Начало конца (часть 3)
…
Вот ведь какая штука получается, орден располагал огромной финансовой мощью, уступая, наверное, только самому Риму и паре-тройке итальянских кампаний. Но банковская деятельность храмовников поставила в зависимость от них слишком многих: и королей и просто крупных феодалов. Сами же тамплиеры, осознавая свою силу, не пытались её как-то сглаживать, и порой даже бравировали ей. Когда в 1252 году английский король Генрих III, возмущённый самоуправством тамплиеров, пригрозил храмовникам конфискацией земельных владений, то Beликий магистр ордена ответил ему так: «Пока Вы творите справедливость, Вы будете править. Если же Вы нарушите наши права, то вряд ли останетесь королём». Это была не простая угроза - орден мог это сделать. Рыцарями-храмовниками были самые влиятельные люди в королевстве, и воля короля была для них пустым звуком, поскольку орден находился вообще вне феодальной иерархии, подчиняясь даже не Церкви, а исключительно понтифику. Для рыцаря Храма значение имела только клятва верности самому ордену.
Понятно, что такие вот тамплиеры многим не нравились, но пока за ними стоял папа, сделать с ними всё равно никто ничего не мог. В реальности, Орден был вообще сам по себе, не подчинялся никому и был совершенно независимой и самостоятельной организацией. Вот в этом и заключается, видимо, секрет падения тамплиеров. Ибо независимость Ордена не могла не распространиться в итоге и на свободу мысли. Когда кипрский командор Бодуэн де Ардан, принимал в орден брата Жерара де Пазажио, то подал ему деревянное распятие и спросил:
- Веришь ли ты, что это - Бог?
Де Пазажио ответил, что видит перед собой образ Христа. На что командор ответил:
- Не верь! Это лишь кусок дерева... Наш Господь - на небесах.
Сие есть полное соответствие написанному в Библии - не сотвори себе кумира - в самом первоначальном понимании. Но с точки зрения тогдашних догматиков это уже было ересью. И такие речи были свойственны многим еретикам XIII века. Катарам, напрмимер.
С первых дней существования своего ордена храмовники, которых интересовала участь отлученных, разыскивали и собирали рыцарей, изгнанных из Церкви. Это было весьма разумно, ибо у таких воинов оставалось не много интересных вариантов, а потому они становились очень дисциплинированной и грозной силой. А к этому ещё стоит добавить, что сами создатели ордена происходили из насквозь еретической впоследствии, сначала катарской, а потом и гугенотской, Южной Франции - свободомыслие было у них практически в крови. Граф Гуго Шампанский стал одним из первых покровителей рыцарской организации, а в 1124 году сам вступил в Орден. Графы Шампанские, Тулузские, Анжуйские и другие южнофранцузские феодалы щедро дарили тамплиерам замки и земли в своих владениях; ряды Ордена все время пополнялись выходцами из аристократических семей Прованса и Лангедока. Вскоре на Юге Франции даже возникли целые тамплиерские династии, представители которых по праву крови наследовали титулы рыцарей и командоров Храма.
И вот в этом практически тамплиерском королевстве, постепенно разгорелся костёр катарской ереси. Более 30 лет папы и французские короли вели ожесточенную борьбу против еретиков. Но, странное дело: самая мощная организация рыцарей-крестоносцев, в течении всех этих лет открыто заявляла о неприятии этих войн. В ответ на призыв папы принять участие в войне против катаров, руководители тамплиеров прямо заявили, что не считают вторжение французских войск в Тулузское графство крестовым походом и не намерены в нем участвовать. Формально Орден сохранял нейтралитет, но на самом деле командорства в Лангедоке предоставляли убежище катарам и даже защищали их от других крестоносцев. Более того, тамплиеры с оружием в руках участвовали в битве при Мюре в 1213 году на стороне катарской армии.
Это звучит невероятным, но если подумать хорошенько, ничего в этом невозможного нет. Достаточно просто понимать каким бредовым нагромождением глупостей был католицизм образца XIII века, чтобы понимать - катарская ересь вовсе не ересь, а попытка разобраться, что к чему. А тамплиеры, рыцари-монахи имели все предпосылки для того, чтобы тоже искать истину. В здоровом теле - здоровый дух, и этот дух не мог не искать правду, тем более, что особое положение Ордена позволяло тамплиерам это делать совершенно безнаказанно под самым носом у инквизиции, а жесточайшая дисциплина делала практически невозможной какую-либо утечку информации.
Катары были не единственным еритиками, вся Европа забулькала вскоре после первых крестовых походов, когда очень много интересной литературы попало от арабов в Европу. Неприятие официальной идеологии не было, конечно, массовым. Для этого, всё-таки, надо было образование иметь. Но тамплиеры это самое образование поголовно имели. И я сильно сомневаюсь, что рыцари-монахи, самим образом своей жизни призванные к поиску истины, не сформировали бы свой особенный взгляд на противоречия догмата. Но говорить об этом слух было бы величайшей глупостью, поэтому естественным течением событий было бы формирование внутри ордена некоего клуба обладателей особо «тайного знания», в который постепенно посвящали тех, кто дозрел до этого. Так, оставаясь христианами, тамплиеры, как и катары, были совсем другими христианами.
То, что такое утверждение не далеко от истины, становится понятно, если снова вспомнить период Альбигойских войн. Ещё в 1139 году папа Иннокентий II, покровительствовавший крестоносцам, даровал Ордену Храма многочисленные свободы и привилегии, в числе которых было право принимать в братство рыцарей, отлученных от церкви за святотатство, ересь и богохульство. Вот это право и позволило тамплиерам спасать от преследования отлученных от церкви рыцарей-еретиков, массово принимая их в свои ряды. Особенно много катаров вступило в Орден после 1244 года, когда альбигойцы потерпели окончательное поражение и шпионы Святой Инквизиции и французской короны наводнили всю Южную Францию в поисках еретиков. Более того, словно для ободрения новых членов, великим магистром Ордена в 1256-1270 годах стал катарянин Бертран де Бланшфор, который в молодости сражался против французских крестоносцев.
Что исповедовали тамплиеры до вступления в Орден большой порции катаров, мы вряд ли узнаем, но катарское влияние не могло не обнаружиться впоследствии. Когда тамплиеры уже начали давать показания под пытками, они, конечно, оговаривали себя, но глупо было бы предполагать, что выдумкой было абсолютно всё. Например, со слов нескольких рыцарей бывший магистр Англии Бриан де Джей утверждал, что «Христос был не богом, а простым человеком». А по словам Джона Стока, Великий Магистр убеждал его, что Иисус был «сыном обычной женщины и его распяли за то, что он называл себя Сыном Божьим». Когда же инквизиторы спросили его, во что от него требовалось верить, Джон ответил, что Великий Магистр предписывал верить в «великого всемогущего Бога, который создал небо и землю, но не в Распятие». А это вовсе не оригинальная катарская космогония, для них-то Создателем всего сущего был дьявол.
Орден, скорее всего, имел собственную версию религии, в чём-то схожую с катарской. Но хранилась орденская Супертеория в самой глубине организации, а отсюда и происходили странные на первый взгляд обряды и многоуровневая система посвящения. Думаю, с определённой долей уверенности можно утверждать, что Орден Храма был действительно склонен к ереси. А для нас-то еретик - вполне позитивная характеристика, обнаруживающая в человеке истинную жажду истины. Но для того времени быть еретиком было смертельно опасно. Даже тамплиерам обнародование некоторых фактов не сулило ничего хорошего, не смотря на всё их привилигированное положение и неограниченный кредит доверия. А в реальности для падения Ордена оказалось достаточно одного стукачка, одного очень настырного копателя в лице Гильома Ногарэ, и одного очень озабоченного бюджетным дефицитом короля.
…
В общем, было как-то так. Жил да был некий Эскиус из Флуарака, что в диоцезе Ажен, именовавший себя слугой французского короля и игравший роль осведомителя то при арагонском дворе, то при дворе французском. Этакий двойной агент. Однажды сей информатор прослышал, что король Арагона слегка повздорил с тамплиерским магистром Испании, и решил тут же королю продать ценную, как он считал информацию. Около 1300 года, в Лериде, в покоях Иакова II Арагонского Эскиус рассказал королю, чисто по дружбе, сведения, которые, по его утверждению, выманил у тамплиеров.
Он утверждал, что храмовники отрекались от Бога во время своего вступления в орден и поклонялись идолу на своих капитулах. Шпиона ждало глубокое разочаровение. Арагонский король не был должен тамплиерам полмиллиона ливров, и кроме того, Орден защищал его королевство от сарацин. И не просто защищал, именно тамплиеры и вели реконкисту в Испании, значительно расширив владения пиренейских королей.
В сущности, арагонскому королю это было не интересно, даже если бы было правдой. Поэтому он иронично ответил: «Ежели это будет доказано, я дам Вам тысячу ливров ренты и три тысячи ливров из имущества ордена». Но Эскиус, похоже, действительно был уверен в своей информации, и потому отправился искать другого покупателя. И вот этого покупателя он нашёл в Париже в лице своего соотечественника Гильома Ногаре, который тут же понял, какую выгоду он может извлечь из подобного обвинения.
Дело в том, что могущественный орден, главная резиденция которого располагалась в столице Франции, да и среди членов которого было подавляющее большинство французов, не мог не рассматриваться Филиппом как французский. Но все французы должны быть подданными короля, а тамплиеры были вообще сами по себе. Учитывая мощь храмовников, оставлять без присмотра такую силу было слишком рискованно. И долг короля ордену лишь усиливал подозрительность. В своё время король, предпринял попытку лично всупить в орден, что, безусловно, противоречило всем уставам тамплиеров, да к тому же это было слишком опасно (сами понимаете почему). Поэтому отказ был однозначным и твёрдым. Но этот отказ ещё больше утвердил Филиппа, что дело тут не чисто.
Так что рассказ Эскиуса пришёлся очень кстати. Ногарэ, разумеется, от своего имени тут же приказал начать поиск свидетелей. Хронист Иоанн Сен-Викторский рассудительно утверждает: «Дело тамплиеров было раскрыто задолго до этого некоторыми командорами и некоторыми людьми, благородными и простолюдинами, которые были тамплиерами и находились в темницах в различных частях королевства, которых Гийом де Ногаре велел собрать как свидетелей и в большой секретности стеречь в темнице Корбей; брат Эмбер, доминиканец и исповедник короля, был их стражем и мог располагать их особами». В общем, что-то наверняка за тамплиерами водилось, а тут уже главное как повернуть дело.
Скорее всего, весь сыр-бор закрутился из-за одного единственного обряда, при котором брат-рыцарь должен был плюнуть в сторону креста. По большому счёту, по тем временам жгли за меньшее, и хотя тамплиеры объясняли этот обряд проверкой веры испытуемого, но вряд ли это можно считать убедительным. Катарская ересь была искоренена не столь давно, и многие были в курсе отношения катаров к распятию.
Распятие считалось у них не символом спасения, а орудием убийства. Поэтому легко распознать в тамплиерском обряде катарское влияние. Впрочем, даже наличие подобного обряда не могло стать поводом для обвинения в ереси целого ордена, но, сколько не старались ищейки Ногарэ, новых сведений получить не удалось. Поэтому и началось накручивание всяческой отсебятины и откровенных глупостей. Глупости эти были, разумеется, сфабрикованы не без помощи откровенных ублюдков, которые по недосмотру попадали в Орден, но быстро из него исключались. Таких персонажей было не много, но они нашлись. А уж что сказать их быстро научили.
Наспех сфабрикованное дело Филипп попытался довести до Климента, и тот, разумеется, заявил, что всё это чушь. Но настойчивость короля заставила Климента пообещать провести расследование. Сразу по отъезду короля папа имел встречу с магистром Ордена, где мог предупредить его о разговоре с королём. По словам Рамбо де Карона, командора Кипра, именно Климент дал знать, что тамплиеров подозревают в поклонении идолу на тайных капитулах. И Папа все еще находил эти обвинения «невероятными и невозможными до такой степени, что они не укладываются у него в голове».
Но как бы то ни было, но добро Папа на изучение вопроса дал. Письмом от 24 августа Климент сообщил Филиппу, что он намерен раскрыть имеющиеся сведения, и просил короля передать всех свидетелей, которые были доставлены ко французскому двору. И уже 14 сентября в Понтуазе Гильом Ногаре написал от имени короля и велел разослать секретные послания, адресованные избранным агентам по всему королевству, сенешалям, бальи, прево и особенно новым missi dominici, (государевым посланцам, лат.) рыцарям короля. По словам хрониста Амори Оже, эти инструкции были заключены в двойные конверты и должны были распечататься только в назначенный день и час.
В сущности, в письмах было всё то же, что и в обвинениях против Бернара Сессе и Бонифация VIII. И если почистить всю эту болтовню от риторической шелухи, то останется то же самое, что и было изначально: плевок на крест и поклонение неведомому истукану. Как видите, доказательная база нитчтожная, а потому неудивительно, что глава французской инквизиции Гильом Парижский, которому поручили допросы тамплиеров, не шибко усердствовал поначалу. Неделей позже он отправил провинциальным инквизиторам письмо, списанное с текста Ногаре, где с точностью повторил уже сформулированные поручения и разъяснения, переданные королевским чиновникам, но к этим поручениям верховный инквизитор сделал некоторые уточнения. «У нас нет намерения вести судебное дело против ордена Храма и против всех братьев вместе, нам нужно только проверить подозреваемых лиц», - вот такая была реальная установка; инквизиторы должны были только допрашивать подозреваемых, которых им представляли бы люди короля, и производить расследование по поводу справедливости обвинений.
Учитывая, что тамплиеры всё это знали, некоторые могут задаться вопросом, почему, мол, они ничего не предприняли?! Ответ на этот вопрос очевиден - храмовники собирались победить, а бежать означало проиграть сразу. На самом деле тамплиеры успели сделать немало, прежде чем их начали сажать. Во-первых, пользуясь своими привелегиями, в соответствии с которыми никто не имел права проводить таможенных обыск на их судах, они вывезли водными путями всю казну из Тампля до Ла Рошели, бывшей тогда крупным портом Ордена. А оттуда золото Тамплиеров ушло либо в Испанию, либо в Шотландию. И там, и там храмовников ждала тёплая встреча.
Во-вторых, великий магистр ордена Жак де Моле успел подготовить рыцарей к грядущим событиям, снабдив точнейшими инструкциями. В числе прочих было и указание ни в коем случае не распространяться об обычаях и обрядах Ордена. В общем, храмовники, люди бывалые, суровые, и какие-то французские судьи их нимало не смущали. Да они и представить себе не могли, как сильно изменился мир за стенами Тампля. Поэтому они заранее упаковали вещички и преспокойно ждали арестов. Именно поэтому, когда на рассвете, в пятницу тринадцатого октября 1307 года, королевские агенты вскрыли свои конверты и отправились брать тамплиеров, операция прошла образцово. Если бы тамплиеры того хотели, живьём не ушёл бы ни один королевский шпик.
Не смотря на всю видимую успешность проведённой операции, Филиппа ждало глубочайшее разочарование. Казна Тампля в самом прямом смысле уплыла у него из под носа, а все документы во французских прецепториях Ордена были тоже либо вывезены, либо уничтожены. Сами же храмовники все претензии по большинству обвинений отрицали. Единственное, что оказалось в активе у короля - слухи о поплёвывании на распятие подтвердились. При этом слухи как всегда оказались сильно преувеличены, потому чо кандидат плевал не на распятие, а лишь в его сторону.
Французский историк Робер Амбелен, изучавший протоколы обвинительного процесса против тамплиеров, привел весьма любопытную статистику. По его данным, с 11 апреля 1309 года по 26 мая 1311 года инквизиторы допросили 225 членов Ордена. Практически все подследственные отрицали нелепые обвинения в поклонении дьявольским идолам или участии кошек в заседании орденского капитула. Однако, 107 храмовников - почти половина обвиняемых, - без всяких пыток признали, что при вступлении в Орден они проходили некий обряд, в котором они должны были якобы отречься от Иисуса, а затем плюнуть на распятие.
Скорее всего, инквизиторы извратили показания и записали то, что было нужно записать. А речь идёт не об отречении от Иисуса, а о признании его человеком, что конечно, тоже являлось ересью. Но даже факт существоавния подобного обряда, видимо, был слабеньким аргументом против храмовников, поскольку даже высшие руководители тамплиеров достаточно легко признавали существование этой орденской традиции. При этом всегда следовало объяснение, что такое вот отречение - просто старый обычай.
Некие еретические нотки в этом, безусловно, наблюдались, но уж о роспуске всего Ордена вопрос даже не должен был возникать. В общем, любой беспристрастный суд не нашёл бы достаточно убедительным обвинение, выдвинутое королём Филиппом и Гильомом Ногарэ. Но суд инквизиции никогда не был беспристрастным. Ещё свежи были в памяти Альбигойские войны, а катарская ересь оставалась всё ещё актуальной темой. Учитывая, что отношение катаров к распятию исключительно как к орудию пытки и убийства было хорошо известно, то можно понять ход мысли инквизиторов, и догадаться об их следующем шаге.
Но даже пытки долго не давали нужных результатов - храмовники держались достойно, как и следовало ожидать. И процесс растянулся на долгие годы. Только спустя почти год после первых арестов, 12 августа 1308 года Климент V специальной буллой, утвердил постфактум репрессии французской короны против тамплиеров. И только после этого инквизиторы с помощью своих известных методов ведения допросов смогли взять верх. Разумеется, теперь признания посыпались как из рога изобилия. Много лет спустя после расправы над тамплиерами было обнаружено письмо Жака де Моле, в котором он сообщает друзьям, что во время пыток в застенках инквизиции палачи содрали кожу с его спины, живота и ног. Тут уж что угодно подпишешь, будь ты хоть тысячу раз рыцарь и сто тысяч раз монах.
Но надо сказать, что и теперь дело шло не быстро. Когда с помощью пыткок королевские инквизиторы вырывали «признания» у тамплиеров, те публично отказывались от своих признаний в суде. Например, Аймери де Вильер, заявил комиссии следующее: «Если я должен буду погибнуть на костре, я не выдержу и уступлю, ибо слишком боюсь смерти. Я признал под присягой перед вами и признаю перед кем угодно все преступления, вменяемые ордену. Я признаю, что убил бога, если от меня этого потребуют». Сие, конечно, никак не могло понравиться королю Филиппу. С целью устрашения Филипп отправил всех отказников на костёр, что, безусловно, не увеличило число сторонников короля. В итоге, только силой Филипп смог добиться официального роспуска Ордена.
Он лично явился на созванный по его требованию во Вьенне XV-й Вселенский собор в октябре 1311 года, когда стало ясно, что участники собора вовсе не спешат делать выводы. Только благодаря вмешательству Филиппа было принято решение о роспуске ордена. Но даже при таком давлении Климент V подписал буллу, согласно которой Орден Храма был распущен, лишь ещё спустя год 2 мая 1312 года. И только 17 марта 1314 года в Соборе Парижской богоматери собрался, наконец, суд, чтобы зачитать обвинительный приговор руководителям Ордена, признавшим все выдвинутые против них обвинения. Но когда папский легат кардинал Альбано дочитал обвинение до конца, история с отказом от показаний повторилась. Со своих мест поднялись гроссмейстер Жак де Моле и магистр Нормандии Жофруа де Шарнэ, и честно заявили, что вовсе не признают себя еретиками, и считают себя виновными только в позорной измене Ордену, который они, спасая свои головы, обвинили в вымышленных преступлениях. Орден был чист и свят, утверждали они, обвинения же, возведенные на него, как и их прежние признания, - ложь и клевета. Понятно, что опять поднялся переполох, пришлось снова спешно насыпать кучу дров и срочно до захода солнца обращать обоих «упорствующих» еретиков в пепел.
Таким образом, противостояние короля Филиппа и тамплиеров растянулось аж на семь лет. При этом даже нельзя сказать, что король победил. Авторитет Франции, созданный Людовиком IX, был сильно подорван. Про папство я вообще молчу, ибо вместе с тамплиерами на кострах инквизиции должны были догореть и последние иллюзии, если таковые вообще оставались. Казну тамплиеров Филипп тоже не получил, а большая часть контингента ордена Храма рассредоточилась по Европе, просто сменив флажки.
Дело в том, что разгром Ордена вовсе не был разгромом, как может показаться. Не может быть уничтожена вся империя только лишь с захватом столицы. Великий магистр и Тампль - столица Ордена, а также большинство французских братьев-рыцарей были, конечно, схвачены, но за пределами Франции ничего подобного не происходило.
В Германии тамплиеры являлились на суды в полном боевом облачении и затем преспокойно выслушивали оправдательные вердикты от перепуганных судей. А после официальной ликвидации Ордена храмовники просто сменили тамплиерский красный крест на чёрный тевтонский.
В Англии в течение первого года расследования вообще ничего не предпринималось. Король Эдуард II и зашевелился-то исключительно под давлением папы Клемента. В итоге, подавляющее большинство рыцарей просто ушло в Шотландию, а в руках инквизиции оказалось лишь несколько седых стариков, которые сами уже не могли передвигаться. В отличие от Франции, в Англии не было ни одного сожжения на костре. Вместо этого «раскаявшихся грешников» отправляли в монастыри, а для содержания этих злостных еретиков были выделены немалые средства.
Ещё более интересно получилось на Пиренейском полуострове, где тамплиеры возглавляли Реконкисту. Там на их защиту стекался даже простой народ. В Кастилии и Арагоне рыцари Ордена Храма всей толпой при полном параде и со всем имуществом перешли в орден Калатравы. А в Португалии вообще гениально поступили - португальские рыцари Ордена Храма после соответствующего указа короля Диниша стали рыцарям Ордена Христа. Орден этот тоже был весьма крут и продолжил славные морские традиции тамплиеров. После того, как под умелым руководством экс-тамплиеров была полностью отвоёвана у мусульман вся Испания, преемники тамплиеров устремились в море. Васко да Гама и другие рыцари Христа подняли паруса с эмблемой ордена. А, в конце концов, под красными тамплиерскими восьмиконечными крестами была открыта и Америка. Да, да, именно тамплиерский крест украшал паруса на судах Христофора Колумба. И в этом не было ничего удивительного, поскольку тесть Христофора Колумба тоже принадлежал к Ордену Христа.
В общем, традиции тамплиеров никуда не исчезли, но это уже были совсем другие тамплиеры. Коммерческим устремлениям негоциантов в рясах уже не суждено было ужиться с суровым рыцарско-монашеским кодексом. Плотская логика стремительно брала верх. Например, уже многие члены Ордена Христа уже открыто сожительствовали с женщинами, что впоследствии папу Александра Борджиа навело на мысль заменить обеты безбрачия и бедности на обеты супружеской верности в обмен на отчисления определённой части доходов в орденскую казну. Так что ежели и остались нынче какие-то организации ведущие своё начало от тамплиеров, то можно смело сказать, что это уже совсем не то.
Сила и успех тамплиеров заключалась именно в том, какие ограничения были наложены на кадровый состав Ордена. Будучи банкирами всей Европы, храмовники сами ни в коей мере не стремились к стяжательству и роскоши - это было просто лишено всякого смысла монашескими обетами и дисциплиной Ордена. Тамплиеры просто делали то, что должны были делать, не отвлекаясь на излишества, и в этом был успех.
А теперь, когда отлаженная банковская система, лишенная паразитических мотивов и руководимая рыцарями-монахами, строго ограниченными в своём потреблятстве, оказалась разрушена, было бы очень интересно поглядеть, что стало с Европой после 1314 года.