Lovesick

[borrissoff]

В последние месяцы - на почве сексуального голода - меня буквально распирает от желаний. Обостряет чувства, веселит без причины, наполняет предвкушениями. Но тут же томит, мает, отвлекает, мешает жить. И вот, вместо того, чтобы непосредственно решать возникшую проблему - «завести женщину» (как говорит мой папа), общаться с женщинами - я как обычно начинаю влюбляться, значительно усложняя и запутывая ситуацию. Сначала на волне этих чувств и ожиданий ты находишь интересным и привлекательным какое-то лицо. Потом оно становится в высшей степени особенным - эти удивительные с каштановым отливом глаза, этот странный рисунок губ, конопатый нос. А потом весь человек - с осанкой Навзикаи восседающей за кассовым аппаратом (да-да, за ним), с этой серьезностью (ох, эта особая серьезность, от которой у меня всегда екало сердце) - весь человек становится центром твоих дней и воронкой, в которую они затягиваются. И вот я уже являюсь в привычное место сферы торговли и обслуживания заранее робкий, лишенный уверенности, и вместо того, чтобы радоваться от близости этой женщины «потом жарким обливаюсь, дрожью члены все охвачены, зеленее становлюсь травы…» и т.д. Кассирша смущена, кассирша заинтересована, кассирша пытается быть приветливой, кассирша раздосадована, кассирша разочарована… И ведь существенный момент - это чистой воды ослепление и неадекватность. Человек не подходит тебе. Он на 20-30 лет моложе тебя. (При более близком общении он будет неприятно удивлен, что тебя уже очень многое не интересует.) Он просто не подходит - по конституции. Что особенно хорошо видно именно тогда, когда он сменяет хмурость на приветливость, и поскольку ты еще чего-то соображаешь, то можешь хорошо различить в этой приветливости ту особую интонацию «Хе!», которую можно услышать у стайки десятиклассниц, собравшихся на гулянку. Да и серьезность скорее не от долгой сосредоточенности на чем-то интимном и важном, а просто средство защиты. А главное - ты нарушаешь категорический императив, однажды усвоенный у стойки сберкассы. [Однажды, стоя в очереди в окошко сберкассы, я увидел это изречение, кем-то прицепленное на плексиглас перегородки: «Если в компании человека, который вам нравится, вы нравитесь себе, значит, вы нравитесь этому человеку».] А я чувствую себя не в своей тарелке, нелепым, беспомощным, межеумочным. А потом это лицо… Я не могу его вспомнить. Когда я вижу его вживую, я испытываю нечто вроде краткого восторга и удара по голове. А потом снова оно размывается. И то, что я никак не могу его вспомнить, досаждает мне, огорчает, опустошает. И спрашивается: куда делось то, что было раньше и из-за чего вся эта влюбленность возникла - повышенный тонус и ощущение пружины внутри, наполненность чувствами и желаниями, радостное предвкушение жизни. Все коту под хвост.
Фигушки. Второй кристаллизации не бывать! Еду в Омск, к папе, к диссертации. Ибо как говорил Катулл в своем довеске к своему же переводу цитированного выше стихотворения Сапфо:
                                              «От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,
                                                От безделья ты бесишься так сильно.
                                                От безделья царств и царей счастливых
                                                Много погибло».