Цветы не вянут.
Предыстория: два года назад один очень интересный человек из подмосковного города Жуковский увлёк меня своей мечтой-фантазией сделать мюзикл к дню рождения Шарля Бодлера. Для воплощения этой идеи нужно было многое - и, в частности, некое повествование, вокруг которого строился бы спектакль... Не знаю, будет ли всё же воплощена в жизнь эта идея (да-да, короновирусная истерия и здесь внесла свои коррективы), но рассказ давно готов... Почти два года он отлёживался "в столе". Но, пожалуй, пришло его время...
Источники вдохновения: Шарль Бодлер "Цветы зла"
и Музыкально-поэтическая постановка по мотивам
этой книги "De profundis Clamavi..." написанная
Олегом А. Вдовиным (гр. "Адвайта", г. Жуковский)
в 2013 году.
Море... Всегда такое разное - и одинаковое… Старится ли оно? Я состарился… Много лет назад тёплая волна ласкала наши обнажённые тела - а я ласкал Её плечи, целовал Её волосы, и Она отвечала мне нежностью. Теперь же волны ласкают только песок и камни - здесь, в нашем Доме убогих, некому любить друг друга на берегу. Некому любить друг друга… Мы все когда-то были молоды - теперь же сложно в то поверить… Коллекция болячек. Пособие для студентов-медиков. Они найдут здесь всё: от согнутых артритом рук до трофических язв. Полный набор, на любой вкус. Мне ещё повезло: всего лишь паралич. Когда-то эти ноги обнимали Её тело, они любили Её не меньше рук… Где Она теперь? Я не знаю… я не хотел бы знать. Быть может, потому, что Её больше нет, они и перестали ходить? Я не знаю.
Я любил Её, да. Она была моё спасение, моя жизнь… Играя с прядью Её волос, огибая ладонью контуры плеч, груди, бёдер, лаская Её тело языком, я узнавал Её всю… Узнавал, запоминал… Я не мог подумать, что это будет так мучительно - вспоминать…
Она любила море. Я был к нему равнодушен. Но Она просила - как отказать? И постепенно - привык. Привык к этому шуму, к крикам чаек, к штормам и штилям… Оно всегда одинаковое - сколько лет прошло, а всё те же волны, те же камни. И разное: вот, оно уже хмурится, а ещё недавно было тихое и ласковое… Характер вздорной женщины: настроение меняется за пару минут. Я полюбил его - возможно, Она где-то там… Но Она не приходит более ко мне… только они, крикливые белые птицы. Попрошайки. Им всё равно, что выпросить… Они похожи на малолетних бродяг: дай, дай, дай… Я даю им хлеб - хватают на лету, дерутся, галдят. Когда-то в юности я видел такое - среди людей. Готовы были перебить друг друга за хорошую кормушку. И убивали. И гибли. И ничему это не учило - да они и не могли научиться, они были глупы, они хотели всё и сразу. А тот, кто знал, что так не бывает - держался в стороне, управляя расходным материалом издали, и ловил большую рыбу. Как тот альбатрос на горизонте. Там, где зарождается буря.
Скоро подует ветер. Скоро придёт девочка - никак не могу запомнить её имени. Не мудрено: эта девочка так похожа на юную мою подругу - ещё живую, ещё мою… Иногда, когда у неё есть время, я читаю ей из этой книги. Она много не понимает, стихи почти двухсотлетней выдержки звучат непривычно, к тому же, как сказал некогда критик, эти стихи - «больница, открытая для всех деменций разума и всех гнилей сердца», а эта гниль страшнее трофических язв. Но слушает она внимательно - так же когда-то слушала меня моя Богиня. Девочка придёт за мной, ей надо до шторма откатить мой экипаж под крышу. Туда, где я смогу любоваться штормом из тёплого убежища. В моей комнате есть огромное преимущество: окна выходят на море.
Как быстро приближается шторм. И как причудливы сгущающиеся тучи! Ещё ребёнком я любил вглядываться в небо: с друзьями мы лежали на берегу речки и наперебой рассказывали, на кого похожи облака. И сейчас я, убелённый сединами старец, предаюсь с удовольствием этой детской забаве. Вот, извольте видеть - крыло альбатроса чертит светлую полосу на тёмном лепестке цветка, из-за которого выглядывает женская головка. Одалиска? Суккуб? Но разглядеть не успеть: порыв ветра преобразил уже картину. Теперь это больше похоже на склеп, перед которым стоит фигура плачущего ангела… но и это видение мимолётно: ветер усиливается… Скоро, видимо, к нему присоединится ливень, волна, ещё недавно ласковая и нежная, хищным зверем будет захлёстывать берег… Мне надо оказаться у себя в комнате, но что-то моя сестричка не спешит, а самому - путь вверх по каменистой тропе недоступен… Необходим! Оттуда, из центра штормовой тучи, ко мне скачет Он - Призрак, преследующий меня много, много лет! Его тело обнажено - оно никогда не знало тяжести одежд. Черты лица его - уродливы: глубоко сидящие глазницы, проваленный нос, рот, напоминающий потухшую Геену Огненную. Из-под единственного его наряда - бутафорской короны - по ветру вьются клочки жидких волос… Везёт его прекрасный белый конь, быстрый, сильный… Они пытаются меня настигнуть много, много лет, и когда это произойдёт - все его уродливые спутники, крылатые и бескрылые, пасти которых полны острейших зубов, а когти загнуты словно ятаганы и венчают даже края и изломы крыл, все они нападут разъярённым пчелиным роем, будут терзать моё тело, отрывая по кусочку… Вечная пытка. И я видел её, когда был молод… и я мог спасти, но не вмешался… И теперь я обречён на то, что когда-нибудь мой Призрак нагонит меня, схватит своей дистрофичной рукой, и, бросив под копыта коня, будет смеяться, смеяться, смеяться - до тех пор, пока тело моё, терзаемое фуриями, не вздрогнет в последний раз, не замрёт под тяжёлым огромным копытом… Я так часто видел это в пьяном бреду и в наркотических снах, что уже не знаю - а действительно ли этого не было? Быть может, они уже разорвали моё бывшее тело, а всё, что я вижу сейчас - предсмертная галлюцинация. Есть ли гарантия, что мы всегда просыпаемся в тот мир, где легли спать? Что если миры на самом деле множественны, а мы можем пройти потайным тоннелем в соседний мир - тогда, когда не давим свой разум постоянным контролем? Но если так - мы можем перепутать дверцы - и вернуться не туда… Быть может, так и произошло тогда - когда я был юн, здоров и успешен?
Они тянулись ко мне, проходящему мимо, подставляли милые мордашки для поцелуя, протягивали хрустальные бокалы, наполненные шампанским, чтобы на мгновение справить неравный брак лёгкого вина с моим престарелым виски. Брак, впрочем, недействительный: я внимательно слежу за тем, чтобы ни одна прелестница из дамского бокала не проникла в мой суровый и лаконичный холостяцкий мир. Впрочем, вот одна парочка ничего, достойны. Рыженькую справа, беленькую слева, пусть ненадолго ощутят счастье превосходства - отвергнутые красотки в ярости, хотя и пытаются это скрывать под очаровательными улыбками… Но им никогда не приходилось долго скучать в обществе таких же профурсеток, слишком много бойцов в моей армии, охочих до девичьего тела, и уже через пару часов из гостевых комнат донесутся характерные звуки… Пусть их, что с них взять - быдло из рабочих семей. Нас же ждало иное наслаждение, возносящее к Горнему Миру, качающее там на невидимых тёплых ладонях - а потом плавно возвращающее обратно сюда, в этот унылый, убогий мир… Плавно, очень плавно, две ступенечки вниз - одну обратно вверх: глотни ещё того, наполненного нектаром, воздуха, что веет перед вратами, в которые тебе - пока - войти не дано. Ибо в очередной раз ты был взвешен, ты был измерен и был признан не годным… И всё, что ты можешь - приходить сюда, к сияющим этим звёздам на несколько мгновений… или же это - вечность? Ведь времени не существует… Не существует ничего: времени, пространства, измерений - это всё иллюзии. И, придя сюда хоть раз, ты понимаешь это…
Милейшая Марго, быть может, тоже особа королевских кровей - а как иначе с такой фигурой? - перехватила моих светловолосых прелестниц, увлекла с собой… Котята ещё не поняли, куда попали. Как и все претендентки, они надеялись просто на выпивку, наркотики и секс со мной… Но ведь так не интересно, скучно… Нужен элемент игры, и Марго сейчас всё организует… Я никогда не знаю, что она придумает в следующий раз, но ещё ни разу она не подвела. И ни разу, чтобы ни происходило, ни одной из девиц не пришло в голову пожаловаться кому-то: котята почти сразу принимали правила игры. А пока Марго, красавица Марго, украшение этих комнат, готовит моих девочек, для меня - кальян, виски, кокс… Есть выбор - но как же это скучно! За эти годы я прошёл многое - иногда кровь вскипала на некоторое время, я радовался: свершилось! Но проходило несколько мгновений - и всё та же скука вновь приходила, садилась напротив и, наполнив стакан до краёв, говорила: «Выпьем?»… Выпьем, конечно, единственный ты мой хороший собеседник. Единственный, кому от меня уже ничего не надо: всё забрала. Мир серый, лишённый оттенков. Мир, в котором нет ничего: бизнес, бизнес, бизнес. То, что казалось когда-то беззаботной жизнью, сплошным праздником - оказалось тяжелейшими веригами. Бежать, бежать от них - туда, в почти недоступные миры! Хотя бы на время, на несколько часов. Забрать у Марго моих одалисок - и в путь… ввысь!
Это оказалась темница средневекового замка… Одалиски… Ведьмы! - обнажённые, со скованными лодыжками, привязаны к двум столбам - глазёнки испуганные, на мордочках - смущение. То, что я сначала принял за синяки - всего лишь грим. Подделка. Как и всё вокруг. Прекрасная моя Марго, она старается, она знает, как мне хочется вернуть мои чувства… И у неё опять не получилось. Я не ощущаю ни веселья, ни, хотя бы, возбуждения. Девочки, привязанные к столбам… что мне с вами делать? Пытать по-настоящему - нельзя, я сам установил правила этой игры. Играть в пытки… детский сад, право. В обществе БДСМ давно в моде. Что остаётся? Зевнуть, развернуться к выходу, уйти… Но впереди вся ночь. И не зря же я выбрал именно этих птенцов - что-то должно произойти…
На моей ладони - три маленьких квадратика бумаги. Пропуск к возлюбленным моим Вратам. Какое-то мгновение кажется, что надо уйти одному - но котята смотрят так испуганно… Так выжидающе… Ешьте, мои красавицы - рыженькой с левой длани, беленькой - с правой. Я же подожду. Посмотрю, как вы начинаете путь… Я уйду вслед за вами чуть позже, я догоню - а сейчас мне нравится видеть, как меняются ваши лица, становясь такими детскими, наивными, как становятся совсем другими глаза, взгляд которых устремлён уже не в эту реальность… не в реальность - в истинный мир… Тот, который люди далёкие считают миром грёз, не зная, что только он и реален. Пожалуй, пора и мне за вами - пока котята не убежали слишком далеко…
…Я тогда ушёл за ними. Там было прекрасно, мы смеялись и пели, наши тела сплетались в причудливом танце, и мне казалось, что наконец-то я счастлив… Котята так трогательно удивлялись всему, что видят, они были так милы… Я отпустил их сразу, как пошёл в путь, отвязал их нежные тела от грубых столбов, и они танцевали для меня свой безумный ведьминский танец… И мне казалось - счастье будет вечным, но… Нет!
Я вернулся в этот мир… Нет, нет, не в этот: в моём мире я никогда не увидел бы той страшной картины! Я смотрел - и я не мог поверить, что это не продолжение трипа, а реальность… Мои котята - обе - были мертвы… Они всё так же были привязаны к столбам, тела их были в крови - и мои руки тоже. А в углу, сжавшись от ужаса, сидела моя верная Марго. Я не стал ничего спрашивать - очевидно, что я нарушил свой уговор. Но был ли это - я? Я был там, в прекрасном цветочном мире, я танцевал с одалисками - я просто вернулся не в свою реальность.
Но больше покинуть эту реальность я не смог…
Тогда моя прекрасная Марго всё устроила, ко мне не было вопросов ни от сыщиков, ни от родственников котят. Я не знаю, как она это сделала - да, впрочем, и не хочу знать… Но игры с тех пор закончились. И Марго ушла… Наверное, слишком страшным был мой Мистер Хайд. Быть может, это он - мой преследователь? Призрак на хрипящем от усталости коне, что с той ночи гонится за мной, но пока не может настигнуть?
Я был успешен. Я был молод. И я не был счастлив. Каждое утро начиналось одинаково: поднять похмельную голову, согнать с лица припухлость ночных возлияний - и вперёд, приумножать капитал. Способы годились любые: от честного бизнеса до криминала. Мир был безумен - и я не отставал от него в своём безумии. Мне казалось, чем больше будет моя империя - тем больше шансов изменить жизнь. Глупец! Наивный глупец! Я не хотел учиться на ошибках отцов и дедов - мне необходимо было совершать свои.
Я никогда не бывал один - вся империя держалась на них, преданных мне шавках. Люди? Нет, я не считал их людьми: жалкий сброд, готовый за лишнюю подачку лизать руки и с рычанием отгонять конкурентов. Они были мне противны - но необходимы… Свита молодого императора - преданная лишь до того момента, когда кто-нибудь предложит хорошую сумму за феодальскую голову. Мне везло - я успевал узнать о заговоре, пока не случилось беды. Вокруг меня появлялись и исчезали маленькие и большие фирмы, происходили разборки и даже целые войны - я наблюдал за этим, как внимательный зритель за сюжетом хорошего боевика. Я был молод, богат, успешен и амбициозен… А мир… Мир захлёбывался в своём безумии: теракты, катастрофы, падающие самолёты и сходящие с рельс поезда - эта реальность любила людей не больше, чем я.
Моя успешность усугубляла моё безумие… Ежевечерние вакханалии - от того, что хочется забыться. Алкоголь и наркотики - отличный вариант эскапизма. Вот только приводит к разрушению… И, наверное, мои дни закончились бы рано - но в противовес моему Призраку Бог послал мне Ангела.
Была ли случайной наша встреча? Не знаю. Мне кажется, кто-то свыше спланировал её. Как иначе объяснить, что именно в тот вечер я отказался от привычной вечерней оргии, а вместо того взял билет в театр на модный мюзикл? И почему-то выбрал не первые ряды, что при моём достатке было бы логично, а бельэтаж. Да, я руководствовался не ценой билета - когда курсор уже почти коснулся центрального места в первом ряду, я вдруг вспомнил, что мама всегда брала билеты на возвышающиеся над партером ряды. Семья моя не была хорошо обеспеченной, я оказался первым богачом… Так что, выбором моим руководила ностальгия - мама любила театр, мы часто ходили с ней вдвоём - что угодно: опера, балет, трагедия, фарс - лишь бы ощутить вот этот специфический запах, впитать в себя гул зрительного зала, когда люди, предвкушая волшебство, что будет им явлено со сцены, отыскивают свои места и, приглушив голоса, обсуждают исполнителей, пьесу, сам театр… Не знаю, почему я вспомнил об этом тогда, выбирая билет. Я не вспоминал ни о чём, связанном с домом, много лет - с тех пор, как стал строить свою империю. Моя семья, всегда балансирующая на грани нищеты, стала мне тесна, она мешала мне, словно узкий пиджак на торжественном обеде, и я ограничил наше общение тем, что ежемесячно посылал матери некую сумму - поначалу не очень большую, но и она позволяла ей оставить опостылевшую работу. Какое провидение вело тогда моей рукой? Не знаю… Но это было попадание сто из ста…
Она была изумительна: дивное сочетание восточной и северной красоты. Я любовался Её улыбкой, грелся искорками Её глаз, наслаждался лаской Её тонких, изумительной формы, рук… Я готов был положить к Её ногам не только мою империю - весь мир, как бы банально и пафосно это не звучало. Я любил Её, Голубку мою, и каждый день благодарил провидение за выбор места в театральном зале.
Я не верил никогда в любовь. Сказки это. Придуманные для того, чтобы гарантированно привязать к себе самочку. Пара-тройка нежных ночей, когда во время секса ты шепчешь ей: «Я люблю тебя!» - и она твоя. Сделает для тебя всё, что угодно. Я играл в эти игры в юности - надоело. Скучно. И не искал более никакого родства душ - глупо искать то, чего нет. Но жизнь - опытный игрок, и в тот день она пошла ва-банк: мне, цинику и развратнику, подарить Ангела… Такой пинок: любовь существует, сукин ты сын, ты прочувствовал? Прочувствовал, да… Она - совершенство! Земные родители не могли произвести на свет такое чудо, не могли! Без Божественного вмешательства не обошлось. И я, с самого первого взгляда, знал, верил - Она будет моей! Но странно: рядом с ней я был робок, словно прыщавый юнец.
В тот, самый первый, день я не осмелился даже предложить ей свою машину: испугался - откажет. Я просто вызвался проводить её - и Она согласилась. Мы спустились в метро - боже, боже, как давно я не был в этом аду! - и Она говорила, голосок её звенел, словно птичья трель поутру, а я глупо озирался по сторонам: я отвык. Вокруг - сплошной паноптикум: усталые, плохо одетые люди, круги загнанности вокруг глаз у всех, даже у детей, каждый второй дурно пахнет… Вынести это было выше моих сил - но Она, мой Ангел, моё Божество, уверенно вела меня через эти круги Преисподней. Наверное, это было искуплением за все прошлые грехи - иначе не даётся счастье…
Конечно, я не смог долго скрывать от моей Голубки кто я. Она сначала не поверила, рассмеялась: «Хороший розыгрыш, любовь моя!», - но я привёз её в офис… Она поникла: «Теперь все будут считать, что я с тобой только из-за денег»… И тогда я, хотевший бросить к её ногам весь мир, задумал один из самых безумных поступков в моей жизни: я решил продать империю. Оставить себе небольшой бизнес, который будет кормить нашу семью. И я сказал ей это - прежде, чем сделать предложение: я боялся, что за императора Она не выйдет замуж. А её отказ - он вернул бы меня в мир дешёвых синтетических грёз. И он вернул бы мне моего Призрака… да, тот отступил перед Ангелом, все эти месяцы он не пытался догнать меня, спустить на меня свою уродливую свору.
Она любила море - и в свадебное путешествие мы поехали в круиз. Мы были молоды, влюблены и счастливы. Первый раз за много лет меня не терзала скука - ведь со мной была Она, самое совершенное создание во всех мирах. Она впервые была на круизном лайнере и радовалась, словно ребёнок. Её восхищало всё: обстановка каюты, шезлонги на палубах, вечерние танцы под живой оркестр, бескрайний океан вокруг… И я, казалось, видел их её глазами: то, что ещё недавно выглядело серым и скучным, вдруг заиграло ярчайшими красками. Для счастья не нужны были огромные деньги, не нужна власть - только любовь и нежность, что Она дарила мне…
В последний день круиза голубка моя сказала, что в ней растёт новая жизнь… Боже, как я был счастлив! Боялся только - не ошиблась ли, вдруг это просто шутки природы… Впрочем, боялся я этого до самого появления сына: женский организм так хрупок и непредсказуем… Она стала ещё прекраснее: материнство словно зажгло внутри неё нежный, тёплый свет. А я… я не знал, чем ещё порадовать мою Мадонну. Она говорила, что счастлива, что ничего не надо - я не верил. Не мог поверить тому, что моё счастье так легко и просто. Мне снова хотелось подарить ей весь этот мир - и даже более. Но Она согласилась только на домик у моря… Там же, в том нашем убежище, Она вскоре подарила мне дочь - прекрасную, голубоглазую принцессу. Я мог позволить себе многое, бизнес мой был вполне успешен… Моя семья никогда не нуждалась ни в чём, у детей были лучшие учителя, мы часто путешествовали… Оба моих ребёнка занимались музыкой - не по принуждению, по желанию. Дочь танцевала, и мы часто мечтали, что она вырастет, станет великой актрисой или певицей, и ей будут рукоплескать тысячи человек каждый вечер. У сына мечта была другая: он хотел познавать мир… Его привлекали - как, наверняка, и любого мальчишку - опасные приключения, ночёвки в палатке или на отвесной стене, шторма и бури: выросший между горами и морем, он не боялся их, но неустанно восхищался… Мы мечтали, собравшись вечером за чашкой чая, что моя Любимая несравненно заваривала, добавляя лишь ей известные травы, и Она молчала, только с нежной радостью смотрела на нас, перебивающих друг друга… Я мог многое в этом мире - но мог ли я предотвратить катастрофу?..
Маленький листок, на котором было указано время и место, куда надо явиться для постановки на воинский учёт, напугал меня и мать моих детей - но вызвал непонятную радость у сына. Я отговаривал его от этого шага, предлагал откупиться деньгами, помочь поступить в нужный ВУЗ с военной кафедрой - всё без толку: упрямством своим сын был моей точной копией. Насмотревшись героических фильмов, он мечтал стать воином, ощутить в руках холодную суровость автомата… да, он идеализировал армию - а разубедить было некому: дети мои учились дома, и друзей у них почти не было. Наш маленький мир был слишком счастливым, чтобы пускать в него посторонних: они нарушили бы хрупкое, почти хрустальное, равновесие. Сын мой рвался в солдаты - и я не смог удержать его! Мне надо было не слушать моего мальчика, не слушать… Но я вспомнил, как сердился на родителей, когда они пытались что-то решить за меня - и отступил, самонадеянно посчитав, что смогу пристроить сына в какую-нибудь тихую-тихую часть. Но что толку в мирном времени, если человек всегда хочет показать своё превосходство, завоевать чужие земли, обрюхатить чужих женщин? Придумай себе врага - с каждым годом всё совершенствуется оружие. И если в средние века врагов много наживать не стоило - то теперь ты можешь в одиночку объявить войну сотням: главное, владеть нужной «кнопкой»… Мы лицемерно кичились показушным «70 лет без войны», а мальчики наши гибли в это время в чужих краях! «Горячая точка»… Нет-нет, вы назовите всё своими именами: место нелепой, неоправданной казни невинных душ! Именно казни душ: даже вернувшиеся живыми зачастую живы только внешне… Мой мальчик вернулся домой через год и двадцать восемь дней, он навсегда остался юным…
Как пережить потерю родного человека? Особенно если вы были на самом деле очень близки… У меня была Она, моя Любовь, у неё - я, и мы поддерживали друг друга в нашем горе. Наверное, мы слишком замкнулись друг на друга - как тогда, в самом начале нашего знакомства. Вот только повод в этот раз был горек и ужасен. А девочка моя, голубоглазая моя принцесса - она потеряла весь свой мир, ведь кроме брата у неё никогда не было близких друзей. Но она была уже взрослой девушкой, а мир не был пустынным - понемногу из нашего отшельнического рая, так омрачённого, осквернённого недавним горем, она начала выбираться в город неподалёку… И здесь бы нам с супругой моей ненаглядной быть повнимательнее - но было ещё слишком больно, слишком страшно: успокоительные, бессонница, слёзы и алкоголь вперемешку с абсолютно иррациональной надеждой, что всё это лишь дурной сон, и вскоре я проснусь, а мир по прежнему чудесен, и в беседке, потягивая крепкий чай, сидят мои дети и строят планы на взрослую жизнь…
Доченька уезжала всё чаще, а выглядела всё бледнее, да и взгляд у неё изменился… И я, дурень такой, пройдя в своё время все круги синтетического и растительного ада, не увидел очевидного: доченька моя единственная, принцесса моя, ангелёнок мой, всё более и более увязает в наркоманском мире. Она была горда и независима, ей претила сама мысль о том, чтобы просить у отца денег на новую дозу, и она начала зарабатывать на это сама… Она была очень красивая девушка, и спрос на её тело был всегда… Это Мироздание мстило мне, забирая детей моих, за всех тех, кого я сгубил когда-то, всех тех, кто послужил строительным материалом для моей Империи, за тех замученных мною котят, за перепуганную верную мою помощницу… Когда-то я был жесток к людям - из равнодушия. Мне было всё равно, сколько их выживет, обслуживая меня, - вот так и Бог сейчас был равнодушен! Забрав одного моего ребёнка, он возжелал второго… всё верно, котят тоже было двое…
Принцесса моя пришла через год почти постоянного отсутствия дома: папа, нам нужно поговорить… Она рассказала мне всё - или почти всё. Героин, проституция, ВИЧ… Она плакала, она была совершенно потеряна. Боже, какой я идиот! Я дал им блестящее образование - но я не научил своих детей выживать в этом жестоком мире! В этой реальности, которая так ненавидит людей… Я хотел помочь моей девочке, я нашёл ей врача, нашёл реабилитационный центр, я готов был продать всё, что есть у меня - только бы спасти её! Я не успел: тело моей малышки нашли через неделю после её исчезновения. На побережье. Без одежды, всю в синяках и резаных ранах… лицо и вагина были изуродованы с особым пылом - видимо, кого-то из клиентов она всё же заразила… Убийцу так и не нашли, насколько мне известно. Убийцу моей дочери и моего мира…
Голубка моя на похоронах была печальна, но не более того. Она не билась в истерике, как год назад, отпуская в последнее путешествие сына, не пыталась спрыгнуть за гробом вслед, не падала в обморок… она просто была печальна и бледна, да иногда по её прекрасному лицу стекали редкие слёзы. Несколько дней после поминок я не отпускал её от себя ни на миг, но мир не совершенен, и некоторые дела требуют отлучки из дома. Видит Бог, я спешил, я не хотел покидать моего Ангела! А впрочем, нет Богу никакого дела, он не справедлив - он просто мстителен… а верёвки у нас делают очень прочными. Нет, я не увидел её сразу: местом своего ухода она выбрала дальний чулан. Я вернулся, поискал её, мою Любимую, но дом был пуст, она не откликалась… я прошёл по всем её любимым местам, но ни на побережье, ни на уютных тёплых камнях у подножья гор, нигде её не было… И вот тогда я, сильно обеспокоившись, начал искать в доме, заглядывать во все его уголки… Я нашёл её по упавшей с ноги туфельке: высоко моя пташка вспорхнула… Силы моего разума хватило только на то, чтобы снять её прекрасное, даже в смерти, тело, убрать с нежной шеи ужасную грубую верёвку и взвыть зверем, призывая проклятия на Бога, отнявшего у меня мою семью, мою любовь, моё тихое счастье…
Кто нашёл меня? Когда? Это так и осталось тайной. Осознание мира начало возвращаться ко мне не скоро: через несколько месяцев после моей страшной утраты. И лучше бы оставаться там, во тьме безумия! Там я был с ними, с моей семьёй - здесь я оказался один… Вокруг были только санитары, лекарства и редкие визиты врача. Родители мои были далеко, дети и жена и того дальше, и вновь одиночество поглотило меня полностью. Что может быть страшнее одиночества? Быть может, если ты не ведал иного, оно не так и пугает - но я-то почти четверть века был счастливым мужем и отцом! Ночами я видел их во сне, но это не были хорошие сны: я говорил с ними, я обнимал их мёртвые, но двигающиеся тела - и я кричал от ужаса… я всегда, каждый день, забывал, что кричать ночью нельзя: придёт мистер Укол и всадит очередную порцию галоперидола - это очень больно, очень… а потом, пока ты валяешься, неспособный ни к чему, только рыдать от боли, он приведёт молоденьких практиканток, и они устроят очередное шоу: это же так смешно, когда у рыдающего, не могущего повернуться, мужика встаёт член… пытается встать… и девочки изощряются всё более и более вольными движениями, а мистер Укол с товарищем, гогоча, рукоблудят в стороне. Безнаказанностью. Даже расскажи я об этих инцидентах врачу, он не поверил бы мне: кто я? Всего лишь бывший успешный бизнесмен с напрочь поехавшей крышей… К тому же, днём заведение выглядело вполне респектабельно, персонал - тих и вежлив, и зашедшему сюда родственнику казалось, что это отличная клиника. Где им было знать, что творится в палатах по ночам? Когда-то, ещё совсем недавно, моих связей и денег хватило бы на то, чтобы меня услышали - но сейчас всё, чего мне хотелось, это вернуть семью… или уйти вслед за ними. Я часами прокручивал события последних пары лет: от согласия на службу в этой проклятой армии сына до самоубийства жены. Я видел - теперь уже видел! - то, что не замечал тогда, все свои ошибки, все поворотные точки, где можно было изменить судьбу, где можно было не допустить трагедии… Я просил врача, понимая абсурдность такой просьбы, найти машину времени, вернуть меня туда, в тот день, когда можно всё исправить! Я получал в ответ усиленное лечение, новые какие-то успокоительные, которые погружали в наркотический транс - но не меняли картину мира ни на йоту. Казалось, я проведу здесь всю свою жизнь: здесь, в клинике, было страшно и больно, но там, за её стенами, ещё страшнее - там был мир, где более не было моего Ангела…
Обратно в мир я вернулся через два года. Ночные кошмары почти отступили, дневные слёзы тоже. Я не смирился с потерей - под действием лекарств я почти перестал чувствовать. Я был машиной, которая ходит, говорит, умеет ощущать физическую боль - и совершенно не испытывает чувств. Я знал, что потерял всё: семью, любовь, счастье - я не знал более, что такое любовь и счастье. Я забыл это…
Я продал наш дом - для меня он был слишком большим. Я вернулся в столицу - суета этого города отвлекала меня, давала видимость жизни. Я пытался вновь заняться бизнесом, но после больницы разум мой не работал должным образом. Впрочем, голодать мне не приходилось: прошлые наработки приносили свои плоды. А мой зам оказался на редкость порядочным человеком: он не только не попытался, воспользовавшись моим положением, забрать всё под себя, но ещё и регулярно перечислял мои проценты мне на счёт. Я пытался вернуться к жизни - но ничто не радовало. Ничто… Это была не та скука, терзавшая меня в юности, это было нечто иное. Тогда я мог бежать из мира скуки в алкогольный или наркотический бред - теперь это не спасало: мир был сер и отвратителен. В попытке хоть как-то это изменить, зам мой начал водить меня по кабакам: он заезжал вечером, заставлял снять домашнюю одежду, надеть клубный костюм, и вёз каждый раз в всё новые заведения. Толку в этом было мало: от алкоголя я отвык, стриптиз не вызывал интереса, а снять девочку после того, что прошла моя доченька, я не мог… да и не смог бы, даже если бы снял: побочным эффектом лечения стала импотенция. Врач говорил, что это временное явление, но мне было всё равно. Единственное, что мне хотелось - это найти того ублюдка, что убил мою Принцессу. Но я понимал: время упущено. Ах, если бы тогда не помутился мой разум! Если бы Ангел мой не покинула меня! Я поднял бы все связи, я пустил бы по следу лучших ищеек… Но теперь след стёрся, и ни один, самый лучший, нос не учует его…
Она самозабвенно танцевала перед сценой, на которой странные люди играли странную музыку. Ей нравилось само ощущение движения - а музыка? Что ж, это мог быть и музыкальный автомат или индийская мантра. Почему-то именно она привлекла моё внимание: я давно, очень давно не замечал девушек, даже самых красивых. Но она… было в её грации что-то неуловимо-родное. Я мог предугадать движения тонких рук, поворот головы, изгиб изящного тела… И только после того, как я решился заговорить с незнакомкой, я понял: она во многом похожа на мою потерю. Она была сильно моложе, эта девушка из бара, но - те же глаза, та же ямочка на щеке, когда она улыбается, и даже тот же жест, каким отбрасывают назад назойливую непослушную прядь. «Ты вернулась?» - «Что? Мы были знакомы?» - «Но как же, вспомни… Море, наш домик…» - «О, я поняла, я напоминаю Вам прошлое!».
Она очень напомнила мне прошлое. Все залеченные за два года душевные раны снова вскрылись и начали кровоточить. А она? Я встречался с ней несколько раз, у меня даже получилось заняться с ней сексом (прав, прав оказался доктор), но у этих встреч не было будущего: она не была мне совсем безразлична только потому, что напоминала мне моего Ангела. Конечно, её обижало, когда, забывшись, я называл её именем Любимой или вспоминал что-то из нашего счастливого прошлого. Я вспоминал розовые кусты, которые Она сажала по окном нашего дома, дерево, под которым стояла наша беседка, ароматный чай с какими-то цветами и ягодами, которым Она угощала нашу семью и наших гостей… Она, только Она царила в моих мыслях - и эта девочка, при всей похожести, не могла занять Её место. Голубка моя, Ангел мой - ты была у меня одна возлюбленная, ты навсегда останешься такой…
Доктор мой ругал меня за эту связь: слишком много воспоминаний она поднимала. Ко мне снова начали приходить по ночам мои потерянные родные, я снова видел восковое лицо моего мальчика, изрезанное, изуродованное тело моей Принцессы, закатившиеся глаза и распухший, вываленный на левую сторону язык моей Любимой. Они приходили всегда по одиночке - и это было ещё большей пыткой: три визита в одну ночь… Я вспоминал перед сном хорошие моменты нашей жизни - их было много, очень много! Но ни это, ни таблетки не помогало. А попытка добавить к «лечению» алкоголь привела только к паническим атакам… страшная вещь, не пожелаю и недругу.
Я вспоминал, как мы катались с детьми, тогда уже подростками, на яхте, и я учил их ставить парус. Как я принёс сыну, тогда ещё совсем крохе, щенка - беспородного, но очень забавного. Щенок вырос красавцем, смелым и преданным, и был сыну отличным другом много лет. Как моя жена учила нашу девочку печь пирожки - они получились совершенно пресными, но этого не показал никто: все ели и хвалили первый опыт… и совсем скоро она стала кулинаром не хуже моего Ангела. Я вспоминал тело моей жены, изгибающееся от высшего наслаждения, её руки, обнимающие меня в ночи, её любящий взгляд… И я опять выл по ночам, благо теперь никакие санитары не приходили надругаться над больным. Я вспоминал каждый день нашего долгого союза - и всё более понимал, что не смогу никогда это вернуть. И ни одна женщина в мире не даст мне такого счастья - а без него зачем?
Я бежал от себя, бежал от воспоминаний: Париж, Мадрид, Лондон, Русский Север и тайская экзотика… Но везде находилось что-нибудь, что напоминало о Ней: милые безделушки, какие Она любила, шлейф духов прошедшей мимо барышни, её любимое пирожное в кафе… Я специально миновал Венецию: она очень хотела туда, а я так и не подарил ей этот праздник. Я, глупец, считал, что впереди у нас - вечность…
Иногда я приглашал в свою постель девушек - я не принимал целибат, - но никогда эти отношения не заходили далее трёх свиданий. Да я и не задерживался нигде больше трёх-четырёх дней: что-то гнало меня вперёд. Я словно искал - то ли местность, то ли человека, сие мне было неведомо. Но эта встреча - это должен был стать такой же подарок Судьбы, как тогда, много лет назад: билет тот я хранил до сих пор. Пока мы жили в нашем гнёздышке у моря, он украшал собой гостиную: я сделал резную рамку, закрыл его стеклом, и повесил на видном месте. Почти как икону. Когда я продавал дом - это было то немногое, что я забрал оттуда, и теперь, как талисман, возил его с собой в бумажнике. На нём почти не видно уже названия мюзикла, какие были ряд и место, но это не важно… теперь уже не важно.
Я разговаривал с незнакомцами в баре или в самолёте. Я научился не гнушаться обществом плохо одетых и дурно пахнущих людей - часто они оказывались гораздо отзывчивее богатых и успешных. Многие из них советовали мне идти к Богу… Но я же проклял Его, когда ушёл мой Ангел!!! О, ничего, говорили они, Бог не злопамятен, иди, обратись к нему! И я, в отчаяньи великом, пытался найти Его в христианских монастырях, в буддийских дацанах, в индийских храмах… И знаете? Я не нашёл Его нигде! Но когда Голубка моя вновь пришла ко мне ночью, она сказала: «Ты не там ищешь… Бог там, где тебе хорошо»… Я кричал ей, что без неё мне хорошо быть не может, что прошло уже много месяцев, а я до сих пор не могу забыть эту одинокую туфельку на полу чулана, покачивающиеся в такт морскому прибою самые прекрасные ножки в темноте под потолком, яркую бабочку, сидящую на правой, уже мёртвой, лодыжке, тяжесть и холод её тела, когда я снял её с балки… Сон, страшный сон в стиле фон Триера - который зачем-то воплотился в реальность… Зачем??? И теперь Она, моя единственная любовь, говорит мне найти место, где мне будет хорошо? Это невозможно, невозможно, невозможно!!!
Для ЖЖ рассказ слишком длинный. Полный вариант здесь
Все рассказы можно найти здесь
Источники вдохновения: Шарль Бодлер "Цветы зла"
и Музыкально-поэтическая постановка по мотивам
этой книги "De profundis Clamavi..." написанная
Олегом А. Вдовиным (гр. "Адвайта", г. Жуковский)
в 2013 году.
Море... Всегда такое разное - и одинаковое… Старится ли оно? Я состарился… Много лет назад тёплая волна ласкала наши обнажённые тела - а я ласкал Её плечи, целовал Её волосы, и Она отвечала мне нежностью. Теперь же волны ласкают только песок и камни - здесь, в нашем Доме убогих, некому любить друг друга на берегу. Некому любить друг друга… Мы все когда-то были молоды - теперь же сложно в то поверить… Коллекция болячек. Пособие для студентов-медиков. Они найдут здесь всё: от согнутых артритом рук до трофических язв. Полный набор, на любой вкус. Мне ещё повезло: всего лишь паралич. Когда-то эти ноги обнимали Её тело, они любили Её не меньше рук… Где Она теперь? Я не знаю… я не хотел бы знать. Быть может, потому, что Её больше нет, они и перестали ходить? Я не знаю.
Я любил Её, да. Она была моё спасение, моя жизнь… Играя с прядью Её волос, огибая ладонью контуры плеч, груди, бёдер, лаская Её тело языком, я узнавал Её всю… Узнавал, запоминал… Я не мог подумать, что это будет так мучительно - вспоминать…
Она любила море. Я был к нему равнодушен. Но Она просила - как отказать? И постепенно - привык. Привык к этому шуму, к крикам чаек, к штормам и штилям… Оно всегда одинаковое - сколько лет прошло, а всё те же волны, те же камни. И разное: вот, оно уже хмурится, а ещё недавно было тихое и ласковое… Характер вздорной женщины: настроение меняется за пару минут. Я полюбил его - возможно, Она где-то там… Но Она не приходит более ко мне… только они, крикливые белые птицы. Попрошайки. Им всё равно, что выпросить… Они похожи на малолетних бродяг: дай, дай, дай… Я даю им хлеб - хватают на лету, дерутся, галдят. Когда-то в юности я видел такое - среди людей. Готовы были перебить друг друга за хорошую кормушку. И убивали. И гибли. И ничему это не учило - да они и не могли научиться, они были глупы, они хотели всё и сразу. А тот, кто знал, что так не бывает - держался в стороне, управляя расходным материалом издали, и ловил большую рыбу. Как тот альбатрос на горизонте. Там, где зарождается буря.
Скоро подует ветер. Скоро придёт девочка - никак не могу запомнить её имени. Не мудрено: эта девочка так похожа на юную мою подругу - ещё живую, ещё мою… Иногда, когда у неё есть время, я читаю ей из этой книги. Она много не понимает, стихи почти двухсотлетней выдержки звучат непривычно, к тому же, как сказал некогда критик, эти стихи - «больница, открытая для всех деменций разума и всех гнилей сердца», а эта гниль страшнее трофических язв. Но слушает она внимательно - так же когда-то слушала меня моя Богиня. Девочка придёт за мной, ей надо до шторма откатить мой экипаж под крышу. Туда, где я смогу любоваться штормом из тёплого убежища. В моей комнате есть огромное преимущество: окна выходят на море.
Как быстро приближается шторм. И как причудливы сгущающиеся тучи! Ещё ребёнком я любил вглядываться в небо: с друзьями мы лежали на берегу речки и наперебой рассказывали, на кого похожи облака. И сейчас я, убелённый сединами старец, предаюсь с удовольствием этой детской забаве. Вот, извольте видеть - крыло альбатроса чертит светлую полосу на тёмном лепестке цветка, из-за которого выглядывает женская головка. Одалиска? Суккуб? Но разглядеть не успеть: порыв ветра преобразил уже картину. Теперь это больше похоже на склеп, перед которым стоит фигура плачущего ангела… но и это видение мимолётно: ветер усиливается… Скоро, видимо, к нему присоединится ливень, волна, ещё недавно ласковая и нежная, хищным зверем будет захлёстывать берег… Мне надо оказаться у себя в комнате, но что-то моя сестричка не спешит, а самому - путь вверх по каменистой тропе недоступен… Необходим! Оттуда, из центра штормовой тучи, ко мне скачет Он - Призрак, преследующий меня много, много лет! Его тело обнажено - оно никогда не знало тяжести одежд. Черты лица его - уродливы: глубоко сидящие глазницы, проваленный нос, рот, напоминающий потухшую Геену Огненную. Из-под единственного его наряда - бутафорской короны - по ветру вьются клочки жидких волос… Везёт его прекрасный белый конь, быстрый, сильный… Они пытаются меня настигнуть много, много лет, и когда это произойдёт - все его уродливые спутники, крылатые и бескрылые, пасти которых полны острейших зубов, а когти загнуты словно ятаганы и венчают даже края и изломы крыл, все они нападут разъярённым пчелиным роем, будут терзать моё тело, отрывая по кусочку… Вечная пытка. И я видел её, когда был молод… и я мог спасти, но не вмешался… И теперь я обречён на то, что когда-нибудь мой Призрак нагонит меня, схватит своей дистрофичной рукой, и, бросив под копыта коня, будет смеяться, смеяться, смеяться - до тех пор, пока тело моё, терзаемое фуриями, не вздрогнет в последний раз, не замрёт под тяжёлым огромным копытом… Я так часто видел это в пьяном бреду и в наркотических снах, что уже не знаю - а действительно ли этого не было? Быть может, они уже разорвали моё бывшее тело, а всё, что я вижу сейчас - предсмертная галлюцинация. Есть ли гарантия, что мы всегда просыпаемся в тот мир, где легли спать? Что если миры на самом деле множественны, а мы можем пройти потайным тоннелем в соседний мир - тогда, когда не давим свой разум постоянным контролем? Но если так - мы можем перепутать дверцы - и вернуться не туда… Быть может, так и произошло тогда - когда я был юн, здоров и успешен?
Они тянулись ко мне, проходящему мимо, подставляли милые мордашки для поцелуя, протягивали хрустальные бокалы, наполненные шампанским, чтобы на мгновение справить неравный брак лёгкого вина с моим престарелым виски. Брак, впрочем, недействительный: я внимательно слежу за тем, чтобы ни одна прелестница из дамского бокала не проникла в мой суровый и лаконичный холостяцкий мир. Впрочем, вот одна парочка ничего, достойны. Рыженькую справа, беленькую слева, пусть ненадолго ощутят счастье превосходства - отвергнутые красотки в ярости, хотя и пытаются это скрывать под очаровательными улыбками… Но им никогда не приходилось долго скучать в обществе таких же профурсеток, слишком много бойцов в моей армии, охочих до девичьего тела, и уже через пару часов из гостевых комнат донесутся характерные звуки… Пусть их, что с них взять - быдло из рабочих семей. Нас же ждало иное наслаждение, возносящее к Горнему Миру, качающее там на невидимых тёплых ладонях - а потом плавно возвращающее обратно сюда, в этот унылый, убогий мир… Плавно, очень плавно, две ступенечки вниз - одну обратно вверх: глотни ещё того, наполненного нектаром, воздуха, что веет перед вратами, в которые тебе - пока - войти не дано. Ибо в очередной раз ты был взвешен, ты был измерен и был признан не годным… И всё, что ты можешь - приходить сюда, к сияющим этим звёздам на несколько мгновений… или же это - вечность? Ведь времени не существует… Не существует ничего: времени, пространства, измерений - это всё иллюзии. И, придя сюда хоть раз, ты понимаешь это…
Милейшая Марго, быть может, тоже особа королевских кровей - а как иначе с такой фигурой? - перехватила моих светловолосых прелестниц, увлекла с собой… Котята ещё не поняли, куда попали. Как и все претендентки, они надеялись просто на выпивку, наркотики и секс со мной… Но ведь так не интересно, скучно… Нужен элемент игры, и Марго сейчас всё организует… Я никогда не знаю, что она придумает в следующий раз, но ещё ни разу она не подвела. И ни разу, чтобы ни происходило, ни одной из девиц не пришло в голову пожаловаться кому-то: котята почти сразу принимали правила игры. А пока Марго, красавица Марго, украшение этих комнат, готовит моих девочек, для меня - кальян, виски, кокс… Есть выбор - но как же это скучно! За эти годы я прошёл многое - иногда кровь вскипала на некоторое время, я радовался: свершилось! Но проходило несколько мгновений - и всё та же скука вновь приходила, садилась напротив и, наполнив стакан до краёв, говорила: «Выпьем?»… Выпьем, конечно, единственный ты мой хороший собеседник. Единственный, кому от меня уже ничего не надо: всё забрала. Мир серый, лишённый оттенков. Мир, в котором нет ничего: бизнес, бизнес, бизнес. То, что казалось когда-то беззаботной жизнью, сплошным праздником - оказалось тяжелейшими веригами. Бежать, бежать от них - туда, в почти недоступные миры! Хотя бы на время, на несколько часов. Забрать у Марго моих одалисок - и в путь… ввысь!
Это оказалась темница средневекового замка… Одалиски… Ведьмы! - обнажённые, со скованными лодыжками, привязаны к двум столбам - глазёнки испуганные, на мордочках - смущение. То, что я сначала принял за синяки - всего лишь грим. Подделка. Как и всё вокруг. Прекрасная моя Марго, она старается, она знает, как мне хочется вернуть мои чувства… И у неё опять не получилось. Я не ощущаю ни веселья, ни, хотя бы, возбуждения. Девочки, привязанные к столбам… что мне с вами делать? Пытать по-настоящему - нельзя, я сам установил правила этой игры. Играть в пытки… детский сад, право. В обществе БДСМ давно в моде. Что остаётся? Зевнуть, развернуться к выходу, уйти… Но впереди вся ночь. И не зря же я выбрал именно этих птенцов - что-то должно произойти…
На моей ладони - три маленьких квадратика бумаги. Пропуск к возлюбленным моим Вратам. Какое-то мгновение кажется, что надо уйти одному - но котята смотрят так испуганно… Так выжидающе… Ешьте, мои красавицы - рыженькой с левой длани, беленькой - с правой. Я же подожду. Посмотрю, как вы начинаете путь… Я уйду вслед за вами чуть позже, я догоню - а сейчас мне нравится видеть, как меняются ваши лица, становясь такими детскими, наивными, как становятся совсем другими глаза, взгляд которых устремлён уже не в эту реальность… не в реальность - в истинный мир… Тот, который люди далёкие считают миром грёз, не зная, что только он и реален. Пожалуй, пора и мне за вами - пока котята не убежали слишком далеко…
…Я тогда ушёл за ними. Там было прекрасно, мы смеялись и пели, наши тела сплетались в причудливом танце, и мне казалось, что наконец-то я счастлив… Котята так трогательно удивлялись всему, что видят, они были так милы… Я отпустил их сразу, как пошёл в путь, отвязал их нежные тела от грубых столбов, и они танцевали для меня свой безумный ведьминский танец… И мне казалось - счастье будет вечным, но… Нет!
Я вернулся в этот мир… Нет, нет, не в этот: в моём мире я никогда не увидел бы той страшной картины! Я смотрел - и я не мог поверить, что это не продолжение трипа, а реальность… Мои котята - обе - были мертвы… Они всё так же были привязаны к столбам, тела их были в крови - и мои руки тоже. А в углу, сжавшись от ужаса, сидела моя верная Марго. Я не стал ничего спрашивать - очевидно, что я нарушил свой уговор. Но был ли это - я? Я был там, в прекрасном цветочном мире, я танцевал с одалисками - я просто вернулся не в свою реальность.
Но больше покинуть эту реальность я не смог…
Тогда моя прекрасная Марго всё устроила, ко мне не было вопросов ни от сыщиков, ни от родственников котят. Я не знаю, как она это сделала - да, впрочем, и не хочу знать… Но игры с тех пор закончились. И Марго ушла… Наверное, слишком страшным был мой Мистер Хайд. Быть может, это он - мой преследователь? Призрак на хрипящем от усталости коне, что с той ночи гонится за мной, но пока не может настигнуть?
Я был успешен. Я был молод. И я не был счастлив. Каждое утро начиналось одинаково: поднять похмельную голову, согнать с лица припухлость ночных возлияний - и вперёд, приумножать капитал. Способы годились любые: от честного бизнеса до криминала. Мир был безумен - и я не отставал от него в своём безумии. Мне казалось, чем больше будет моя империя - тем больше шансов изменить жизнь. Глупец! Наивный глупец! Я не хотел учиться на ошибках отцов и дедов - мне необходимо было совершать свои.
Я никогда не бывал один - вся империя держалась на них, преданных мне шавках. Люди? Нет, я не считал их людьми: жалкий сброд, готовый за лишнюю подачку лизать руки и с рычанием отгонять конкурентов. Они были мне противны - но необходимы… Свита молодого императора - преданная лишь до того момента, когда кто-нибудь предложит хорошую сумму за феодальскую голову. Мне везло - я успевал узнать о заговоре, пока не случилось беды. Вокруг меня появлялись и исчезали маленькие и большие фирмы, происходили разборки и даже целые войны - я наблюдал за этим, как внимательный зритель за сюжетом хорошего боевика. Я был молод, богат, успешен и амбициозен… А мир… Мир захлёбывался в своём безумии: теракты, катастрофы, падающие самолёты и сходящие с рельс поезда - эта реальность любила людей не больше, чем я.
Моя успешность усугубляла моё безумие… Ежевечерние вакханалии - от того, что хочется забыться. Алкоголь и наркотики - отличный вариант эскапизма. Вот только приводит к разрушению… И, наверное, мои дни закончились бы рано - но в противовес моему Призраку Бог послал мне Ангела.
Была ли случайной наша встреча? Не знаю. Мне кажется, кто-то свыше спланировал её. Как иначе объяснить, что именно в тот вечер я отказался от привычной вечерней оргии, а вместо того взял билет в театр на модный мюзикл? И почему-то выбрал не первые ряды, что при моём достатке было бы логично, а бельэтаж. Да, я руководствовался не ценой билета - когда курсор уже почти коснулся центрального места в первом ряду, я вдруг вспомнил, что мама всегда брала билеты на возвышающиеся над партером ряды. Семья моя не была хорошо обеспеченной, я оказался первым богачом… Так что, выбором моим руководила ностальгия - мама любила театр, мы часто ходили с ней вдвоём - что угодно: опера, балет, трагедия, фарс - лишь бы ощутить вот этот специфический запах, впитать в себя гул зрительного зала, когда люди, предвкушая волшебство, что будет им явлено со сцены, отыскивают свои места и, приглушив голоса, обсуждают исполнителей, пьесу, сам театр… Не знаю, почему я вспомнил об этом тогда, выбирая билет. Я не вспоминал ни о чём, связанном с домом, много лет - с тех пор, как стал строить свою империю. Моя семья, всегда балансирующая на грани нищеты, стала мне тесна, она мешала мне, словно узкий пиджак на торжественном обеде, и я ограничил наше общение тем, что ежемесячно посылал матери некую сумму - поначалу не очень большую, но и она позволяла ей оставить опостылевшую работу. Какое провидение вело тогда моей рукой? Не знаю… Но это было попадание сто из ста…
Она была изумительна: дивное сочетание восточной и северной красоты. Я любовался Её улыбкой, грелся искорками Её глаз, наслаждался лаской Её тонких, изумительной формы, рук… Я готов был положить к Её ногам не только мою империю - весь мир, как бы банально и пафосно это не звучало. Я любил Её, Голубку мою, и каждый день благодарил провидение за выбор места в театральном зале.
Я не верил никогда в любовь. Сказки это. Придуманные для того, чтобы гарантированно привязать к себе самочку. Пара-тройка нежных ночей, когда во время секса ты шепчешь ей: «Я люблю тебя!» - и она твоя. Сделает для тебя всё, что угодно. Я играл в эти игры в юности - надоело. Скучно. И не искал более никакого родства душ - глупо искать то, чего нет. Но жизнь - опытный игрок, и в тот день она пошла ва-банк: мне, цинику и развратнику, подарить Ангела… Такой пинок: любовь существует, сукин ты сын, ты прочувствовал? Прочувствовал, да… Она - совершенство! Земные родители не могли произвести на свет такое чудо, не могли! Без Божественного вмешательства не обошлось. И я, с самого первого взгляда, знал, верил - Она будет моей! Но странно: рядом с ней я был робок, словно прыщавый юнец.
В тот, самый первый, день я не осмелился даже предложить ей свою машину: испугался - откажет. Я просто вызвался проводить её - и Она согласилась. Мы спустились в метро - боже, боже, как давно я не был в этом аду! - и Она говорила, голосок её звенел, словно птичья трель поутру, а я глупо озирался по сторонам: я отвык. Вокруг - сплошной паноптикум: усталые, плохо одетые люди, круги загнанности вокруг глаз у всех, даже у детей, каждый второй дурно пахнет… Вынести это было выше моих сил - но Она, мой Ангел, моё Божество, уверенно вела меня через эти круги Преисподней. Наверное, это было искуплением за все прошлые грехи - иначе не даётся счастье…
Конечно, я не смог долго скрывать от моей Голубки кто я. Она сначала не поверила, рассмеялась: «Хороший розыгрыш, любовь моя!», - но я привёз её в офис… Она поникла: «Теперь все будут считать, что я с тобой только из-за денег»… И тогда я, хотевший бросить к её ногам весь мир, задумал один из самых безумных поступков в моей жизни: я решил продать империю. Оставить себе небольшой бизнес, который будет кормить нашу семью. И я сказал ей это - прежде, чем сделать предложение: я боялся, что за императора Она не выйдет замуж. А её отказ - он вернул бы меня в мир дешёвых синтетических грёз. И он вернул бы мне моего Призрака… да, тот отступил перед Ангелом, все эти месяцы он не пытался догнать меня, спустить на меня свою уродливую свору.
Она любила море - и в свадебное путешествие мы поехали в круиз. Мы были молоды, влюблены и счастливы. Первый раз за много лет меня не терзала скука - ведь со мной была Она, самое совершенное создание во всех мирах. Она впервые была на круизном лайнере и радовалась, словно ребёнок. Её восхищало всё: обстановка каюты, шезлонги на палубах, вечерние танцы под живой оркестр, бескрайний океан вокруг… И я, казалось, видел их её глазами: то, что ещё недавно выглядело серым и скучным, вдруг заиграло ярчайшими красками. Для счастья не нужны были огромные деньги, не нужна власть - только любовь и нежность, что Она дарила мне…
В последний день круиза голубка моя сказала, что в ней растёт новая жизнь… Боже, как я был счастлив! Боялся только - не ошиблась ли, вдруг это просто шутки природы… Впрочем, боялся я этого до самого появления сына: женский организм так хрупок и непредсказуем… Она стала ещё прекраснее: материнство словно зажгло внутри неё нежный, тёплый свет. А я… я не знал, чем ещё порадовать мою Мадонну. Она говорила, что счастлива, что ничего не надо - я не верил. Не мог поверить тому, что моё счастье так легко и просто. Мне снова хотелось подарить ей весь этот мир - и даже более. Но Она согласилась только на домик у моря… Там же, в том нашем убежище, Она вскоре подарила мне дочь - прекрасную, голубоглазую принцессу. Я мог позволить себе многое, бизнес мой был вполне успешен… Моя семья никогда не нуждалась ни в чём, у детей были лучшие учителя, мы часто путешествовали… Оба моих ребёнка занимались музыкой - не по принуждению, по желанию. Дочь танцевала, и мы часто мечтали, что она вырастет, станет великой актрисой или певицей, и ей будут рукоплескать тысячи человек каждый вечер. У сына мечта была другая: он хотел познавать мир… Его привлекали - как, наверняка, и любого мальчишку - опасные приключения, ночёвки в палатке или на отвесной стене, шторма и бури: выросший между горами и морем, он не боялся их, но неустанно восхищался… Мы мечтали, собравшись вечером за чашкой чая, что моя Любимая несравненно заваривала, добавляя лишь ей известные травы, и Она молчала, только с нежной радостью смотрела на нас, перебивающих друг друга… Я мог многое в этом мире - но мог ли я предотвратить катастрофу?..
Маленький листок, на котором было указано время и место, куда надо явиться для постановки на воинский учёт, напугал меня и мать моих детей - но вызвал непонятную радость у сына. Я отговаривал его от этого шага, предлагал откупиться деньгами, помочь поступить в нужный ВУЗ с военной кафедрой - всё без толку: упрямством своим сын был моей точной копией. Насмотревшись героических фильмов, он мечтал стать воином, ощутить в руках холодную суровость автомата… да, он идеализировал армию - а разубедить было некому: дети мои учились дома, и друзей у них почти не было. Наш маленький мир был слишком счастливым, чтобы пускать в него посторонних: они нарушили бы хрупкое, почти хрустальное, равновесие. Сын мой рвался в солдаты - и я не смог удержать его! Мне надо было не слушать моего мальчика, не слушать… Но я вспомнил, как сердился на родителей, когда они пытались что-то решить за меня - и отступил, самонадеянно посчитав, что смогу пристроить сына в какую-нибудь тихую-тихую часть. Но что толку в мирном времени, если человек всегда хочет показать своё превосходство, завоевать чужие земли, обрюхатить чужих женщин? Придумай себе врага - с каждым годом всё совершенствуется оружие. И если в средние века врагов много наживать не стоило - то теперь ты можешь в одиночку объявить войну сотням: главное, владеть нужной «кнопкой»… Мы лицемерно кичились показушным «70 лет без войны», а мальчики наши гибли в это время в чужих краях! «Горячая точка»… Нет-нет, вы назовите всё своими именами: место нелепой, неоправданной казни невинных душ! Именно казни душ: даже вернувшиеся живыми зачастую живы только внешне… Мой мальчик вернулся домой через год и двадцать восемь дней, он навсегда остался юным…
Как пережить потерю родного человека? Особенно если вы были на самом деле очень близки… У меня была Она, моя Любовь, у неё - я, и мы поддерживали друг друга в нашем горе. Наверное, мы слишком замкнулись друг на друга - как тогда, в самом начале нашего знакомства. Вот только повод в этот раз был горек и ужасен. А девочка моя, голубоглазая моя принцесса - она потеряла весь свой мир, ведь кроме брата у неё никогда не было близких друзей. Но она была уже взрослой девушкой, а мир не был пустынным - понемногу из нашего отшельнического рая, так омрачённого, осквернённого недавним горем, она начала выбираться в город неподалёку… И здесь бы нам с супругой моей ненаглядной быть повнимательнее - но было ещё слишком больно, слишком страшно: успокоительные, бессонница, слёзы и алкоголь вперемешку с абсолютно иррациональной надеждой, что всё это лишь дурной сон, и вскоре я проснусь, а мир по прежнему чудесен, и в беседке, потягивая крепкий чай, сидят мои дети и строят планы на взрослую жизнь…
Доченька уезжала всё чаще, а выглядела всё бледнее, да и взгляд у неё изменился… И я, дурень такой, пройдя в своё время все круги синтетического и растительного ада, не увидел очевидного: доченька моя единственная, принцесса моя, ангелёнок мой, всё более и более увязает в наркоманском мире. Она была горда и независима, ей претила сама мысль о том, чтобы просить у отца денег на новую дозу, и она начала зарабатывать на это сама… Она была очень красивая девушка, и спрос на её тело был всегда… Это Мироздание мстило мне, забирая детей моих, за всех тех, кого я сгубил когда-то, всех тех, кто послужил строительным материалом для моей Империи, за тех замученных мною котят, за перепуганную верную мою помощницу… Когда-то я был жесток к людям - из равнодушия. Мне было всё равно, сколько их выживет, обслуживая меня, - вот так и Бог сейчас был равнодушен! Забрав одного моего ребёнка, он возжелал второго… всё верно, котят тоже было двое…
Принцесса моя пришла через год почти постоянного отсутствия дома: папа, нам нужно поговорить… Она рассказала мне всё - или почти всё. Героин, проституция, ВИЧ… Она плакала, она была совершенно потеряна. Боже, какой я идиот! Я дал им блестящее образование - но я не научил своих детей выживать в этом жестоком мире! В этой реальности, которая так ненавидит людей… Я хотел помочь моей девочке, я нашёл ей врача, нашёл реабилитационный центр, я готов был продать всё, что есть у меня - только бы спасти её! Я не успел: тело моей малышки нашли через неделю после её исчезновения. На побережье. Без одежды, всю в синяках и резаных ранах… лицо и вагина были изуродованы с особым пылом - видимо, кого-то из клиентов она всё же заразила… Убийцу так и не нашли, насколько мне известно. Убийцу моей дочери и моего мира…
Голубка моя на похоронах была печальна, но не более того. Она не билась в истерике, как год назад, отпуская в последнее путешествие сына, не пыталась спрыгнуть за гробом вслед, не падала в обморок… она просто была печальна и бледна, да иногда по её прекрасному лицу стекали редкие слёзы. Несколько дней после поминок я не отпускал её от себя ни на миг, но мир не совершенен, и некоторые дела требуют отлучки из дома. Видит Бог, я спешил, я не хотел покидать моего Ангела! А впрочем, нет Богу никакого дела, он не справедлив - он просто мстителен… а верёвки у нас делают очень прочными. Нет, я не увидел её сразу: местом своего ухода она выбрала дальний чулан. Я вернулся, поискал её, мою Любимую, но дом был пуст, она не откликалась… я прошёл по всем её любимым местам, но ни на побережье, ни на уютных тёплых камнях у подножья гор, нигде её не было… И вот тогда я, сильно обеспокоившись, начал искать в доме, заглядывать во все его уголки… Я нашёл её по упавшей с ноги туфельке: высоко моя пташка вспорхнула… Силы моего разума хватило только на то, чтобы снять её прекрасное, даже в смерти, тело, убрать с нежной шеи ужасную грубую верёвку и взвыть зверем, призывая проклятия на Бога, отнявшего у меня мою семью, мою любовь, моё тихое счастье…
Кто нашёл меня? Когда? Это так и осталось тайной. Осознание мира начало возвращаться ко мне не скоро: через несколько месяцев после моей страшной утраты. И лучше бы оставаться там, во тьме безумия! Там я был с ними, с моей семьёй - здесь я оказался один… Вокруг были только санитары, лекарства и редкие визиты врача. Родители мои были далеко, дети и жена и того дальше, и вновь одиночество поглотило меня полностью. Что может быть страшнее одиночества? Быть может, если ты не ведал иного, оно не так и пугает - но я-то почти четверть века был счастливым мужем и отцом! Ночами я видел их во сне, но это не были хорошие сны: я говорил с ними, я обнимал их мёртвые, но двигающиеся тела - и я кричал от ужаса… я всегда, каждый день, забывал, что кричать ночью нельзя: придёт мистер Укол и всадит очередную порцию галоперидола - это очень больно, очень… а потом, пока ты валяешься, неспособный ни к чему, только рыдать от боли, он приведёт молоденьких практиканток, и они устроят очередное шоу: это же так смешно, когда у рыдающего, не могущего повернуться, мужика встаёт член… пытается встать… и девочки изощряются всё более и более вольными движениями, а мистер Укол с товарищем, гогоча, рукоблудят в стороне. Безнаказанностью. Даже расскажи я об этих инцидентах врачу, он не поверил бы мне: кто я? Всего лишь бывший успешный бизнесмен с напрочь поехавшей крышей… К тому же, днём заведение выглядело вполне респектабельно, персонал - тих и вежлив, и зашедшему сюда родственнику казалось, что это отличная клиника. Где им было знать, что творится в палатах по ночам? Когда-то, ещё совсем недавно, моих связей и денег хватило бы на то, чтобы меня услышали - но сейчас всё, чего мне хотелось, это вернуть семью… или уйти вслед за ними. Я часами прокручивал события последних пары лет: от согласия на службу в этой проклятой армии сына до самоубийства жены. Я видел - теперь уже видел! - то, что не замечал тогда, все свои ошибки, все поворотные точки, где можно было изменить судьбу, где можно было не допустить трагедии… Я просил врача, понимая абсурдность такой просьбы, найти машину времени, вернуть меня туда, в тот день, когда можно всё исправить! Я получал в ответ усиленное лечение, новые какие-то успокоительные, которые погружали в наркотический транс - но не меняли картину мира ни на йоту. Казалось, я проведу здесь всю свою жизнь: здесь, в клинике, было страшно и больно, но там, за её стенами, ещё страшнее - там был мир, где более не было моего Ангела…
Обратно в мир я вернулся через два года. Ночные кошмары почти отступили, дневные слёзы тоже. Я не смирился с потерей - под действием лекарств я почти перестал чувствовать. Я был машиной, которая ходит, говорит, умеет ощущать физическую боль - и совершенно не испытывает чувств. Я знал, что потерял всё: семью, любовь, счастье - я не знал более, что такое любовь и счастье. Я забыл это…
Я продал наш дом - для меня он был слишком большим. Я вернулся в столицу - суета этого города отвлекала меня, давала видимость жизни. Я пытался вновь заняться бизнесом, но после больницы разум мой не работал должным образом. Впрочем, голодать мне не приходилось: прошлые наработки приносили свои плоды. А мой зам оказался на редкость порядочным человеком: он не только не попытался, воспользовавшись моим положением, забрать всё под себя, но ещё и регулярно перечислял мои проценты мне на счёт. Я пытался вернуться к жизни - но ничто не радовало. Ничто… Это была не та скука, терзавшая меня в юности, это было нечто иное. Тогда я мог бежать из мира скуки в алкогольный или наркотический бред - теперь это не спасало: мир был сер и отвратителен. В попытке хоть как-то это изменить, зам мой начал водить меня по кабакам: он заезжал вечером, заставлял снять домашнюю одежду, надеть клубный костюм, и вёз каждый раз в всё новые заведения. Толку в этом было мало: от алкоголя я отвык, стриптиз не вызывал интереса, а снять девочку после того, что прошла моя доченька, я не мог… да и не смог бы, даже если бы снял: побочным эффектом лечения стала импотенция. Врач говорил, что это временное явление, но мне было всё равно. Единственное, что мне хотелось - это найти того ублюдка, что убил мою Принцессу. Но я понимал: время упущено. Ах, если бы тогда не помутился мой разум! Если бы Ангел мой не покинула меня! Я поднял бы все связи, я пустил бы по следу лучших ищеек… Но теперь след стёрся, и ни один, самый лучший, нос не учует его…
Она самозабвенно танцевала перед сценой, на которой странные люди играли странную музыку. Ей нравилось само ощущение движения - а музыка? Что ж, это мог быть и музыкальный автомат или индийская мантра. Почему-то именно она привлекла моё внимание: я давно, очень давно не замечал девушек, даже самых красивых. Но она… было в её грации что-то неуловимо-родное. Я мог предугадать движения тонких рук, поворот головы, изгиб изящного тела… И только после того, как я решился заговорить с незнакомкой, я понял: она во многом похожа на мою потерю. Она была сильно моложе, эта девушка из бара, но - те же глаза, та же ямочка на щеке, когда она улыбается, и даже тот же жест, каким отбрасывают назад назойливую непослушную прядь. «Ты вернулась?» - «Что? Мы были знакомы?» - «Но как же, вспомни… Море, наш домик…» - «О, я поняла, я напоминаю Вам прошлое!».
Она очень напомнила мне прошлое. Все залеченные за два года душевные раны снова вскрылись и начали кровоточить. А она? Я встречался с ней несколько раз, у меня даже получилось заняться с ней сексом (прав, прав оказался доктор), но у этих встреч не было будущего: она не была мне совсем безразлична только потому, что напоминала мне моего Ангела. Конечно, её обижало, когда, забывшись, я называл её именем Любимой или вспоминал что-то из нашего счастливого прошлого. Я вспоминал розовые кусты, которые Она сажала по окном нашего дома, дерево, под которым стояла наша беседка, ароматный чай с какими-то цветами и ягодами, которым Она угощала нашу семью и наших гостей… Она, только Она царила в моих мыслях - и эта девочка, при всей похожести, не могла занять Её место. Голубка моя, Ангел мой - ты была у меня одна возлюбленная, ты навсегда останешься такой…
Доктор мой ругал меня за эту связь: слишком много воспоминаний она поднимала. Ко мне снова начали приходить по ночам мои потерянные родные, я снова видел восковое лицо моего мальчика, изрезанное, изуродованное тело моей Принцессы, закатившиеся глаза и распухший, вываленный на левую сторону язык моей Любимой. Они приходили всегда по одиночке - и это было ещё большей пыткой: три визита в одну ночь… Я вспоминал перед сном хорошие моменты нашей жизни - их было много, очень много! Но ни это, ни таблетки не помогало. А попытка добавить к «лечению» алкоголь привела только к паническим атакам… страшная вещь, не пожелаю и недругу.
Я вспоминал, как мы катались с детьми, тогда уже подростками, на яхте, и я учил их ставить парус. Как я принёс сыну, тогда ещё совсем крохе, щенка - беспородного, но очень забавного. Щенок вырос красавцем, смелым и преданным, и был сыну отличным другом много лет. Как моя жена учила нашу девочку печь пирожки - они получились совершенно пресными, но этого не показал никто: все ели и хвалили первый опыт… и совсем скоро она стала кулинаром не хуже моего Ангела. Я вспоминал тело моей жены, изгибающееся от высшего наслаждения, её руки, обнимающие меня в ночи, её любящий взгляд… И я опять выл по ночам, благо теперь никакие санитары не приходили надругаться над больным. Я вспоминал каждый день нашего долгого союза - и всё более понимал, что не смогу никогда это вернуть. И ни одна женщина в мире не даст мне такого счастья - а без него зачем?
Я бежал от себя, бежал от воспоминаний: Париж, Мадрид, Лондон, Русский Север и тайская экзотика… Но везде находилось что-нибудь, что напоминало о Ней: милые безделушки, какие Она любила, шлейф духов прошедшей мимо барышни, её любимое пирожное в кафе… Я специально миновал Венецию: она очень хотела туда, а я так и не подарил ей этот праздник. Я, глупец, считал, что впереди у нас - вечность…
Иногда я приглашал в свою постель девушек - я не принимал целибат, - но никогда эти отношения не заходили далее трёх свиданий. Да я и не задерживался нигде больше трёх-четырёх дней: что-то гнало меня вперёд. Я словно искал - то ли местность, то ли человека, сие мне было неведомо. Но эта встреча - это должен был стать такой же подарок Судьбы, как тогда, много лет назад: билет тот я хранил до сих пор. Пока мы жили в нашем гнёздышке у моря, он украшал собой гостиную: я сделал резную рамку, закрыл его стеклом, и повесил на видном месте. Почти как икону. Когда я продавал дом - это было то немногое, что я забрал оттуда, и теперь, как талисман, возил его с собой в бумажнике. На нём почти не видно уже названия мюзикла, какие были ряд и место, но это не важно… теперь уже не важно.
Я разговаривал с незнакомцами в баре или в самолёте. Я научился не гнушаться обществом плохо одетых и дурно пахнущих людей - часто они оказывались гораздо отзывчивее богатых и успешных. Многие из них советовали мне идти к Богу… Но я же проклял Его, когда ушёл мой Ангел!!! О, ничего, говорили они, Бог не злопамятен, иди, обратись к нему! И я, в отчаяньи великом, пытался найти Его в христианских монастырях, в буддийских дацанах, в индийских храмах… И знаете? Я не нашёл Его нигде! Но когда Голубка моя вновь пришла ко мне ночью, она сказала: «Ты не там ищешь… Бог там, где тебе хорошо»… Я кричал ей, что без неё мне хорошо быть не может, что прошло уже много месяцев, а я до сих пор не могу забыть эту одинокую туфельку на полу чулана, покачивающиеся в такт морскому прибою самые прекрасные ножки в темноте под потолком, яркую бабочку, сидящую на правой, уже мёртвой, лодыжке, тяжесть и холод её тела, когда я снял её с балки… Сон, страшный сон в стиле фон Триера - который зачем-то воплотился в реальность… Зачем??? И теперь Она, моя единственная любовь, говорит мне найти место, где мне будет хорошо? Это невозможно, невозможно, невозможно!!!
Для ЖЖ рассказ слишком длинный. Полный вариант здесь
Все рассказы можно найти здесь