Подводное царство.
Говорят, что если суждено быть повешенным - не утонешь. Вероятно, мне суждено именно первое. Если, конечно, допустить, что на роду моем написана смерть не в своей постельке, окруженной толпой рыдающих внуков и правнуков. Утонуть же мне не удалось ни разу.
Нет, не подумайте плохого: я не пыталась отправиться в миры иные специально. Просто несколько раз получалось так, что я не должна была выплыть. Например, на середине озера, в холодной майской воде у меня сводило обе ноги. А поскольку я предпочитаю костюм Евы всем купальникам - никаких булавок с собой не было. Другой бы - утонул. Я - добралась до берега относительно благополучно. И даже не хромала, пока шла за своими «стаграммами». Другой раз - переплывая Волхов глотнула водички. Да так, что дыхание сбилось совершенно, а на глазах выступили слезы. Знаю, что в подобной ситуации мноие камнем бы отправились ко дну. Я же, вместо того, чтобы радовать Царя Водяного, отфыркалась, отплевалась - и добралась до цели. Были и другие, подобные описанным, ситуации. Но, как водится, самый первый раз был самым интересным.
Наша речка, как я уже упоминала, небольшая, извилистая и довольно мелкая - в самых глубоких местах взрослому человеку до подмышек не дотянется. Детям же этой глубины вполне достаточно, чтобы утонуть, а потому бабушка меня одну на реку отпускать стала далеко не сразу. Приехав на дачу, первые годы я послушно копалась во дворе, делала в земле «секретики» из ярких лепестков, красивых камешков, конфетных фантиков и бутылочных осколков, читала книжки и приставала к «хозяйским» дочкам. Вернее, к одной из них - Надьке, младшей. Старшая же, Верка, дома бывала не всегда: она уже в институте училась, жила в общежитии, к родителям приезжала на выходные. А может, чаще - просто со мной возилась меньше, чем сестрица? Не знаю, не помню, врать не буду. Надька же, кажется, меня любила. Есть такие девочки - их хлебом не корми, дай с детьми повозиться. К сожалению, вопреки ожиданиям, они не всегда становятся хорошими матерями. Словно растрачивают все еще подростками.
Надька была меня лет на пять-семь старше, потому считалась «взрослой». И мне позволялось, если она со мной, выходить за калитку и совершать дальние путешествия: к магазину, к остановке, на луг за цветами... Конечно, для начала Надька должна была клятвенно поклясться, что не потеряет вверенное ей чадо, сбережет от падений с обрывов и укусов змеи, не даст попасть под машину, не пустит к чужим собакам и дядькам (совершенно бессмысленный пункт: собак я уже боялась панически, а чужие в Мызу заезжали крайне редко), не даст питаться неизвестными ягодами - словом, все, что юные няньки обещают обеспокоенным родителям. К чести Надьки, не смотря на ее желание пообщаться со сверстниками без меня, она крайне редко отказывала в моих просьбах, а выйдя за калитку - не забывала о данных обещаниях. И все было прекрасно, пока я не запросилась с ней на пляж.
Пляж - а точнее, заливной луг возле реки, - был местом мечтаний. Нет, не так: он был местом совершенно запретным, а потому привлекал меня, как манит мышку запах сыра. Во-первых, река рядом с пляжем была широкой и глубокой. То есть, ее нельзя было перейти по камушкам. Там даже можно было немного поплавать: туда-обратно, метра три вдоль берега. Вернее, посередине реки, параллельно берегу. Ближе к берегам была опасность «сесть на мель» или отбить ногу об камень. Во-вторых, чтобы попасть на «наш» пляж, то есть на луг, со стороны деревни, надо было пройти над Песчаным Обрывом,панически пугавшим бабушек. В-третьих, вода для меня - это наиболее близкая стихия. Я люблю огонь, я могу часами смотреть на плывущие по небу облака, я могу восхищаться пещерами и лесами - если рядом нет воды, я никогда не признаю это место своим. Мама утверждает, что успокоить мои детские капризы из-за режущихся зубов или больного животика можно было только погрузив меня в теплую воду. Да и до сих пор, теплая ванна зимой и «большая вода» летом - лучшее средство от депрессий, стрессов и дурного настроения. Впрочем, это я отвлекаюсь...
На пляж Надька собиралась с друзьями. Это я была одна: все мои будущие друзья-подружки по даче еще не приезжали в Мызу, а многие еще и не родились. А дети местных жителей все были старшеклассники. Что не удивительно: в те годы молодые повсеместно покидали деревни, и далеко не все привозили детишек к бабушкам-дедушкам на лето. Так что, Надьке было хорошо и весело. А меня ждала мрачная перспектива: в прекрасный, солнечный, жаркий день сидеть под лопухами во дворе и купаться в корыте, заботливо выставленном бабушкой «на солнышко». Ребенок я была впечатлительный, особенно в том, что касалось моей дальнейшей жизни - а потому слезы появились на глазах сами. И нос сам начал шмыгать, правда-правда. Я тут была ни при чем! «Эх....» - сказала Надька, вздохнула, вытерла мне слезы с толстеньких щек - и отправилась «отпрашивать» меня на пляж.
Помню, что всю дорогу она меня убеждала не говорить никому, что они там будут делать. Что за ужасная тайна была у Надьки с друзьями - не помню. Скорее всего, курили тайком от родителей. Мне это было не интересно: меня ждали непроходимые джунгли, топи болот и горные реки, низвергающиеся бурными, грохочущими водопадами. Еще меня ждали страшные чудовища, запросто перетирающими своими мощными жвалами человека напополам. Меня ждали подводные жители - русалки и водяные... Да мало ли всего интересного можно найти на пляже, заросшем полевыми цветами, перепаханном кротами, где тут и там муравьи создали свои городки, над которыми летают яркие бабочки и прозрачные стрекозы?! А еще Надька разрешала поиграть в воде у самого-самого берега, там, где брод, где в самый паводок вода не поднимается выше колена малыша: она знала, что я - девочка очень послушная, и никуда не уйду с того места, где меня оставили. Ужасное, кстати, качество: как-то в лесу бабушка не заметила, что поставила любимую внучку в центр муравьиной тропы, и ушла искать в ближайших зарослях грибы. Хорошо, что она недолго ходила! Я, как самый честный на свете ребенок, ни на шаг не сдвинулась с места... а вот муравьи явно решили, что получили в подарок много вкусного мяса. С тех пор терпеть не могу муравьев, а больших муравейников просто боюсь. Э, да я опять отвлеклась!
Напротив «нашего» пляжа, на противоположном берегу речки, был «взрослый» пляж: более крутой берег, поросший кустами, в которых очень удобно было прятаться. Ближе к воде это была песчаная коса, весной затапливаемая полностью, а потому в начале лета покрытая засохшей зеленовато-бурой коркой. Там-то, на этой косе, и загорали Надькины друзья. Отпустив дежурные шутки по поводу меня, цепко держащейся за Надькину руку, они позвали нас к себе. То есть, позвали-то Надьку, а я была этаким бесплатным приложением. «Дана в нагрузку», как билет на плохой, никому не нужный спектакль, прилагающийся к давно желанному в престижный театр.
Честное слово, я не поняла, что произошло. Я просто шла, все так же не выпуская Надькиной руки, сначала по пляжу, потом - по отмели, а потом... потом перед моим носом проплыл, вильнув презрительно хвостиком, пескарик, солнечный луч превратился в желтовато-коричневую дорожку, а под ногами, вместо полевых гвоздичек и подорожника, оказались плетки водорослей и комки зеленой, противной тины. Я с любопытством вертела головой во все стороны и поражалась, что Надька не слышит моих радостных, восторженных криков. Да что Надька - я сама себя не слышала. И я дышала! Я дышала совершенно спокойно, не захлебываясь и не испытывая малейшего неудобства.
Надька вспомнила про меня уже тогда, когда мы перешли через реку, и моя мокрая голова появилась возле ее колена. Судя по ее испуганному лицу, было ясно, что найти рядом с собой она ожидала захлебнувшееся чадо, которое придется реанимировать - а делать этого никто толком не умеет. Обнаружив меня живой и абсолютно невредимой, она начала извиняться, повторяя, что не рассчитала глубину - ей, мол, в этом месте чуть выше колена. Я кивала и рассказывала ей про рыбок. И даже не пыталась поймать «взрослую» на лжи: я-то точно знала, что в этом месте в нашей речке купаются взрослые. А она все извинялась, поила меня чьим-то лимонадом и про рыбок абсолютно не слушала.
А что Надькины друзья? Почему они ей про меня не напомнили раньше? Все просто: те, кто не купались - «резались» в карты и курили украденные «у батяни» папиросы. Им было просто не до нас.
Нет, не подумайте плохого: я не пыталась отправиться в миры иные специально. Просто несколько раз получалось так, что я не должна была выплыть. Например, на середине озера, в холодной майской воде у меня сводило обе ноги. А поскольку я предпочитаю костюм Евы всем купальникам - никаких булавок с собой не было. Другой бы - утонул. Я - добралась до берега относительно благополучно. И даже не хромала, пока шла за своими «стаграммами». Другой раз - переплывая Волхов глотнула водички. Да так, что дыхание сбилось совершенно, а на глазах выступили слезы. Знаю, что в подобной ситуации мноие камнем бы отправились ко дну. Я же, вместо того, чтобы радовать Царя Водяного, отфыркалась, отплевалась - и добралась до цели. Были и другие, подобные описанным, ситуации. Но, как водится, самый первый раз был самым интересным.
Наша речка, как я уже упоминала, небольшая, извилистая и довольно мелкая - в самых глубоких местах взрослому человеку до подмышек не дотянется. Детям же этой глубины вполне достаточно, чтобы утонуть, а потому бабушка меня одну на реку отпускать стала далеко не сразу. Приехав на дачу, первые годы я послушно копалась во дворе, делала в земле «секретики» из ярких лепестков, красивых камешков, конфетных фантиков и бутылочных осколков, читала книжки и приставала к «хозяйским» дочкам. Вернее, к одной из них - Надьке, младшей. Старшая же, Верка, дома бывала не всегда: она уже в институте училась, жила в общежитии, к родителям приезжала на выходные. А может, чаще - просто со мной возилась меньше, чем сестрица? Не знаю, не помню, врать не буду. Надька же, кажется, меня любила. Есть такие девочки - их хлебом не корми, дай с детьми повозиться. К сожалению, вопреки ожиданиям, они не всегда становятся хорошими матерями. Словно растрачивают все еще подростками.
Надька была меня лет на пять-семь старше, потому считалась «взрослой». И мне позволялось, если она со мной, выходить за калитку и совершать дальние путешествия: к магазину, к остановке, на луг за цветами... Конечно, для начала Надька должна была клятвенно поклясться, что не потеряет вверенное ей чадо, сбережет от падений с обрывов и укусов змеи, не даст попасть под машину, не пустит к чужим собакам и дядькам (совершенно бессмысленный пункт: собак я уже боялась панически, а чужие в Мызу заезжали крайне редко), не даст питаться неизвестными ягодами - словом, все, что юные няньки обещают обеспокоенным родителям. К чести Надьки, не смотря на ее желание пообщаться со сверстниками без меня, она крайне редко отказывала в моих просьбах, а выйдя за калитку - не забывала о данных обещаниях. И все было прекрасно, пока я не запросилась с ней на пляж.
Пляж - а точнее, заливной луг возле реки, - был местом мечтаний. Нет, не так: он был местом совершенно запретным, а потому привлекал меня, как манит мышку запах сыра. Во-первых, река рядом с пляжем была широкой и глубокой. То есть, ее нельзя было перейти по камушкам. Там даже можно было немного поплавать: туда-обратно, метра три вдоль берега. Вернее, посередине реки, параллельно берегу. Ближе к берегам была опасность «сесть на мель» или отбить ногу об камень. Во-вторых, чтобы попасть на «наш» пляж, то есть на луг, со стороны деревни, надо было пройти над Песчаным Обрывом,панически пугавшим бабушек. В-третьих, вода для меня - это наиболее близкая стихия. Я люблю огонь, я могу часами смотреть на плывущие по небу облака, я могу восхищаться пещерами и лесами - если рядом нет воды, я никогда не признаю это место своим. Мама утверждает, что успокоить мои детские капризы из-за режущихся зубов или больного животика можно было только погрузив меня в теплую воду. Да и до сих пор, теплая ванна зимой и «большая вода» летом - лучшее средство от депрессий, стрессов и дурного настроения. Впрочем, это я отвлекаюсь...
На пляж Надька собиралась с друзьями. Это я была одна: все мои будущие друзья-подружки по даче еще не приезжали в Мызу, а многие еще и не родились. А дети местных жителей все были старшеклассники. Что не удивительно: в те годы молодые повсеместно покидали деревни, и далеко не все привозили детишек к бабушкам-дедушкам на лето. Так что, Надьке было хорошо и весело. А меня ждала мрачная перспектива: в прекрасный, солнечный, жаркий день сидеть под лопухами во дворе и купаться в корыте, заботливо выставленном бабушкой «на солнышко». Ребенок я была впечатлительный, особенно в том, что касалось моей дальнейшей жизни - а потому слезы появились на глазах сами. И нос сам начал шмыгать, правда-правда. Я тут была ни при чем! «Эх....» - сказала Надька, вздохнула, вытерла мне слезы с толстеньких щек - и отправилась «отпрашивать» меня на пляж.
Помню, что всю дорогу она меня убеждала не говорить никому, что они там будут делать. Что за ужасная тайна была у Надьки с друзьями - не помню. Скорее всего, курили тайком от родителей. Мне это было не интересно: меня ждали непроходимые джунгли, топи болот и горные реки, низвергающиеся бурными, грохочущими водопадами. Еще меня ждали страшные чудовища, запросто перетирающими своими мощными жвалами человека напополам. Меня ждали подводные жители - русалки и водяные... Да мало ли всего интересного можно найти на пляже, заросшем полевыми цветами, перепаханном кротами, где тут и там муравьи создали свои городки, над которыми летают яркие бабочки и прозрачные стрекозы?! А еще Надька разрешала поиграть в воде у самого-самого берега, там, где брод, где в самый паводок вода не поднимается выше колена малыша: она знала, что я - девочка очень послушная, и никуда не уйду с того места, где меня оставили. Ужасное, кстати, качество: как-то в лесу бабушка не заметила, что поставила любимую внучку в центр муравьиной тропы, и ушла искать в ближайших зарослях грибы. Хорошо, что она недолго ходила! Я, как самый честный на свете ребенок, ни на шаг не сдвинулась с места... а вот муравьи явно решили, что получили в подарок много вкусного мяса. С тех пор терпеть не могу муравьев, а больших муравейников просто боюсь. Э, да я опять отвлеклась!
Напротив «нашего» пляжа, на противоположном берегу речки, был «взрослый» пляж: более крутой берег, поросший кустами, в которых очень удобно было прятаться. Ближе к воде это была песчаная коса, весной затапливаемая полностью, а потому в начале лета покрытая засохшей зеленовато-бурой коркой. Там-то, на этой косе, и загорали Надькины друзья. Отпустив дежурные шутки по поводу меня, цепко держащейся за Надькину руку, они позвали нас к себе. То есть, позвали-то Надьку, а я была этаким бесплатным приложением. «Дана в нагрузку», как билет на плохой, никому не нужный спектакль, прилагающийся к давно желанному в престижный театр.
Честное слово, я не поняла, что произошло. Я просто шла, все так же не выпуская Надькиной руки, сначала по пляжу, потом - по отмели, а потом... потом перед моим носом проплыл, вильнув презрительно хвостиком, пескарик, солнечный луч превратился в желтовато-коричневую дорожку, а под ногами, вместо полевых гвоздичек и подорожника, оказались плетки водорослей и комки зеленой, противной тины. Я с любопытством вертела головой во все стороны и поражалась, что Надька не слышит моих радостных, восторженных криков. Да что Надька - я сама себя не слышала. И я дышала! Я дышала совершенно спокойно, не захлебываясь и не испытывая малейшего неудобства.
Надька вспомнила про меня уже тогда, когда мы перешли через реку, и моя мокрая голова появилась возле ее колена. Судя по ее испуганному лицу, было ясно, что найти рядом с собой она ожидала захлебнувшееся чадо, которое придется реанимировать - а делать этого никто толком не умеет. Обнаружив меня живой и абсолютно невредимой, она начала извиняться, повторяя, что не рассчитала глубину - ей, мол, в этом месте чуть выше колена. Я кивала и рассказывала ей про рыбок. И даже не пыталась поймать «взрослую» на лжи: я-то точно знала, что в этом месте в нашей речке купаются взрослые. А она все извинялась, поила меня чьим-то лимонадом и про рыбок абсолютно не слушала.
А что Надькины друзья? Почему они ей про меня не напомнили раньше? Все просто: те, кто не купались - «резались» в карты и курили украденные «у батяни» папиросы. Им было просто не до нас.