выбранные сновидения о несчастной невозвратной любви
*
а последние годы мой организм начал сдавать позиции. на моих светлых свитерах одно за другим начали появляться родимые пятна...
Каждый раз, заметив новое, Люся охала, а кошка Бася только укоризненно покачивала головой.
*
Приходил друг, курил кубинскую сигару, обмакивая ее в бокал с коньяком "Бисквит" Сказал, что сигара "улётная". Я сразу понял - он намекает на то, что если мы уменьшимся до размеров божьих коровок, то сигара превратится в ракету и унесет нас к себе на родину, на Остров Свободы, на Кубу, где товарищ Че Гевара со своими друзьями Фиделем и Раулем ждут-не дождутся нас.
Я тут же уменьшился, но друг уменьшаться не стал - он меланхолично продолжал курить, не замечая происходящих во мне изменений.
*
Обелиск в честь победы Капитализма над Социализмом в отдельно взятом поселке "Седьмой Километр" все же был построен. Он представлял из себя огромный действующий термометр. Исходили из того, что все равно одесситы называют обелиски "градусниками". Так пускай этот хотя бы показывает температуру. У основания градусника была скульптура св. Георгия, борющегося с драконом. Композиция была не слишком эффектной, зато никто точно не мог сказать, какой из персонажей олицетворяет Капитализм, а какой - Социализм, и за кем будет победа. Так что в случае, если в конце концов победит Социализм, памятник можно будет не сносить.
Вечный Мангал поставили на значительном расстоянии от памятника - чтобы не нагонял жар.
Одесская Литературная Общественность и Одесская Интеллигенция предложили было альтернативный проект статуи - борьбу Иакова с Ангелом, но их тут же вызвали в Угловое Здание и объяснили, что следует прекратить ближневосточные штучки.
*
На заседании Городского Безумия санитары психушки обсуждали план реконструкции Исторического Центра поселка "Седьмой Километр". Проект предусматривал снос нескольких тысяч контейнеров, среди которых были и бесценные памятники - первые, железные, оставшиеся с огромной свалки. На их месте планировалось возведение нескольких высотных торговых центров и обелиска в честь победы Капитализма над Социализмом в отдельно взятом поселке.
Сторонники реконструкции справедливо утверждали, что сейчас исторический центр совершенно невозможно найти, так как он не имеет никаких ориентиров, а потому он сам по себе приходит в запустение. Противники взывали к исторической памяти и предлагали открыть в этом районе музей Свободного предпринимательства. К тому же были веские основания считать, что вся затея с обелиском - стремление зажечь еще один Вечный мангал, а на освободившейся территории развернут очередную площадку общепита.
Между тем и на старой огромной площадке официантам требовалось 20-З0 минут для того, чтобы дойти от кухни до столика. А дирекция скупилась и не приобретала для этой цели скутеров. В результате идея горячего питания была фактически похоронена.
Все эти события горячо обсуждались на заседании Городского Полуподвального Клуба. Проблема состояла в том, что ни та, ни другая сторона не были готовы платить Одесской Литературной Общественности и Одесской Интеллигенции за поддержку той или иной идеи....
*
- Мама, мама, - канючил детский голосок под окном, - не надо домой, давай уедем, я хочу в Турцию, в рабство!
Я выглянул в окно. Мальчик лет десяти в белой сорочке и пионерском галстуке тянул маму куда-то, вероятно, по направлению к порту.Но из-за дикого нагромождения контейнеров, среди которых стояли обгоревшие остовы трамваев и троллейбусов, определить направление было совершенно невозможно.
Откуда-то я понял, что в порту стоят несколько турецких фелук, которые увозят девушек в гаремы, а всех остальных желающих - в рабство. И еще я понял, что желающих уплыть - хоть в гарем, хоть в рабство гораздо больше, чем могут вместить небольшие парусные суда прибрежного плавания; поэтому в порту страшная давка...
Вот и этот мальчик туда же! Канючит и тянет, тянет красивую маму к турецкому берегу.
Я хотел крикнуть мальчику в окно, что в Турции - светская республика, что там нет ни гаремов, ни рабства, но откуда-то понял, что султанат восстановлен вместе с институтом рабства.
Мама! - плакал мальчик, - хочу в Турцию, в рабство!
-Замолчи, или я отдам тебя Одесской Интеллигенции! - прикрикнула мама и мальчик мгновенно замолчал.
Тут я проснулся, понимая, что мальчиком из моего сна был я сам.
а последние годы мой организм начал сдавать позиции. на моих светлых свитерах одно за другим начали появляться родимые пятна...
Каждый раз, заметив новое, Люся охала, а кошка Бася только укоризненно покачивала головой.
*
Приходил друг, курил кубинскую сигару, обмакивая ее в бокал с коньяком "Бисквит" Сказал, что сигара "улётная". Я сразу понял - он намекает на то, что если мы уменьшимся до размеров божьих коровок, то сигара превратится в ракету и унесет нас к себе на родину, на Остров Свободы, на Кубу, где товарищ Че Гевара со своими друзьями Фиделем и Раулем ждут-не дождутся нас.
Я тут же уменьшился, но друг уменьшаться не стал - он меланхолично продолжал курить, не замечая происходящих во мне изменений.
*
Обелиск в честь победы Капитализма над Социализмом в отдельно взятом поселке "Седьмой Километр" все же был построен. Он представлял из себя огромный действующий термометр. Исходили из того, что все равно одесситы называют обелиски "градусниками". Так пускай этот хотя бы показывает температуру. У основания градусника была скульптура св. Георгия, борющегося с драконом. Композиция была не слишком эффектной, зато никто точно не мог сказать, какой из персонажей олицетворяет Капитализм, а какой - Социализм, и за кем будет победа. Так что в случае, если в конце концов победит Социализм, памятник можно будет не сносить.
Вечный Мангал поставили на значительном расстоянии от памятника - чтобы не нагонял жар.
Одесская Литературная Общественность и Одесская Интеллигенция предложили было альтернативный проект статуи - борьбу Иакова с Ангелом, но их тут же вызвали в Угловое Здание и объяснили, что следует прекратить ближневосточные штучки.
*
На заседании Городского Безумия санитары психушки обсуждали план реконструкции Исторического Центра поселка "Седьмой Километр". Проект предусматривал снос нескольких тысяч контейнеров, среди которых были и бесценные памятники - первые, железные, оставшиеся с огромной свалки. На их месте планировалось возведение нескольких высотных торговых центров и обелиска в честь победы Капитализма над Социализмом в отдельно взятом поселке.
Сторонники реконструкции справедливо утверждали, что сейчас исторический центр совершенно невозможно найти, так как он не имеет никаких ориентиров, а потому он сам по себе приходит в запустение. Противники взывали к исторической памяти и предлагали открыть в этом районе музей Свободного предпринимательства. К тому же были веские основания считать, что вся затея с обелиском - стремление зажечь еще один Вечный мангал, а на освободившейся территории развернут очередную площадку общепита.
Между тем и на старой огромной площадке официантам требовалось 20-З0 минут для того, чтобы дойти от кухни до столика. А дирекция скупилась и не приобретала для этой цели скутеров. В результате идея горячего питания была фактически похоронена.
Все эти события горячо обсуждались на заседании Городского Полуподвального Клуба. Проблема состояла в том, что ни та, ни другая сторона не были готовы платить Одесской Литературной Общественности и Одесской Интеллигенции за поддержку той или иной идеи....
*
- Мама, мама, - канючил детский голосок под окном, - не надо домой, давай уедем, я хочу в Турцию, в рабство!
Я выглянул в окно. Мальчик лет десяти в белой сорочке и пионерском галстуке тянул маму куда-то, вероятно, по направлению к порту.Но из-за дикого нагромождения контейнеров, среди которых стояли обгоревшие остовы трамваев и троллейбусов, определить направление было совершенно невозможно.
Откуда-то я понял, что в порту стоят несколько турецких фелук, которые увозят девушек в гаремы, а всех остальных желающих - в рабство. И еще я понял, что желающих уплыть - хоть в гарем, хоть в рабство гораздо больше, чем могут вместить небольшие парусные суда прибрежного плавания; поэтому в порту страшная давка...
Вот и этот мальчик туда же! Канючит и тянет, тянет красивую маму к турецкому берегу.
Я хотел крикнуть мальчику в окно, что в Турции - светская республика, что там нет ни гаремов, ни рабства, но откуда-то понял, что султанат восстановлен вместе с институтом рабства.
Мама! - плакал мальчик, - хочу в Турцию, в рабство!
-Замолчи, или я отдам тебя Одесской Интеллигенции! - прикрикнула мама и мальчик мгновенно замолчал.
Тут я проснулся, понимая, что мальчиком из моего сна был я сам.