выбранные сновидения о несчастной невозвратной любви.
*
Однажды, гуляя по бульвару, я стал невольным свидетелем душераздирающей сцены - на моих глазах Мизера (напоминаю - это сотрудники Углового Здания, которые всегда ходили парой. Отсюда - погоняло) взяли под локотки моего друга и повели к черной "Волге" с гостеприимно распахнутой задней дверцей.
Когда я увидел их втроем, я понял как они похожи - все трое в широкополых фетровых шляпах с черными атласными лентами, все трое в длинной одежде, только на друге было зеленоватое кашемировое пальто, а на Мизерах серые плащи макинтош. И выражения лиц у них были разные - у друга несколько растерянное, у Мизеров - спокойное, сосредоточенное. К чести друга следует сказать, что, когда его вели, он не выпускал из правой руки дымящуюся гаванскую сигару, а из левой - бокал с коньяком "Бисквит", не пролив ни капли!
*
Однажды я спросил Одесскую Интеллигенцию, для чего она даже в летние месяцы прячет руки в муфте из трех хвостов чернобурки.
- Если бы у меня были бы развязаны руки, я бы немедленно придушила их всех....
- Кого это "их всех"? - не понял я.
- Их! Всех! - выкрикнула Одесская Интеллигенция.
И тогда я понял.
*
Друг разбудил меня среди ночи. Он сказал только одно слово: пора!
За окном дачи высилось огромное стеклянное здание аэродрома, чуть справа стояла ракета, готовая к взлету. Я сразу понял, что друг собирается лететь со мной на Остров Свободы, где Че Гевара уже ждет нас. В то же время я понимал, что Че Гевара убит, только не мог вспомнить - зверски или предательски..
-Я никуда не полечу! - потягиваясь, сказал я.
- Ну - не хочешь - как хочешь - сказал друг. И тотчас аэродром превратился в бокал с коньяком "Бисквит", а ракета - в гаванскую сигару. Друг закурил.
Эх - пожалел я сигару - не судьба была тебе вернуться на родину!
*
На окраине Седьмого Километра торжественно установили мемориал "Оптовик на броневике". Скульптуру обнаружили во время раскопок в окрестностях Санкт-Путинбурга.
Кстати, несмотря на огромное количество контейнеров, купить что-либо в Одессе было уже невозможно: все продавцы торговали оптом и отказывались отпускать товар в розницу.
*
В это время, illo tempore, как говорят у нас в народе, доктор Бенкендорф объявил себя Верховным Консулом Одессы, распустил Городское Безумие, а вместо него сформировал Верховный Консилиум из уцелевших психиатров и нескольких продвинутых пациентов. По образованию я был психиатр, по сути - пациент, и Верховный Консул вспомнил обо мне. Для начала мне прислали смирительный камзол, расшитый золотом, украшенный орденом "Жемчужина у моря" и даже звездой Маразмли (так Консул переименовал Маразли). Затем в этом камзоле, рукава которого были завязаны бантом у меня за спиной, я предстал перед диктатором. Его любимый жеребец Блейлер был привязан к одной из колонн огромного парадного кабинета, несколько конских яблок лежало на красной ковровой дорожке.
Не церемонясь, Бенкедорф предложил мне войти в состав Консилиума и взять на себя контакты с Одесской Интеллигенцией.
- Ты ведь все еще любишь ее! - вкрадчиво сказал диктатор, доставая из ящика ампирного письменного стола мою историю болезни, чтобы внести в нее очередную запись.
- Люблю от всей души, - пылко воскликнул я, - но она! она! Она не хочет меня видеть!
- Ничего! - Бенкедорф похлопал меня по эполету, как узнает, что ты Член... (тут он сделал многозначительную паузу) Консилиума, она уже не выпустит тебя из своих объятий!
- Этого- то я и боюсь - грустно ответил я.
*
Однажды Одесская Фарца инвестировала крупную сумму в съемки римейка "Броненосец Потемкин". По новому сценарию советские военные моряки взбунтовались против ограничений в торговле, подняли турецкий флаг и начали возить в Одессу товары из Стамбула.
Центральной сценой фильма должна была стать сезонная распродаже на Потемкинской лестнице и попытка войск КГБ разогнать стихийный базарчик. В конце концов попытка переросла в массовое братание революционных моряков и прихвостней коммунистического режима, которые тут же нанялись в реализаторы.
Однако для того, чтобы снять эту сцену, нужно было расчистить площадки Потемкинской Лестницы от уже имевшихся там контейнеров, принадлежащих все той же Фарце. Расчетливая дама поняла, что ей же выйдет дороже и перенесла действие фильма в Румынию, где как раз упали цены на аренду съемочных площадок.
*
Однажды (а вернее - много, много раз!) Одесская Фарца задала мне загадку "Туда и обратно - обоим приятно". Иногда старая шутка застревала у нее в мозгу и намертво блокировала возможность сказать нечто новое.
Как всегда я ответил "качели" и, как всегда, Фарца поправила меня:
это о моих челночных поездках в Стамбул.
- А почему приятно обоим? - спросил я
- Ну, я ведь ездила не одна... - смущенно ответила Фарца, и, как всегда, покраснела.
Однажды, гуляя по бульвару, я стал невольным свидетелем душераздирающей сцены - на моих глазах Мизера (напоминаю - это сотрудники Углового Здания, которые всегда ходили парой. Отсюда - погоняло) взяли под локотки моего друга и повели к черной "Волге" с гостеприимно распахнутой задней дверцей.
Когда я увидел их втроем, я понял как они похожи - все трое в широкополых фетровых шляпах с черными атласными лентами, все трое в длинной одежде, только на друге было зеленоватое кашемировое пальто, а на Мизерах серые плащи макинтош. И выражения лиц у них были разные - у друга несколько растерянное, у Мизеров - спокойное, сосредоточенное. К чести друга следует сказать, что, когда его вели, он не выпускал из правой руки дымящуюся гаванскую сигару, а из левой - бокал с коньяком "Бисквит", не пролив ни капли!
*
Однажды я спросил Одесскую Интеллигенцию, для чего она даже в летние месяцы прячет руки в муфте из трех хвостов чернобурки.
- Если бы у меня были бы развязаны руки, я бы немедленно придушила их всех....
- Кого это "их всех"? - не понял я.
- Их! Всех! - выкрикнула Одесская Интеллигенция.
И тогда я понял.
*
Друг разбудил меня среди ночи. Он сказал только одно слово: пора!
За окном дачи высилось огромное стеклянное здание аэродрома, чуть справа стояла ракета, готовая к взлету. Я сразу понял, что друг собирается лететь со мной на Остров Свободы, где Че Гевара уже ждет нас. В то же время я понимал, что Че Гевара убит, только не мог вспомнить - зверски или предательски..
-Я никуда не полечу! - потягиваясь, сказал я.
- Ну - не хочешь - как хочешь - сказал друг. И тотчас аэродром превратился в бокал с коньяком "Бисквит", а ракета - в гаванскую сигару. Друг закурил.
Эх - пожалел я сигару - не судьба была тебе вернуться на родину!
*
На окраине Седьмого Километра торжественно установили мемориал "Оптовик на броневике". Скульптуру обнаружили во время раскопок в окрестностях Санкт-Путинбурга.
Кстати, несмотря на огромное количество контейнеров, купить что-либо в Одессе было уже невозможно: все продавцы торговали оптом и отказывались отпускать товар в розницу.
*
В это время, illo tempore, как говорят у нас в народе, доктор Бенкендорф объявил себя Верховным Консулом Одессы, распустил Городское Безумие, а вместо него сформировал Верховный Консилиум из уцелевших психиатров и нескольких продвинутых пациентов. По образованию я был психиатр, по сути - пациент, и Верховный Консул вспомнил обо мне. Для начала мне прислали смирительный камзол, расшитый золотом, украшенный орденом "Жемчужина у моря" и даже звездой Маразмли (так Консул переименовал Маразли). Затем в этом камзоле, рукава которого были завязаны бантом у меня за спиной, я предстал перед диктатором. Его любимый жеребец Блейлер был привязан к одной из колонн огромного парадного кабинета, несколько конских яблок лежало на красной ковровой дорожке.
Не церемонясь, Бенкедорф предложил мне войти в состав Консилиума и взять на себя контакты с Одесской Интеллигенцией.
- Ты ведь все еще любишь ее! - вкрадчиво сказал диктатор, доставая из ящика ампирного письменного стола мою историю болезни, чтобы внести в нее очередную запись.
- Люблю от всей души, - пылко воскликнул я, - но она! она! Она не хочет меня видеть!
- Ничего! - Бенкедорф похлопал меня по эполету, как узнает, что ты Член... (тут он сделал многозначительную паузу) Консилиума, она уже не выпустит тебя из своих объятий!
- Этого- то я и боюсь - грустно ответил я.
*
Однажды Одесская Фарца инвестировала крупную сумму в съемки римейка "Броненосец Потемкин". По новому сценарию советские военные моряки взбунтовались против ограничений в торговле, подняли турецкий флаг и начали возить в Одессу товары из Стамбула.
Центральной сценой фильма должна была стать сезонная распродаже на Потемкинской лестнице и попытка войск КГБ разогнать стихийный базарчик. В конце концов попытка переросла в массовое братание революционных моряков и прихвостней коммунистического режима, которые тут же нанялись в реализаторы.
Однако для того, чтобы снять эту сцену, нужно было расчистить площадки Потемкинской Лестницы от уже имевшихся там контейнеров, принадлежащих все той же Фарце. Расчетливая дама поняла, что ей же выйдет дороже и перенесла действие фильма в Румынию, где как раз упали цены на аренду съемочных площадок.
*
Однажды (а вернее - много, много раз!) Одесская Фарца задала мне загадку "Туда и обратно - обоим приятно". Иногда старая шутка застревала у нее в мозгу и намертво блокировала возможность сказать нечто новое.
Как всегда я ответил "качели" и, как всегда, Фарца поправила меня:
это о моих челночных поездках в Стамбул.
- А почему приятно обоим? - спросил я
- Ну, я ведь ездила не одна... - смущенно ответила Фарца, и, как всегда, покраснела.