verses
***
Достанут из шкафа фольклорное, ничего, что изъедено молью.
В папахах и шароварах во главе безмолвного стада
будут встречать оккупанта с рушниками, хлебом и солью.
Где любимая должность - гетман, там любимое дело - зрада.
И победитель пригласит коллаборантов к застолью
и будет их называть "вельмишановна громада".
Это был сюжет моего ночного кошмара.
Повторение пройденного. Не дай Бог - наяву повторится.
По небу пливе, закипає чорна велика хмара.
Ховається в хмарі Божого гніва скарбниця.
І передчуття війни росте як хлібна опара.
Таке в нас життя - де шаровари, там і спідниця.-
***
Газетчик-мальчишка кричит об убийстве эрцгерцога Фердинанда.
Евреи в Америке спаивают чернокожих.
Костя входит в пивную - кефали полна шаланда,
как страна - патриотов, друг на друга похожих.
Горы тел мешают продвижению к цели.
Большевики ушли, ах, если бы не вернулись.
Но тут как раз и немцы с румынами подоспели,
и евреи куда-то исчезли с одесских улиц.
А там и двадцатый закончился, и вот - двадцать первый,
Торговый центр в Нью Йорке стал жертвой большого террора.
Дедушка умер. Внук спутался с конченой стервой.
Она не помнит ни Холокоста, ни Голодомора.
Жила была дача на Б. Фонтане, на даче жила веранда.
на веранде сидели дачники в пиджаках чесучовых .
В кухонных котлах эпохи закипала баланда.
В церквях служили молебны в тяжелых ризах парчовых.
И кричал газетчик об убийстве эрцгерцога Фердинанда.
***
Странно думать - быть может, это последние мирные дни.
Друзья покидают нас. мы остаемся одни
перед лицом, перед рылом, перед пастью врага.
Неужели в этот капкан вступит его нога?
Неужели нашей землей он хочет набить свой рот?
Нежели товарищ ему не волк, а подземный крот?
Неужто по крови изголодалась земля?
Ненасытен вампир и ласков, что то теля,
только не молоко сосет, а кровь из жил,
чтобы потом спросили - в каком ты полку служил.
чтоб на всю грудь несметные посмертные ордена.
Тело истлело, душа осталась одна.
Что ей делать на поле боя? А в небеса ни-ни.
Страшно думать - быть может, это последние мирные дни.