* * *
Утренняя суета: котики, завтрак, кофе... Снова не удалось встать сразу, как прозвонил будильник. Это было предсказуемо ещё вчера, когда время уже приближалось к полуночи, но - интересный разговор, прервать который не было никакого желания. Многолетнее моё молчание, многолетнее отсутствие хороших собеседников в этом году компенсируется: случайные встречи оказываются большим подарком... И часто - недоумение: как же так, не встретились раньше? Столько общих знакомых, столько общих тем для разговора, но - знакомство вот только сейчас... Наверное, люди действительно появляются именно в тот момент, когда они наиболее нужны. Пройдены многие этапы: восхищение этим миром, доверчивость ко всем, разочарование, отчаяние, полное ощущение не-жизни, отшельничество, недоверие ко всем, включая себя - и в итоге слабые попытки возродиться... Жить не-живя нельзя. Впрочем, я знаю многих, которые мертвы внутри ещё с юности: ходят, говорят, совокупляются, воспитывают детей. Каким может быть ребёнок, воспитанный мертвецом? Ребёнок-зомби. Он ещё совсем маленький, а уже никакого интереса к жизни нет... Страшное дело. В метро особенно хорошо видно... паноптикум, сплошной паноптикум: серые, усталые лица, пустые глаза, под глазами - даже у малышей - солидные припухлости, а вокруг них - тёмные круги усталости... Веселье - только в компаниях, а если ты улыбаешься просто так - смотрят косо. Да ещё Мариенгофом замечено: "Если веpить почтенному английскому дипломату, Иван Гpозный пытался научить моих пpедков улыбаться. Для этого он пpиказывал во вpемя пpогулок или пpоездов "pубить головы тем, котоpые попадались ему навстpечу, если их лица ему не нpавились".
Hо даже такие pешительные меpы не пpивели ни к чему. У нас остались мpачные хаpактеpы.
Если человек ходит с веселым лицом, на него показывают пальцами." Хорошо, что мне почти не требуется в метро: я могу смотреть в окно "маршрутки", это намного интереснее лиц напротив.
Когда-то я очень любила суету толпы. Я ходила гулять на Невский - и наслаждалась . Теперь - я, как мой младший кот, предпочитаю передвигаться там, где народу как можно меньше. Жаль, что дворами теперь можно пройти не везде...
Мой город... когда мне говорят о не-любви к нему - мне становится обидно: как так, не понять его мистики, его настороженного расположения к тем, кто ему - открыт? И не важно, родился ли человек здесь, нет ли: если он с городом не вошёл в резонанс, мой город будет человека выгонять. Отторгать. Понял это и вовремя уехал - хорошо... не понял - что ж, по утрам в метро очень много зомби...
В последнее время мой город дарит мне людей, которых он - принял. Все (ну, хорошо, почти все) самые интересные собеседники и самые близкие друзья - они приехали сюда: пять, десять, двадцать лет назад - не надолго, в гости, а может - учиться. И так и остались: мой город принял их в свою душу. Единожды приняв - не отпускает... Он недоверчив и ревнив: он допускает, что можно ещё к кому-то относиться с нежностью, но любить - любить можно только его. Если пытаться провести аналогию с персонами Серебряного Века: Блок. Человек, который допускал, чтобы его Прекрасная Дама спала с другим - но любить она должна была только своего мужа. Поэт умер потому, что ему нечем стало дышать: именно тогда, когда стремительно умирал город... Быть может, я не права: это я так вижу - цвет "миров" Блока (лиловый, с тёмными всполохами и нежно-розовыми отбликами) и цвет "мира" моего города - одинаковы. Это не правда, что мой город - серый. Серое у него небо, серая вода в реке, но если уметь заглянуть чуть глубже - краски совсем иные...
Когда-то давно я решила, что жизнь должна быть праздником. И праздник - это не только смех, танцы и веселье: это и усталость, и разочарование, и обиды, да что там - и травмы тоже. Но есть некий стержень, который весь этот эмоциональный конструктор держит. И если его убрать - всё рассыплется. Праздник... с одной стороны - это гамма эмоций, с другой - это люди, которые его создают вместе с тобой. И если убрать людей - прочности стержня не хватает... Проверила ли я это? Да, к сожалению... Сначала тебе становится безумно одиноко, но ты ещё пытаешься что-то делать, чем-то заниматься, читать умные книги... потом - ты начинаешь понимать, что все твои усилия впустую. Тебе не с кем обсудить прочитанное, тебе некому показать фенечку, на которую затрачено столько усилий, и никто не оценит написанное тобой... Твоя жизнь замкнулась на себя саму: ты ведёшь бесконечный монолог - на бумаге (раньше), в соцсетях или ЖЖешечке (как только прогресс проник в твой дом)... ты ведёшь бесконечный монолог - но ты и так знаешь все свои аргументы и контраргументы. И вот уже сканворды сменили книги, заброшено рукоделие, а строчки совершенно не желают объединяться в ровные ряды повествования... наступает эмоциональная смерть. Ты превращаешься в одного из зомби: есть, пить, совокупляться, спать... Но ты же не такой! Праздник! Надо вернуть праздник!..
Самое сложное - это даже не поверить людям. Это - поверить себе. Полюбить себя вновь. Как тот барон: за косицу вытянуть себя из болота. Этого не сделает никто: только ты... И ты тянешь себя - сантиметр, два, три... ох! устал! упал обратно - но уже не столь глубоко. Опять - наверх: сантиметр, три, пять.. вниз! Сантиметр, пять, десять... вниз! И вот в тот момент, когда ты, опять упав, почти что отчаялся - упорство вознаграждается: вот они, люди! Вот она, основная составляющая остова праздничного стержня! Давно забытые ощущения: разговоры до утра, прогулки с чтением стихов, музыка, музыка, музыка... Ты начинаешь слышать тот, помнишь?, тот вальс, в котором кружились улицы-дома-мосты... Нет-нет, жизнь не становится приторно-сладкой: в ней всё так же есть и горечь обиды, и "черёмуха" разочарований - но она перестала быть серой! И - пущены на растопку сканворды, и снова стихи занимают всё больше места в жизни, и снова дом, милый дом - это не убежище, а место, куда хочется звать гостей.
Оказывается, будучи не-живым можно вполне успешно имитировать живость. И только находящиеся рядом чувствуют внутренний холод...
От тех времён осталось неприятное: я перестала запоминать прочитанное. Это так долго было не нужно... А теперь, когда понадобилось - без подсказки не могу вспомнить даже собственные стихи... А ведь когда-то - наизусть, часами: Блок, Ахматова, Превер, Цветаева, Рембо... Память, наверное, восстанавливается... не знаю, время покажет. Но пока - пока это очень неудобно: не всегда есть шпаргалка под рукой.
Впрочем, некоторый скептицизм не излечим... Скоро осень - нет, не календарная, а та, противная, промозглая, когда деревья похожи на искорёженные обожжённые чудовища, небо нависает, словно следователь на допросе, под ногами - палый лист и слякотная пакость... то самое время, когда наступает депрессивное состояние. Когда всё, что хочется - это "спрятаться в угол, затихнуть и умереть"... Вот доживём - посмотрим, насколько вернулся праздник...
И всё же - Show Must Go On...
Hо даже такие pешительные меpы не пpивели ни к чему. У нас остались мpачные хаpактеpы.
Если человек ходит с веселым лицом, на него показывают пальцами." Хорошо, что мне почти не требуется в метро: я могу смотреть в окно "маршрутки", это намного интереснее лиц напротив.
Когда-то я очень любила суету толпы. Я ходила гулять на Невский - и наслаждалась . Теперь - я, как мой младший кот, предпочитаю передвигаться там, где народу как можно меньше. Жаль, что дворами теперь можно пройти не везде...
Мой город... когда мне говорят о не-любви к нему - мне становится обидно: как так, не понять его мистики, его настороженного расположения к тем, кто ему - открыт? И не важно, родился ли человек здесь, нет ли: если он с городом не вошёл в резонанс, мой город будет человека выгонять. Отторгать. Понял это и вовремя уехал - хорошо... не понял - что ж, по утрам в метро очень много зомби...
В последнее время мой город дарит мне людей, которых он - принял. Все (ну, хорошо, почти все) самые интересные собеседники и самые близкие друзья - они приехали сюда: пять, десять, двадцать лет назад - не надолго, в гости, а может - учиться. И так и остались: мой город принял их в свою душу. Единожды приняв - не отпускает... Он недоверчив и ревнив: он допускает, что можно ещё к кому-то относиться с нежностью, но любить - любить можно только его. Если пытаться провести аналогию с персонами Серебряного Века: Блок. Человек, который допускал, чтобы его Прекрасная Дама спала с другим - но любить она должна была только своего мужа. Поэт умер потому, что ему нечем стало дышать: именно тогда, когда стремительно умирал город... Быть может, я не права: это я так вижу - цвет "миров" Блока (лиловый, с тёмными всполохами и нежно-розовыми отбликами) и цвет "мира" моего города - одинаковы. Это не правда, что мой город - серый. Серое у него небо, серая вода в реке, но если уметь заглянуть чуть глубже - краски совсем иные...
Когда-то давно я решила, что жизнь должна быть праздником. И праздник - это не только смех, танцы и веселье: это и усталость, и разочарование, и обиды, да что там - и травмы тоже. Но есть некий стержень, который весь этот эмоциональный конструктор держит. И если его убрать - всё рассыплется. Праздник... с одной стороны - это гамма эмоций, с другой - это люди, которые его создают вместе с тобой. И если убрать людей - прочности стержня не хватает... Проверила ли я это? Да, к сожалению... Сначала тебе становится безумно одиноко, но ты ещё пытаешься что-то делать, чем-то заниматься, читать умные книги... потом - ты начинаешь понимать, что все твои усилия впустую. Тебе не с кем обсудить прочитанное, тебе некому показать фенечку, на которую затрачено столько усилий, и никто не оценит написанное тобой... Твоя жизнь замкнулась на себя саму: ты ведёшь бесконечный монолог - на бумаге (раньше), в соцсетях или ЖЖешечке (как только прогресс проник в твой дом)... ты ведёшь бесконечный монолог - но ты и так знаешь все свои аргументы и контраргументы. И вот уже сканворды сменили книги, заброшено рукоделие, а строчки совершенно не желают объединяться в ровные ряды повествования... наступает эмоциональная смерть. Ты превращаешься в одного из зомби: есть, пить, совокупляться, спать... Но ты же не такой! Праздник! Надо вернуть праздник!..
Самое сложное - это даже не поверить людям. Это - поверить себе. Полюбить себя вновь. Как тот барон: за косицу вытянуть себя из болота. Этого не сделает никто: только ты... И ты тянешь себя - сантиметр, два, три... ох! устал! упал обратно - но уже не столь глубоко. Опять - наверх: сантиметр, три, пять.. вниз! Сантиметр, пять, десять... вниз! И вот в тот момент, когда ты, опять упав, почти что отчаялся - упорство вознаграждается: вот они, люди! Вот она, основная составляющая остова праздничного стержня! Давно забытые ощущения: разговоры до утра, прогулки с чтением стихов, музыка, музыка, музыка... Ты начинаешь слышать тот, помнишь?, тот вальс, в котором кружились улицы-дома-мосты... Нет-нет, жизнь не становится приторно-сладкой: в ней всё так же есть и горечь обиды, и "черёмуха" разочарований - но она перестала быть серой! И - пущены на растопку сканворды, и снова стихи занимают всё больше места в жизни, и снова дом, милый дом - это не убежище, а место, куда хочется звать гостей.
Оказывается, будучи не-живым можно вполне успешно имитировать живость. И только находящиеся рядом чувствуют внутренний холод...
От тех времён осталось неприятное: я перестала запоминать прочитанное. Это так долго было не нужно... А теперь, когда понадобилось - без подсказки не могу вспомнить даже собственные стихи... А ведь когда-то - наизусть, часами: Блок, Ахматова, Превер, Цветаева, Рембо... Память, наверное, восстанавливается... не знаю, время покажет. Но пока - пока это очень неудобно: не всегда есть шпаргалка под рукой.
Впрочем, некоторый скептицизм не излечим... Скоро осень - нет, не календарная, а та, противная, промозглая, когда деревья похожи на искорёженные обожжённые чудовища, небо нависает, словно следователь на допросе, под ногами - палый лист и слякотная пакость... то самое время, когда наступает депрессивное состояние. Когда всё, что хочется - это "спрятаться в угол, затихнуть и умереть"... Вот доживём - посмотрим, насколько вернулся праздник...
И всё же - Show Must Go On...