ПАНАМСКИЕ ХРОНИКИ
Продолжаю свой рассказ о природе Панамы. На этот раз решил просто процитировать и проиллюстрировать свой путевой дневник.
29.07.2014
Нацпарк Сан-Лоренцо. Колон, выход Панамского канала в Карибское море.
В первый день проделали нелёгкий путь (13 км в одну сторону, если считать от гостиницы Shelter Bay Marina до точки впадения реки Чагрес в Карибское море) при 28°С и 95-100% влажности. Впервые так обливался потом, а склонный к активной перспирации профессор отжимал рубаху каждые пару километров. До моря не добрались бы и до ночи, не будь прямой и всё еще асфальтированной дороги - наследства американских колонизаторов. По пути сворачивали на боковые тропинки. До вывода из Панамы американских войск в 1999 году за дорогой следили и еще недавно эти боковые тропинки вели к укреплениям береговой охраны - сегодня большей частью заброшенным.
Гостиница Shelter Bay Marina довольно уютна и соответствует своему названию - выходя на веранду номера, мы любовались роскошным видом на бухточку с яхтами, да и сам интерьер гостиницы оформлен в морской тематике. Вот она с высоты птичьего полета. Нацпарк Сан-Лоренцо начинается буквально сразу же на выходе из отеля.
Поразительно мало насекомых! Причем всех отрядов! Полнейшее отсутствие кровососов с одной стороны радует, с другой - напрягает. В своё время строительство Панамского канала французами пришлось прервать отчасти из-за высокой смертности рабочих от малярии и желтой лихорадки, кои переносятся комарами. В наши дни эти инфекции в Панаме искоренены, причем источников со стоячей водой по-прежнему предостаточно. Если сопоставить факты, остается думать о применении инсектицидов, что скорее печально... Такое впечатление, что незадолго до нашего приезда над нацпарком густо распылили ДДТ.
Профессора ночень не хватало хитина, но более всего печалил бедный видовой состав бабочек. И не сказать, чтобы не сезон... Но всё же было много паридесов (по 3 вида на один куст Hamelia patens), гераклидов и бабочек-геликоний (особенно Heliconius erato petiverana и красивейшей H. cydno chioneus). Также частенько синими молниями проносятся по своим воздушным коридорам самцы морфо, особенно много их в начале пути. Препону гоняли лишь однажды и один раз вспугнули крупного красивого калиго Caligo illioneus oberon и его братишку - Opsiphanes cassina chiriquensis. Жуков нет вообще!
Шустрая толстоголовка Дайсона (Aides dysoni) и крупный клоп-хищнец (Reduviidae)
Зато много разнообразнейшей растительности. На каждом упавшем сучке можно обнаружить интересные эпифиты. Особенно часта орхидея Epidendrum barbeyanum с зелено-желтыми стеклянистыми цветками, реже попадаются другие виды эпидендрумов.
Эпифитные эпидендрум Барби (Epidendrum barbeyanum) и антуриум болотный (Anthurium paludosum).
Все высаженные вокруг гостиницы пальмы облюбованы орхидеей Brassavola nodosa, которая муфтами сидит на гладких стволах. Среди эпифитов много антуриумов, филодендрумов, пиперомий и папаротников. Вдоль дороги много красивоцветущих геликоний (особенно порадовала Heliconia longiflora с ярко-оранжевыми прицветниками, из которых вертикально вверх отстоят длинные нежно-белые сепалии, - впервые встретил ее ё в природе; выделяется и Heliconia platystachys), марантовых (заросли Stromanthe jacquinii, и с десяток видов редких калатей, включая Calathea latifolia с фиолетовыми прицветниками и множественными съедобными клубнями), ренеалмий (Renealmia aromatica и вездесущая R. cernua) и костусов - шикарный набор имбирецветной родни.
Повсюду бросаются в глаза крупные цветки костусов. Костусы - ближайшая родня имбирных, вот только ароматических масел они не содержат и листья у них не пером, а насажены на спиралью завинченный стебель - словно ступеньки в винтовой лестнице. На 1 км пути насчитал 5 видов костусов: помимо обычных с мелкими желтыми цветками на красных шишках соцветий попадаются нежно-белый димерокостус шишковатый (Dimerocostus strobilaceus), белый с персиково-красным рисунком костус гуанайский (Costus guanaiensis) и лимонно-желтый костус волосатейший (Costus villosissimus).
Вдоль тропинок и прямо из под асфальта пробивается Xanthosoma helleborifolium c веерными листьями как у морозника (helleborifolium = морозниколистный), также часто встречается другое ароидное - Anthurium ochranthum с охряно-желтыми молодыми початками, что тоже закреплено в видовом названии. Очень много кустарников и кустарничков из семейств меластомовых, перечных, пальмовых и мареновых (например, Pentagonia macrophylla и Psychotria limonensis). Местами встречаются ароматные плети Bauhinia reflexa.
Баугиния отклоненная (Bauhinia reflexa), как и большинство представителей этого рода семейства бобовых, имеет простые двухлопастные листья с выемкой на конце и симпатичные, мохнатые с испода розовые цветки, собранные в свисающие кисти.
В тенистой подстилке, словно наши незабудки, голубеют лишенные хлорофилла войрии (Voyria tenella) из семейства горечавковых; эти растения паразитируют на грибном мицелии, за что такие микогетеротрофы называют "mycorrhizal cheaters" = микоризные обманщики. В наших лесах к такой же стратегии прибегает подъельник обыкновенный, паразитирующий на мицелии сыроежек.
Паразитическая войрия нежная (Voyria tenella) и красивоцветущее дерево клузия малая (Clusia minor)
Каждые пару километров дорога усыпана фруктиками желтого момбина (Spondias mombin) - зрелые плоды и сами по себе обильно осыпаются, а тут еще и ревуны их во множестве роняют. Момбин - ближайший родственник манго, вот только он местный. На вкус кисловатый и вяжущий, мякоть слизистая и ее маловато (в основном плод состоит из кости), но я эти плоды с удовольствием ел - хорошо утоляют жажду и потерю микроэлементов на жаре (воды взяли мало!).
Деревья момбина желтого (Spondias mombin) облюбовали местные обезьяны-ревуны и плодоядные птицы. Я тоже не брезговал этим фруктом из одного с манго семейства анакардиевых. Жаль только, плоды некрупные и кость большая, зато одно дерево родит в год до 10 000 фруктиков!
Ближе к устью реки перешли через два добротных речных моста, сооруженных еще в 1930-е. У эстуарного берега росла Pachira aquatica, Clusia minor c симпатичными красными цветками, в топких местах зарослями толпилась ароидная Montrichardia arborescens, на песчаном берегу цветут нежные гименокаллисы прибрежные (Hymenocallis littoralis - зачем две t в слове litoralis?) и пантропические вьюнки Ipomoea pes-caprae c листьями в форме копытца (pes-caprae) и ярко розовыми цветками.
Слева: запоминающиеся плоды хейстерии заострённой (Heisteria acuminata) из семейства олаксовых напоминают детские пустышки, а докторам - соскИ с ареолами. Спава: красивый цветок престонии порбобельской (Prestonia portobellensis) - лианы из моих любимых ластовневых, названной в честь местного порта Портобело.
На одной из лесных тропинок мне повстречался рак-отшельник Coenobita clypeatus довольно зрелых размеров. Сидел в излюбленной для этого вида раковине Cittarium pica (англичане называют ее сорочьей за расцветку = magpie shell). Местные жители добывают этих улиток на прокорм, так что на Карибах это третий по промысловым объемам вид беспозвоночных после лобстера и другой брюхоножки - Eustrombus gigas. Раки же в этих раковинах просто живут. Интересно, что отшельника я повстречал довольно далеко от моря, в густом лесу, причем изрядно холмистом. Как он продрался через все буреломы - ума не приложу. Рак долго не желал показываться, забаррикадировав вход в раковину своей гипертрофированной левой клешней-заслонкой. Сначала я злил его прутиком, но рассершенный отшельник лишь на секунду выглядывал и прятался снова. Наконец, я уловил,что рак показывается из домика, если раковину встряхивать в подвешенном состоянии.
Сухопутный рак-отшельник Coenobita clypeatus в раковине Cittarium pica
До знаменитого форта Сан-Лоренцо добрались только на третью вылазку. По пути завернули на одну из береговых батарей (заброшенных), где повстречали большую стацию паридесов, порхающих над зарослями цветущей строманты. Надо полагать, что поблизости росла аристолохия - кормовое растение этих красивых парусников - ибо было много самок. Насчитали три вида, одновременно в поле зрения порхали 15-25 бабочек! Профессор отвел душу!
Parides sesostris (Papilionidae) распространен от юга Мексики до центральных районов Аргентины. Самцы сидят со сложенными крыльями, а то бы вы увидели, насколько они красивы снаружи - изумрудно-бархатные пятна на черном фоне. Этого паридеса назвали в честь Сесостриса (= Сезостриса) - собирательного имени легендарного и мифологизированного древнеегипетского царя, но в русскоязычной энтомологии его называют почему-то паридесом Сесостридом, невзирая на латынь и египтологию...
Крепость сильно разрушена, так что от постройки XVII века мало чего сохранилось. Об истории сооружения можно почитать здесь.
За пушками виден эстуарий - место впадения реки Чагрес в Карибское море.
Несмотря на то, что воды прихватили много, питья на обратный путь не осталось (страшенная жара!). Профессор долго бился с кокосами, которые умудрился сбить с пальмы, его примеру последовал и я. Не придумал ничего лучшего, как делать в орехе пробоину острым камнем, в итоге напился, но промочил всю одежду неровно вытекающей влагой. Оказалось, что сок от скорлупы кокоса ничем не отмывается, так что профессор запятнал свою рубаху навсегда. Одежку не жалко, она у нас походная, а вот тем, кто несколько веков назад завез сюда кокос (Cocos nucifera) из Юго-Восточной Азии - огромное спасибо!
Есть особо не хотелось (по пути съел сладкие брикетики из мюсли и сухофруктов), а то покусился бы и на обнаруженные плоды сонкойи (Annona purpurea), в изобилии свисающие с величественных деревьев. Подумалось, что с голоду бы я в панамских тропиках точно б не помер...
Плоды сонкойи (анноны пурпурной) из семейства анноновых созревают как раз в августе. Под довольно плотной кожурой (нужен нож или мачете) скрывается вкусная мякоть - по цвету, вкусу и даже аромату она напоминает манго. Несмотря на вкуснятину, сонкойю почти нигде не возделывают из-за проблем с выращиванием (требует очень высокой влажности у моря) и возни с твердой кожурой. Местные едят и так и готовят из мякоти лимонады.
Вся галерея по Нацпарку Сан-Лоренцо выложена здесь.
29.07.2014
Нацпарк Сан-Лоренцо. Колон, выход Панамского канала в Карибское море.
В первый день проделали нелёгкий путь (13 км в одну сторону, если считать от гостиницы Shelter Bay Marina до точки впадения реки Чагрес в Карибское море) при 28°С и 95-100% влажности. Впервые так обливался потом, а склонный к активной перспирации профессор отжимал рубаху каждые пару километров. До моря не добрались бы и до ночи, не будь прямой и всё еще асфальтированной дороги - наследства американских колонизаторов. По пути сворачивали на боковые тропинки. До вывода из Панамы американских войск в 1999 году за дорогой следили и еще недавно эти боковые тропинки вели к укреплениям береговой охраны - сегодня большей частью заброшенным.
Гостиница Shelter Bay Marina довольно уютна и соответствует своему названию - выходя на веранду номера, мы любовались роскошным видом на бухточку с яхтами, да и сам интерьер гостиницы оформлен в морской тематике. Вот она с высоты птичьего полета. Нацпарк Сан-Лоренцо начинается буквально сразу же на выходе из отеля.
Поразительно мало насекомых! Причем всех отрядов! Полнейшее отсутствие кровососов с одной стороны радует, с другой - напрягает. В своё время строительство Панамского канала французами пришлось прервать отчасти из-за высокой смертности рабочих от малярии и желтой лихорадки, кои переносятся комарами. В наши дни эти инфекции в Панаме искоренены, причем источников со стоячей водой по-прежнему предостаточно. Если сопоставить факты, остается думать о применении инсектицидов, что скорее печально... Такое впечатление, что незадолго до нашего приезда над нацпарком густо распылили ДДТ.
Профессора ночень не хватало хитина, но более всего печалил бедный видовой состав бабочек. И не сказать, чтобы не сезон... Но всё же было много паридесов (по 3 вида на один куст Hamelia patens), гераклидов и бабочек-геликоний (особенно Heliconius erato petiverana и красивейшей H. cydno chioneus). Также частенько синими молниями проносятся по своим воздушным коридорам самцы морфо, особенно много их в начале пути. Препону гоняли лишь однажды и один раз вспугнули крупного красивого калиго Caligo illioneus oberon и его братишку - Opsiphanes cassina chiriquensis. Жуков нет вообще!
Шустрая толстоголовка Дайсона (Aides dysoni) и крупный клоп-хищнец (Reduviidae)
Зато много разнообразнейшей растительности. На каждом упавшем сучке можно обнаружить интересные эпифиты. Особенно часта орхидея Epidendrum barbeyanum с зелено-желтыми стеклянистыми цветками, реже попадаются другие виды эпидендрумов.
Эпифитные эпидендрум Барби (Epidendrum barbeyanum) и антуриум болотный (Anthurium paludosum).
Все высаженные вокруг гостиницы пальмы облюбованы орхидеей Brassavola nodosa, которая муфтами сидит на гладких стволах. Среди эпифитов много антуриумов, филодендрумов, пиперомий и папаротников. Вдоль дороги много красивоцветущих геликоний (особенно порадовала Heliconia longiflora с ярко-оранжевыми прицветниками, из которых вертикально вверх отстоят длинные нежно-белые сепалии, - впервые встретил ее ё в природе; выделяется и Heliconia platystachys), марантовых (заросли Stromanthe jacquinii, и с десяток видов редких калатей, включая Calathea latifolia с фиолетовыми прицветниками и множественными съедобными клубнями), ренеалмий (Renealmia aromatica и вездесущая R. cernua) и костусов - шикарный набор имбирецветной родни.
Повсюду бросаются в глаза крупные цветки костусов. Костусы - ближайшая родня имбирных, вот только ароматических масел они не содержат и листья у них не пером, а насажены на спиралью завинченный стебель - словно ступеньки в винтовой лестнице. На 1 км пути насчитал 5 видов костусов: помимо обычных с мелкими желтыми цветками на красных шишках соцветий попадаются нежно-белый димерокостус шишковатый (Dimerocostus strobilaceus), белый с персиково-красным рисунком костус гуанайский (Costus guanaiensis) и лимонно-желтый костус волосатейший (Costus villosissimus).
Вдоль тропинок и прямо из под асфальта пробивается Xanthosoma helleborifolium c веерными листьями как у морозника (helleborifolium = морозниколистный), также часто встречается другое ароидное - Anthurium ochranthum с охряно-желтыми молодыми початками, что тоже закреплено в видовом названии. Очень много кустарников и кустарничков из семейств меластомовых, перечных, пальмовых и мареновых (например, Pentagonia macrophylla и Psychotria limonensis). Местами встречаются ароматные плети Bauhinia reflexa.
Баугиния отклоненная (Bauhinia reflexa), как и большинство представителей этого рода семейства бобовых, имеет простые двухлопастные листья с выемкой на конце и симпатичные, мохнатые с испода розовые цветки, собранные в свисающие кисти.
В тенистой подстилке, словно наши незабудки, голубеют лишенные хлорофилла войрии (Voyria tenella) из семейства горечавковых; эти растения паразитируют на грибном мицелии, за что такие микогетеротрофы называют "mycorrhizal cheaters" = микоризные обманщики. В наших лесах к такой же стратегии прибегает подъельник обыкновенный, паразитирующий на мицелии сыроежек.
Паразитическая войрия нежная (Voyria tenella) и красивоцветущее дерево клузия малая (Clusia minor)
Каждые пару километров дорога усыпана фруктиками желтого момбина (Spondias mombin) - зрелые плоды и сами по себе обильно осыпаются, а тут еще и ревуны их во множестве роняют. Момбин - ближайший родственник манго, вот только он местный. На вкус кисловатый и вяжущий, мякоть слизистая и ее маловато (в основном плод состоит из кости), но я эти плоды с удовольствием ел - хорошо утоляют жажду и потерю микроэлементов на жаре (воды взяли мало!).
Деревья момбина желтого (Spondias mombin) облюбовали местные обезьяны-ревуны и плодоядные птицы. Я тоже не брезговал этим фруктом из одного с манго семейства анакардиевых. Жаль только, плоды некрупные и кость большая, зато одно дерево родит в год до 10 000 фруктиков!
Ближе к устью реки перешли через два добротных речных моста, сооруженных еще в 1930-е. У эстуарного берега росла Pachira aquatica, Clusia minor c симпатичными красными цветками, в топких местах зарослями толпилась ароидная Montrichardia arborescens, на песчаном берегу цветут нежные гименокаллисы прибрежные (Hymenocallis littoralis - зачем две t в слове litoralis?) и пантропические вьюнки Ipomoea pes-caprae c листьями в форме копытца (pes-caprae) и ярко розовыми цветками.
Слева: запоминающиеся плоды хейстерии заострённой (Heisteria acuminata) из семейства олаксовых напоминают детские пустышки, а докторам - соскИ с ареолами. Спава: красивый цветок престонии порбобельской (Prestonia portobellensis) - лианы из моих любимых ластовневых, названной в честь местного порта Портобело.
На одной из лесных тропинок мне повстречался рак-отшельник Coenobita clypeatus довольно зрелых размеров. Сидел в излюбленной для этого вида раковине Cittarium pica (англичане называют ее сорочьей за расцветку = magpie shell). Местные жители добывают этих улиток на прокорм, так что на Карибах это третий по промысловым объемам вид беспозвоночных после лобстера и другой брюхоножки - Eustrombus gigas. Раки же в этих раковинах просто живут. Интересно, что отшельника я повстречал довольно далеко от моря, в густом лесу, причем изрядно холмистом. Как он продрался через все буреломы - ума не приложу. Рак долго не желал показываться, забаррикадировав вход в раковину своей гипертрофированной левой клешней-заслонкой. Сначала я злил его прутиком, но рассершенный отшельник лишь на секунду выглядывал и прятался снова. Наконец, я уловил,что рак показывается из домика, если раковину встряхивать в подвешенном состоянии.
Сухопутный рак-отшельник Coenobita clypeatus в раковине Cittarium pica
До знаменитого форта Сан-Лоренцо добрались только на третью вылазку. По пути завернули на одну из береговых батарей (заброшенных), где повстречали большую стацию паридесов, порхающих над зарослями цветущей строманты. Надо полагать, что поблизости росла аристолохия - кормовое растение этих красивых парусников - ибо было много самок. Насчитали три вида, одновременно в поле зрения порхали 15-25 бабочек! Профессор отвел душу!
Parides sesostris (Papilionidae) распространен от юга Мексики до центральных районов Аргентины. Самцы сидят со сложенными крыльями, а то бы вы увидели, насколько они красивы снаружи - изумрудно-бархатные пятна на черном фоне. Этого паридеса назвали в честь Сесостриса (= Сезостриса) - собирательного имени легендарного и мифологизированного древнеегипетского царя, но в русскоязычной энтомологии его называют почему-то паридесом Сесостридом, невзирая на латынь и египтологию...
Крепость сильно разрушена, так что от постройки XVII века мало чего сохранилось. Об истории сооружения можно почитать здесь.
За пушками виден эстуарий - место впадения реки Чагрес в Карибское море.
Несмотря на то, что воды прихватили много, питья на обратный путь не осталось (страшенная жара!). Профессор долго бился с кокосами, которые умудрился сбить с пальмы, его примеру последовал и я. Не придумал ничего лучшего, как делать в орехе пробоину острым камнем, в итоге напился, но промочил всю одежду неровно вытекающей влагой. Оказалось, что сок от скорлупы кокоса ничем не отмывается, так что профессор запятнал свою рубаху навсегда. Одежку не жалко, она у нас походная, а вот тем, кто несколько веков назад завез сюда кокос (Cocos nucifera) из Юго-Восточной Азии - огромное спасибо!
Есть особо не хотелось (по пути съел сладкие брикетики из мюсли и сухофруктов), а то покусился бы и на обнаруженные плоды сонкойи (Annona purpurea), в изобилии свисающие с величественных деревьев. Подумалось, что с голоду бы я в панамских тропиках точно б не помер...
Плоды сонкойи (анноны пурпурной) из семейства анноновых созревают как раз в августе. Под довольно плотной кожурой (нужен нож или мачете) скрывается вкусная мякоть - по цвету, вкусу и даже аромату она напоминает манго. Несмотря на вкуснятину, сонкойю почти нигде не возделывают из-за проблем с выращиванием (требует очень высокой влажности у моря) и возни с твердой кожурой. Местные едят и так и готовят из мякоти лимонады.
Вся галерея по Нацпарку Сан-Лоренцо выложена здесь.