ГУЛКАЯ ПУСТОТА 2
Когда нет в Церкви молодежной политики, нет активного, деятельного, серьезного миссионерства, нет Кураева, Рыбко, Маркиша и многих других, по известному закону, что свято место не бывает пусто, вместо миссиологии неизбежно возникает цорионология. Определяется она просто - это когда очень хочется миссионерствовать, хотя не умеешь, когда миссионерствуется как-то само, ради процесса и, конечно, привлечения СМИ, а не ради людей, когда маргинальность и убожество легко можно представить оригинальностью, творческим порывом, яркой находкой. В принципе, то, что творят цорионологи, является большим подарком для всех тех, кто и так был уверен, что Церковь это не «собрание избранных», не «небо на земле», а земля на небе, скопище безобидных смешных маргиналов с левой резьбой и летучими мышами в колокольне. Юродивых на современный цифровой и глобализационный лад, когда главное не молитвенный подвиг, борьба с искушениями и смирение в ответ на клеветы и заушения, то самое идеальное смирение, которое, в святоотеческой традиции не видит себя смиренным. Главное оболочка. Колпак поярче, бубенчик позвончее, ахинея позабористее и формат позаковыристее.
Недавно адепты цорионологии провели очередное мероприятие и явили граду и миру отчет, хотя в приличном (особенно православном) обществе о таких мероприятиях принято стыдливо молчать. Согласно отчету, избрав своей мишенью пособника содомитов Митрохина, адепты принесли ему (внимание!) «соль Мёртвого моря с биркой о Содоме и Гоморре и клетку с двумя петухами, клюющими зеленое яблоко и топчущими партийную брошюру про «замки Патриарха»». Бедные петухи напомнили анекдот «а кабанчик то в чем виноват?». Несчастных птиц потом долго носили по городу и пытались вручить различным греховодникам, но неудачно, поэтому пернатое, измученное орудие new-миссионерства пришлось отвезти за город, где оно, вероятно, вскоре облегченно отъехало к своему куриному богу.
Невольными участниками действа также зачем-то сделали святых благоверных князя Петра и княгиню Февронию, коим «провели» (sic!) (не отслужили, то есть очевидно беспоповским чином) молебен. Молебны среди цорионологов сегодня нечто вроде естественной реакции организма на любой внешний раздражитель. Митрохин содомитов покрывает - молебен. Жириновский с трибуны выступает - молебен. Тухлую рыбу в магазине подсунули - молебен. Молоко убежало - молебен. Ногу в метро отдавили - молебен. И т.д. Кстати, молебен тоже вызвал ассоциации, но посерьезнее, из «Николиных притч», собранных Есениным в Константинове. В одной из них некий жулик Ипат морочит людей, и «всякий раз, дело свое обделав, Николе свечку несет. Понаставил он свечей, только его свечи и видно. И пошла молва про него, что по усердию своему первый он человек и в делах его Никола ему помощник. Да и сам он уверился, что никто, как Никола». Однажды как-то после своей аферы ему пришлось спасаться бегством от погони. Он выбежал за село, «и тут попадает ему навстречу старичок, так нищий старичок, побиралыцик. - Куда бежишь, Ипат? - Ой, дедушка, выручи, не дай пропасть, схорони: настигнут, живу не бывать! - А ложись, - говорит старичок, - вона в ту канавку. Ипат - в канаву, а там - лошадь дохлая. Он под лошадь, в брюхо-то ей и закопался. Бегут по дороге люди и прямо по его следу, а никому и невдомек, да и мудрено догадаться: канавка хоть и не больно глубока, да дохлятину-то разнесло, что гора. Так и пробежали... Ипат и вышел... А старичок тут же на дороге стоит. - Что, Ипат, хорошо тебе в скрыти-то лежать? - Ой, дедушка, нехорошо, - чуть не задохнулся! - Ну, вот, видишь, задохнулся! - сказал старичок и стал такой строгий, - а мне, как думаешь, от твоих свечей слаще? Да свечи твои, слышишь, мне, как эта падаль! И пошел такой строгий...» Думаю, у Ипата, помимо свечей, были и разные молебны.
Среди прочего в отчете были непонятно к чему ВДВ и Пелевин (наверное, чтобы все видели, что цорионологи знают эти слова), а также «Общеевропейская Святая Православная Реакция», что опять же напомнило некогда существовавшую странную религиозную организацию «Внутренний Предиктор СССР». Финал отчета выразителен и ярок: «Православные не просто штурмуют дискурс, они через молитвенную апелляции Абсолютной Трансценденции, управляющей всем сущим, воздействуют на скрытые струны реальности, черпая свой воинствующий потенциал не в апелляции к бренной материи, обещанию социальных гарантий и прав человека, не в лукавом человеческом мудровании, но в прямом молитвенном обращении к Богу, являющей Себя в бесконечной динамике Своих энергий». Это вам не евангельская простота Нагорной проповеди… Это вам не Блаженный Августин Иппонийский, который говорил, что «первый и главный долг - во всех своих поучениях быть сколько возможно вразумительным и говорить с такой ясностью, что разве только самый беспонятный человек был бы не в состоянии понимать нас». Это цорионологи общаются с миром беспонятных.
Кстати, данный финал отчета для тех, кто все-таки не понял, можно попытаться перевести на русский язык с помощью известной семинарской истории. Некий семинарист по требованию преподавателя переводил Вульгату и, пребывая в конкретных семинарских реалиях, перевел фразу Spiritus quidem promptus est, caro autem infirma («Дух бодр, плоть же немощна») гораздо доступнее и понятнее: «Спирт хорош, а мясо протухло». Думаю, если кто-то возьмется переводить финал отчета с языка цорионологов на русский, получится нечто вроде этого. Но стоит ли огород городить?
Итог этого текста хотелось бы взять из первой статьи «Гулкая пустота». «Вне зависимости от существования оценок или отсутствия таковых, уже есть два основных следствия этой «миссионерской деятельности». Бессмыслица оказывается не столь безобидной. Первое - образ «православного миссионера», складывающийся в глазах неискушенной публики (особенно молодой) и отличающийся от образа настоящего миссионера примерно так же, как образ Кулика и Бренера и их художественных нечистот от Микеланджело, Леонардо и классической живописи эпохи Возрождения. И второе - отношение к памяти погибшего отца Даниила Сысоева, с кем связывают себя данные «миссионеры». Отец Даниил был сторонником разнообразных, нередко довольно радикальных методов проповеди Православия. Не все эти методы находили сторонников, не все были действенны. Но он во всем, что бы ни делал, был серьезен и честен. Никогда не юродствовал, особенно в таком деле, как миссионерство, не позволял себе превращать его в уличный балаган, всегда и во всем ставил свое служение и жизнь на основу Священного Писания и Предания Церкви, поскольку цена вопроса была одна - придет человек после этого в храм или не придет. Спасется еще одна душа или нет. Ведь если человек хочет спастись, он идет не в цирк, а в храм, ибо между богослужением и потехой есть заметная разница. А сегодня его «наследники» храм и балаган поменяли местами, Писание и Предание для них «яко усерязь злат в ноздрех свиния», и именно они заставляют сторонних наблюдателей оценивать отца Даниила так, как он совсем не заслужил. Впрочем, то, что происходит, вполне возможно, необходимо именно для того, чтобы осознание необходимости содержательной работы пришло быстрее. Так что еще пара таких акций и необходимость в реальном, а не балаганном миссионерстве будет осознана окончательно. Дай то Бог».
Прости их, отец Даниил. Не ведают, что творят.