Уничтожение желаний
Фото - не мое, свои остались в Москве. А снимал я его потому, что заподозрил неладное в изображении на затягивающем дом холсте. Уж больно нелепо выглядела попытка втиснуть в одноэтажный особняк аж 4 этажа! Ведь выглядит дом так:
Теперь его сносят. Подумаешь - допожарный особняк!
Однажды в детстве (я родился на самом краю Москвы, в Измайлово) отец привез меня в Замоскворечье. На экскурсию (он у меня историк). Топая пешочком от Кремля по утопающей в зелени тихой улочке под временами погромыхивающий мимо трамвай, я понял, что очень хочу здесь жить. Несколько лет назад волею случая я стал жителем той самой Новокузнецкой улицы. Не раз мы с Анной, обходя неутомимо по вечерам наше Замоскворечье, благодарили судьбу за то, что она свела нас именно в этом месте. Одном из последних в Москве, где если что и заслоняет небо, то - старинные деревья, а не высотные коробки. Где есть еще целые куски улиц в один-два этажа. Даже если за этими домишками вырастают нелепые массивные саркофаги (как и за этим домом), скромные домики эти превращают их не более, чем в мираж.
Иногда, в порыве озлобления, я говорю: "Да нет никакой Москвы. В попытках судорожно цепляться за память о давно несуществующем мы теряем связь с сегодняшним и способность думать завтрашнем. Этот город заслуживает одного: чтобы его снесли до корней и застроили безумными небоскребами. А затем - чтоб землятресение обрушило их всех в геенну вместе с нами всеми!"
Но когда я читаю про этот домик, мне хочется другого: лечь вместе с архнадзоровцами под бульдозер. Потому что оказывается, я - все еще москвич. Потому что если там ничего не останется, мне не захочется возвращаться. А я не хочу терять СВОЕ место на Земле (хотя и других прекрасных немало). Ведь свое место - не там, где живешь, а там, куда с радостью возвращаешься. "Точка привязки". Как на электронной карте.
Теперь легко поправить виртуальную карту Яндекса. Можно и свою собственную нарисовать. Только жить в ней нельзя. Потому что в интернете - не мы, пусть даже на 3D картинке. А мы - стоим на потрескавшемся асфальте и смотрим в небо. И его не видно.