О моих рождественских стихах
В декабре 1988 года я написал первые свои "серьезные" рождественские стихи.
Вот они:
*
Мария и Иосиф лишь в пяти-
шести минутах пешего пути
от городской черты. Уже погасли
в гостинице огни. Наверняка
не сыщется угла. Вертеп и ясли
пусты и не видны издалека.
Заставу миновали. Часовых
нет на посту, а может, нет в живых.
Повстанцы ночью перепись проводят
легионеров. При дороге шлем
поблескивает. Друг за другом входят
Мария и Иосиф в Вифлеем.
Ночь копит и сгущает синеву
для вспышки света. Это к Рождеству -
подарок первый. Ангельское пенье -
второй. На небе Господу - хвала,
мир - на земле, в сердцах - благоволенье...
Но в день расплаты все сгорит дотла.
А впрочем, что гадать о судном дне?
Царь Ирод размышляет о жене,
не о младенцах. Мысли, впрочем, те же:
когда и как. Бесспорно, лучше яд.
Он засыпает, всхрапывая реже,
и видит сон, как ангелы парят
над горною тропою, и стада,
и пастухов, неведомо куда
идущих, и Младенца на коленях
у Матери. Поодаль - трех царей
склонившихся. И три ларца в каменьях.
И двери в рай. И стражу у дверей.
Надо сказать, что в те времена печатался весьма редко. Ну, раз в 15 лет. И пришлаже мне в голову мысль, что нужно это стихо печатать! Глупо, конечно. Но пошел я к своему приятелю, работавшему в газете "Вечерняя Одесса". Приятель прочел текст и сказал "Мощно!" Он любил такие определения - мощно, крикливо.
В психологии есть такое поятие - двойное послание. Это, в частности, когда мимика не соответствует произносимому тексту. Лицо приятеля ясно говорило: "Отстань!". Но я не унимался. "А напечатаешь?". Тут лицо приятеля приобрело откровенно брезгливое выражение. "Конечно, нет!" - ответил он. - "Ты что, сам не понимаешь?".
На нет и суда нет. Начал я спускаться по лестнице. А этажом ниже располагалась редакция иной газеты с красивым названием "Знамя коммунизма". Заведовал там отделом культуры мой знакомый Паша Ш. Как раз он-то и шел мне навстречу. Ну, не то, чтобы мне, а так, шел. При взгляде на Ш. вспоминались слова Иешуа из "Мастера и Маргариты" - "истина прежде всего в том, что у тебя болит голова и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти". Причина головной боли также была ясно написана на лице Паши. Увидев меня, он несколько оживился: "Боря, а у тебя нет ничего ну... религиозного. Тут, понимаешь, Рождество, нужно откликнуться". Я протянул Паше листок. "Класс!" - сказал он. - Ты меня просто выручил. А у тебя больше ничего нет, ну... религиозного? Чтобы стих в одиночку не печатать?"
У меня, конечно, было. Но не с собой. Пришлось навестить Пашу еще раз...
Так и получилось, что первая моя газетная подборка на религиозную тему появилась в газете "Знамя коммунизма" в канун Рождества 1988го года. Было в подборке также и переложение 13го псалма: "Сказал безумец - Господа нет. Нет Бога - сказал подлец. Они преступают любой запрет. Они развратились вконец".
Через несколько лет газета уже называлась "Юг" и печатала статьи о евреях - русификаторах Украины и вреде смешанных браков для становления украинской нации.
Но это уже совсем другая история.
Вот они:
*
Мария и Иосиф лишь в пяти-
шести минутах пешего пути
от городской черты. Уже погасли
в гостинице огни. Наверняка
не сыщется угла. Вертеп и ясли
пусты и не видны издалека.
Заставу миновали. Часовых
нет на посту, а может, нет в живых.
Повстанцы ночью перепись проводят
легионеров. При дороге шлем
поблескивает. Друг за другом входят
Мария и Иосиф в Вифлеем.
Ночь копит и сгущает синеву
для вспышки света. Это к Рождеству -
подарок первый. Ангельское пенье -
второй. На небе Господу - хвала,
мир - на земле, в сердцах - благоволенье...
Но в день расплаты все сгорит дотла.
А впрочем, что гадать о судном дне?
Царь Ирод размышляет о жене,
не о младенцах. Мысли, впрочем, те же:
когда и как. Бесспорно, лучше яд.
Он засыпает, всхрапывая реже,
и видит сон, как ангелы парят
над горною тропою, и стада,
и пастухов, неведомо куда
идущих, и Младенца на коленях
у Матери. Поодаль - трех царей
склонившихся. И три ларца в каменьях.
И двери в рай. И стражу у дверей.
Надо сказать, что в те времена печатался весьма редко. Ну, раз в 15 лет. И пришлаже мне в голову мысль, что нужно это стихо печатать! Глупо, конечно. Но пошел я к своему приятелю, работавшему в газете "Вечерняя Одесса". Приятель прочел текст и сказал "Мощно!" Он любил такие определения - мощно, крикливо.
В психологии есть такое поятие - двойное послание. Это, в частности, когда мимика не соответствует произносимому тексту. Лицо приятеля ясно говорило: "Отстань!". Но я не унимался. "А напечатаешь?". Тут лицо приятеля приобрело откровенно брезгливое выражение. "Конечно, нет!" - ответил он. - "Ты что, сам не понимаешь?".
На нет и суда нет. Начал я спускаться по лестнице. А этажом ниже располагалась редакция иной газеты с красивым названием "Знамя коммунизма". Заведовал там отделом культуры мой знакомый Паша Ш. Как раз он-то и шел мне навстречу. Ну, не то, чтобы мне, а так, шел. При взгляде на Ш. вспоминались слова Иешуа из "Мастера и Маргариты" - "истина прежде всего в том, что у тебя болит голова и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти". Причина головной боли также была ясно написана на лице Паши. Увидев меня, он несколько оживился: "Боря, а у тебя нет ничего ну... религиозного. Тут, понимаешь, Рождество, нужно откликнуться". Я протянул Паше листок. "Класс!" - сказал он. - Ты меня просто выручил. А у тебя больше ничего нет, ну... религиозного? Чтобы стих в одиночку не печатать?"
У меня, конечно, было. Но не с собой. Пришлось навестить Пашу еще раз...
Так и получилось, что первая моя газетная подборка на религиозную тему появилась в газете "Знамя коммунизма" в канун Рождества 1988го года. Было в подборке также и переложение 13го псалма: "Сказал безумец - Господа нет. Нет Бога - сказал подлец. Они преступают любой запрет. Они развратились вконец".
Через несколько лет газета уже называлась "Юг" и печатала статьи о евреях - русификаторах Украины и вреде смешанных браков для становления украинской нации.
Но это уже совсем другая история.