(no subject)
OSTIA ANTIQUA
***
Разрушенье имеет предел - всегда есть остаток.
Статуи без голов, в глубоких морщинах складок.
Предмет исчез. Но можно найти отпечаток.
И всегда остается простор для догадок.
Воображенье легко восполняет пробелы,
Разрешает задачи, не раскрывая скобок.
В случае статуй - пустота, если статуи пустотелы.
В случае города - это руины, предмет раскопок.
***
В случае города - это руины, предмет раскопок,
Стены, фундаменты, подвалы и полуподвалы.
Бывшие печи с открытыми жерлами топок.
Может, монетку найдешь, разгребая завалы.
Может, букву прочтешь на черепке, а повезет, так слово.
Ветхая ткань истории вся в новейших заплатах.
Жильцы покидают город, не построив себе иного.
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых.
***
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых
Под ногами - фрагменты монохромных мозаик.
Корабли, драконы, воины со стрелами между лопаток.
Ни симпатичных белочек, ни медвежат, ни заек.
Здесь столько смерти, что места не остается для славы,
Нет лакуны для страха, даже если ты мал и робок.
Дороги вымощены пластами застывшей лавы.
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
***
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
В проемах видишь аркады, и снова - стены.
Справа и слева - ряды кирпичных коробок.
Декорации? Но не найдешь актеров для этой сцены.
Здесь могли бы звучать стихи на мертвой латыни,
Но разбежались актеры. Что им играть помешало?
Где глас вопиющих среди этой пустыни?
Крупные шишки пиний разбросаны, как попало.
***
Крупные шишки пиний разбросаны, как попало.
Корни деревьев на земле образуют сплетенья,
Как будто бы под землей места осталось мало.
Не видно зверей. Здесь в почете растенья.
Шевелишь стопою траву, листву или хвою,
Никто не пугает тебя ни смертью, ни воскресеньем.
Здесь запустения хватит на всех с лихвою.
Ворон-птица - и то человек в безлюдье осеннем.
***
Ворон-птица - и то человек в безлюдье осеннем.
Но и он малоподвижен и молчалив не в меру.
Цепь времен прервалась и распалась по звеньям.
Мудрость зовет дочерей - Любовь, Надежду и Веру.
Но никто не откликается, видно играют в прятки.
Века растащили все, что плохо лежало.
А плохо лежало все - кроме кирпичной кладки.
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
***
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
Потому что смерть не будет медлить с ответом.
Мертвый город слеп, как склеп - он не видит, что стало
С белым светом, руины не станут жалеть об этом.
Здесь веками мертвые выживали живых из жилища.
Не мытьем, так катаньем, не молчаньем, так пеньем.
В остатке камни - тут не ищи ни пепла, ни пепелища:
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.
***
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.
Всегда найдется то, что расположено ниже.
Старость встречает нас скованностью, отупеньем
И мраморным бюстом, чудом сохранившимся в нише.
Вот идет священник в траурном облаченье.
В глазах - пустота, в чаще - стопка облаток.
У Бога - прощенье. А для нас - обличенье.
Разрушенье имеет предел. Всегда есть остаток.
***
Разрушенье имеет предел. Всегда есть остаток.
В случае города - это руины, предмет раскопок,
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых,
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
Крупные шишки пиний разбросаны, где попало.
Птица-ворон и то - человек на безлюдье осеннем.
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.
***
Разрушенье имеет предел - всегда есть остаток.
Статуи без голов, в глубоких морщинах складок.
Предмет исчез. Но можно найти отпечаток.
И всегда остается простор для догадок.
Воображенье легко восполняет пробелы,
Разрешает задачи, не раскрывая скобок.
В случае статуй - пустота, если статуи пустотелы.
В случае города - это руины, предмет раскопок.
***
В случае города - это руины, предмет раскопок,
Стены, фундаменты, подвалы и полуподвалы.
Бывшие печи с открытыми жерлами топок.
Может, монетку найдешь, разгребая завалы.
Может, букву прочтешь на черепке, а повезет, так слово.
Ветхая ткань истории вся в новейших заплатах.
Жильцы покидают город, не построив себе иного.
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых.
***
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых
Под ногами - фрагменты монохромных мозаик.
Корабли, драконы, воины со стрелами между лопаток.
Ни симпатичных белочек, ни медвежат, ни заек.
Здесь столько смерти, что места не остается для славы,
Нет лакуны для страха, даже если ты мал и робок.
Дороги вымощены пластами застывшей лавы.
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
***
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
В проемах видишь аркады, и снова - стены.
Справа и слева - ряды кирпичных коробок.
Декорации? Но не найдешь актеров для этой сцены.
Здесь могли бы звучать стихи на мертвой латыни,
Но разбежались актеры. Что им играть помешало?
Где глас вопиющих среди этой пустыни?
Крупные шишки пиний разбросаны, как попало.
***
Крупные шишки пиний разбросаны, как попало.
Корни деревьев на земле образуют сплетенья,
Как будто бы под землей места осталось мало.
Не видно зверей. Здесь в почете растенья.
Шевелишь стопою траву, листву или хвою,
Никто не пугает тебя ни смертью, ни воскресеньем.
Здесь запустения хватит на всех с лихвою.
Ворон-птица - и то человек в безлюдье осеннем.
***
Ворон-птица - и то человек в безлюдье осеннем.
Но и он малоподвижен и молчалив не в меру.
Цепь времен прервалась и распалась по звеньям.
Мудрость зовет дочерей - Любовь, Надежду и Веру.
Но никто не откликается, видно играют в прятки.
Века растащили все, что плохо лежало.
А плохо лежало все - кроме кирпичной кладки.
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
***
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
Потому что смерть не будет медлить с ответом.
Мертвый город слеп, как склеп - он не видит, что стало
С белым светом, руины не станут жалеть об этом.
Здесь веками мертвые выживали живых из жилища.
Не мытьем, так катаньем, не молчаньем, так пеньем.
В остатке камни - тут не ищи ни пепла, ни пепелища:
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.
***
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.
Всегда найдется то, что расположено ниже.
Старость встречает нас скованностью, отупеньем
И мраморным бюстом, чудом сохранившимся в нише.
Вот идет священник в траурном облаченье.
В глазах - пустота, в чаще - стопка облаток.
У Бога - прощенье. А для нас - обличенье.
Разрушенье имеет предел. Всегда есть остаток.
***
Разрушенье имеет предел. Всегда есть остаток.
В случае города - это руины, предмет раскопок,
Нагроможденье арок, колонн и статуй щербатых,
Ковер травы в сетях протоптанных тропок.
Крупные шишки пиний разбросаны, где попало.
Птица-ворон и то - человек на безлюдье осеннем.
Здесь бессмысленно спрашивать: «Смерть, где твое жало?».
Просто - закрой глаза и спускайся вниз по ступеням.