Я помню, как всё начиналось...
Что ж, кворум набрался. Путешествуем в прошлое.
Девочка Леночка (то бишь, я) была книжным ребёнком. Читать научилась сама: каждый вечер девочка Леночка просила дедушку включить вечернюю детскую программу «Спокойной ночи, малыши!». И каждый вечер дедушка брал газету и водил пальцем по нужной строчке: вот, вот оно. Включаем. Но иногда обманывал: телевизор-то был один! И иногда «Спокойной ночи» совпадало с хоккеем. И деду это был магнит попритягательнее... Но долго обманывать не получилось: в один прекрасный вечер (не прекрасный для дедушки, ага) Леночка на слова «ой, а сегодня нет мультиков, есть хоккей» сказала: « Ты врёшь!». И показала нужную строчку в газете. И так взрослые поняли, что Леночка умеет читать.
Читала Леночка жадно. Читала всё, что попадалось в лапки: сказки (особо любила сказы Бажова и сказки латышские), басни, притчи, просто рассказы. К девяти годам в прочитанном были Гомер и Дюма, Лем и Стругацкие (немного, что было в школьной библиотеке). Фантастика покорила воображение. Иные миры, иные планеты... и когда девочке Леночке было лет десять, вышел какой-то фильм, где главный герой (мальчик Леночкиных лет) писал книгу. Про индейцев... кажется. И по ходу пьесы кто-то нашёл рукопись. И, через тернии к звёздам, мальчик стал знаменит в своей школке... Кажется, так.
А я ведь тоже так хочу! Так решила Леночка. Ещё предыстория: Леночку не любили одноклассники. Почему? Не Леночке судить. Возможно, потому что мама очень ограждала от всех: Леночка её, только её. Возможно, потому что Леночка боялась (и до сих пор боится) людей. Истинные причины даже не память хранит - она бежала от этой истины. Но был другой мир: книги. И фантазии по вечерам, где сплетались прочитанное и увиденное. А в кино показали: так можно.
В кино рукопись у мальчика изъяли. И читали всем классом. И узнали, какой он фантазёр. И я была фантазёрка. И - подсознательно - хотела так же: я - пишу, а потом все узнают, какая я офигенная. И я начала писать.
Первый рассказ, написанный мной, был глубоко трагичен. В тот момент разумом владела фантастика. И, конечно же, герои рассказки куда-то там летели. Почти весь экипаж погиб в самом начале. И лишь пара человек выжили: капитан и... не помню. Рукопись потерялась. А жаль: это был первый связный рассказ. Смутно помню финал: все давно умерли. Но летит космолёт-спасатель (через века, да; не спрашивайте почему - летит!). Случайно выживший командир видит его, бежит на встречу и... та-да-да-да-дам! - на командира падает каменная глыба. Оставив от мужика лишь пятно плоти. Короче, все умерли. Да, а назывался этот шедевр «Они были первыми».
Потом были другие пробы пера. Что-то сохранилось, что-то нет. Прошло время, привлекла к этому подругу. Хотелось ли издаваться? Хотелось. Но первый же диалог с издателем немного охладил этот пыл.
К моменту первых попыток послать свои шедевры в печать Алёнушка сменила фантастику на бытовые зарисовки. И предложена издателям была повесть из хипповской жизни, написанная в соавторстве с подругой, «Аве, Оза!». И получен был ответ: всё, мол, хорошо, и сюжет, и стиль, но... Включите постельные сцены - и мы такие: ага! И Ого! И ваще! Мы не хотели постельных сцен. Нас не напечатали. А потом... потом Алёнушка поняла, что если писать так, как ей нравится - издавать можно только за свои. А их нет. И хотелось бы книг на бумаге - но нет средств. А писать... писать - это как дышать: необходимость. Это то, что поддерживает в этой жизни. Этакий вариант эскапизма.
И теперь Алёнушка пишет. Пишет много. Алёнушка прочитала много умных записок о том, как писать. Кое-что приняла и применяет, кое-что нет. Хочется ли денег за это? Хочется, конечно. Но ещё больше хочется, чтобы читали. И очень-очень её радует, когда получает какой-то отклик. Ну, спасибки там, или сердечки. Тоже мотивирует, ага... Короче, «ведьмаку заплатите чеканной монетой». Ну, или сердечкните штоль. Чтобы не казалось, что пишу для себя. В стол...
Вот как-то так. Начиналось потому что в кино показали. Продолжается - потому что хочется бежать в другие миры. А потом... потом всё закончится. Никто и никогда не будет искать в сети Алёну Босуэлл. И это - нормально.
Но та девочка, которая пишет первый свой рассказ, про это не знает. У неё всё впереди. И ей кажется таким интересным и трагичным ходом: на бегущего к космолёту командира, единственного выжившего с первого корабля, падает большая каменная глыба. И... все умерли. Той девочке, которая пишет про это, кажется, что это - самая большая трагедия. И мне бы хотелось, чтобы та девочка не узнала никогда, что эта трагичная фантазия - ерунда по сравнению с настоящей жизнью...