Линия обороны
Казалось, Питер навсегда накрыл бесконечный фронт серой хмари. Лило два дня. Собирались спокойно: программа исчерпана, тут уже ничего не осталось, кроме накрывших город туч. В день отъезда на небе вдруг блеснул луч и мы не сговариваясь решили: завтра в Выборг.
Погода ласкала, дорога среди сплошного осенего леса. Не доезжая чуток, остановились - пописать и размять кости. Аня нашла гриб, Слива - бруснику. Медленно погружались в прозрачный светящийся еловник. Я уже знал, что увижу через несколько метров и ускорил шаг. Ими был изрыт весь лес.
Земля вздрогнула. Канонада нарастала, вступили пулеметы. Где-то совсем рядом, за дорогой, вдоль которой тянулись окопы. Я так и не знаю, что это было. Полигон неподалеку? Пересказать это невозможно. Время сдвинулось легко и просто, как оно и должно быть. В засыпанном блиндаже застонал солдат... Потом все стихло и мы поехали дальше.
В Гималаях я прочел книгу Никулина. Аня говорит, что это она меня не отпускает. Это правда. Бродя по питерским окрестностям, я всюду видел не классицизм и барокко, а выпавшие из вещмешка обрывки его дневника. Конечно, это были грязные салфетки и рваные билетики в царский дворец.
Очень тянет в Гималаи и в Индию вообще. Она волшебная - смещает времена и места. Так что я уже не знаю, Индия меня притягивает или эти питерские болота и еловники. Исчерченные полузасыпанными линиями обороны.
Погода ласкала, дорога среди сплошного осенего леса. Не доезжая чуток, остановились - пописать и размять кости. Аня нашла гриб, Слива - бруснику. Медленно погружались в прозрачный светящийся еловник. Я уже знал, что увижу через несколько метров и ускорил шаг. Ими был изрыт весь лес.
Земля вздрогнула. Канонада нарастала, вступили пулеметы. Где-то совсем рядом, за дорогой, вдоль которой тянулись окопы. Я так и не знаю, что это было. Полигон неподалеку? Пересказать это невозможно. Время сдвинулось легко и просто, как оно и должно быть. В засыпанном блиндаже застонал солдат... Потом все стихло и мы поехали дальше.
В Гималаях я прочел книгу Никулина. Аня говорит, что это она меня не отпускает. Это правда. Бродя по питерским окрестностям, я всюду видел не классицизм и барокко, а выпавшие из вещмешка обрывки его дневника. Конечно, это были грязные салфетки и рваные билетики в царский дворец.
Очень тянет в Гималаи и в Индию вообще. Она волшебная - смещает времена и места. Так что я уже не знаю, Индия меня притягивает или эти питерские болота и еловники. Исчерченные полузасыпанными линиями обороны.