С Безлипкиным он встречался еще в президенском дворце.
- Леха, было хоть раз такое, что я ел мясо, а ты нет? - спрашивает он Безлипкина.
- Нет, - отвечает он.
Понимаю, что все это говориться для меня. Слушай, журналист, слушай и не гони потом туфту про голодных и кастрированных пленных. Напиши потом, как ополченцы приносили на христианское рождество шампанское и водку для пленных российских солдат. Это при том, что сами не пьют. Все напиши.»