АНТИНОМИИ
Время, в котором мы в России пребываем вместе со всем остальным цивилизованным миром, отличается огрубением чувств, пресыщенностью и усталостью. Причин у этого явления может быть множество. Вступление в «фазу обскурации» по Гумилеву, одряхление цивилизации по Тойнби, уход от осевого времени по Ясперсу. Если же говорить более конкретно, то этот процесс, скорее всего, является закономерным следствием пресыщения цивилизационными благами, а также следствием выведения христианства за скобки любых серьезных социальных и политических процессов. Ведь христианство всегда давало возможность сделать любое, самое незначительное событие, влиятельным, значительным, актуальным, ибо соотносила происходящее не судьбами народов и государств, а судьбами любого конкретного человека. «Если это произойдет/не произойдет, то спасусь ли я? Или не спасусь? Будет ли жизнь моя осмысленней или нет? Буду ли я счастлив? Сделает ли это меня ближе к Богу или отдалит (то есть будет ли сильнее моя любовь или она ослабнет?)
В.Шубарт отмечал, что «русский - человек универсального видения со всеми его достоинствами и недостатками. Он видит целое и от него часто ускользают отдельные особенности. Русские не могут делить, они не могут удовольствоваться частью. Они хотят все получить сразу, а если это невозможно, они не делают ничего и не имеют ничего». То есть характерной особенностью общественного сознания русского человека всегда было стремление к максимальной полноте впечатлений и переживаний - горя или радости, встречи или расставания. Или отличник или двоечник - никаких «хорошо», «удовлетворительно», «посредственно». Плодом этих благих крайностей является вся русская литература, театр, искусство, старый кинематограф, наконец, история. Посредственность на престоле, в главном кабинете всегда была предтечей скорой катастрофы, грандиозных потрясений, тектонических цивилизационных сдвигов. Можно вспомнить царей Федора Иоанновича и Федора Алексеевича, императора Николая Второго и К.Черненко и события, которые последовали вскоре после их смерти.
Однако сегодня ощущение остроты жизни начинает притупляться, у многих возникает желание быть «хорошистами», а не отличниками, строить не мир, а фанерную дачу, выращивать не людей, а герань на окне или крыжовник на участке. Разумеется, ни в коем случае нельзя сказать, что это плохо или неправильно. Как писал А.Чехов: «таить в себе злое чувство против обыкновенных людей за то, что они не герои, может только узкий или озлобленный человек» и он прав. Но, очевидно, процент людей, которым было мало этого, ранее был выше. Давайте посмотрим на некоторые примеры.
Что выше - правда или Истина?
Истина.
Но значительная часть людей сегодня ищет правды, взыскует правды, восстанавливает и добивается ее, хотя, нередко, плохо представляет себе, что это такое. Ищут правду - но не ищут Истины.
Можно обратить внимание, что в западных языках нет терминологического разделения между этими двумя понятиями. Во французском «Verite», в немецком Wahrheit, в английском «Truth» (можно вспомнить, как в знаменитом фильме Ф.Дзефирелли знаменитый вопрос Пилата Христу звучит как «What is the Truth?»). А в русском эта разница есть и она не только лексическая.
«Истина» - это то, что есть на самом деле, подлинное, настоящее. Священник П.Флоренский считал, что существовал вариант «естина», то есть то, что действительно есть. Отсюда «истый», «истовый» патриот, христианин, коммунист и т.д., то есть подлинный, настоящий. Именно в христианстве Истина впервые стала не отвлеченным понятием, не абстракцией, как в античности, а конкретной личностью, действительно вочеловечилась, персонифицировалась. Идея стала живой, получила тело и вместе с этим возможность страдать. Поэтому можно страдать за идею, соединяясь своими страданиями со страданиями Величайшей Идеи, воплощенной во Христе. Христос называет себя в разговоре с Фомой «Я есть Путь и Истина и Жизнь», говорит Пилату, что «пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине. Апостол Павел призывает «познайте истину и истина сделает вас свободными», то есть подлинная свобода есть только в Истине, в Боге. В.Даль определял истину как «противоположность лжи». И если Истина есть Бог, то «отец лжи - диавол». Истина есть идеальное, совершенное отражение земли в Небе, это воплощенная тысячелетняя мечта человека о совершенстве, это, по выражению И.Киреевского «жизнь жизни».
Правда, в отличие от Истины («алетейя», то есть то, что неуничтожимо временем, что неизменно), в переводе с греческого («дикайосине») означает «справедливость», «законность». Эти же значения слово «правда» имеет и в славянском языке. Поэтому первый свод законов Руси назывался «Русская правда». Корень «прав» есть в слове «правила», «право», означающих положения, регламентирующие жизнь, вносящие в нее порядок и делающие ее справедливой.
Пересечение значений слов «правда» и «истина» произошло только в XIX веке. До этого эти два понятия разделялись достаточно четко. Знаменитое произведение митрополита Иллариона «Слово о Законе и Благодати» XI в. подчеркивает, что на сему Закону, правде (Ветхому Завету) приходит Благодать, Истина (Новый Завет) и вместо раба рождается сын. В правилах Стоглавого собора (1551 г.) есть очень точная фраза: «Прииде правда с небес и облечеся в истину». То есть правда во Христе стала Истиной, стала единым целым, как две нераздельные и неслиянные природы Христа.
Неудивительно, что существовало представление о том, что правда может быть для каждого своя, а истина одна. Можно сказать правду, но нельзя сказать истину, есть полуправда, но нет полуистины. Истина на небесах, а правда на земле, Истина абсолютна, правда относительна. Неудивительно, что способы постижения того и другого были различны. Истину познают сердцем (Познаете истину и истина сделает вас свободными), а правду узнают (определяют) логикой и разумом. М.Пришвин очень точно выразился, что «правды надо держаться - истину надо искать». Но не ищут. Почти не ищут. Ищут правды, то есть того, что ближе, понятнее, «земнее».
Поэтому же ищут удовольствия - но не ищут радости.
Смысловое разделение правды и Истины отражено и в разделении смысла слов Радость и удовольствие. Подлинная радость возникает при общении с Богом, святыми, в момент глубокого молитвенного общения со «Светом тихим», который, кстати, в греческом оригинале звучит как «Φως ίλαρόν» - «Свет радостный» (Ιλαρος - веселый, радостный). Радоваться призывает Матерь Божию архангел Гавриил (Лк. 1:28), радоваться ангел призывает вифлеемских пастухов (Лк. 2:10-11). «Радуйтесь и веселитесь», - говорит Христос мученикам за Имя Его (Мф. 5:11-12). «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16). «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Фил.4:4), - твердит христианам апостол Павел. Такая радость имеет своим источником только Дух Божий. Преп. Серафим Саровский говорил: «Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченной радостью, ибо Дух Божий дает радость всему, к чему бы Он ни прикоснулся».
Радость, высокое чувство, в общественном сознании в значительной степени уступила место удовольствию и огромное количество людей, многократно испытывавших удовольствие, не только почти не испытывают радости, но и не стремятся к ней. На ментальном уровне понимание этой разницы есть. Покупка нового предмета одежды, мебели, нового гаджета есть удовольствие, но никто не скажет, что новый шкаф стал источником радости. Нормально, когда человек, поев, становится довольным, но тревожно, когда он преисполняется от этого повседневного действия лучезарной радостью.
Еще одна известная пара понятий - свобода и воля. Сегодня много толкуют о свободе, о ее видах и качествах. Свобода совести, свобода воли, свобода слова - эти неуклюжие и странные штампы вошли в сознание (ведь совесть, как давно замечено, всегда свободна, ее вообще нельзя ничем ограничить) и направляют поиски этих свобод, стремление к ним. Свобода препарируется, категоризируется. «Свобода от…», «свобода для…» и т.д. Что такое свобода в этом упрощенном понимании? Это возможность делать то, что вздумается, не нарушая свободу других. То есть опять же это пребывание человека в рамках закона. Именно так это и понимается в западных языках, в западном менталитете. Liberte, Freiheit, Freedom, Liberty это все «свобода».
А как перевести слово «воля?» Как определить это понятие?
Н.Тэффи объясняет его следующим образом: «свобода законна. Воля ни с чем не считается. Свобода есть гражданское состояние человека. Воля - чувство». То есть свобода опять же понятие юридическое, воля - нет. Д.С.Лихачев точно замечал, что «воля вольная это свобода, соединенная с простором, ничем не огражденным пространством». Таким образом мы убеждаемся в том, что понятие «воли» органично присуще только нашей стране. Доказательством этому является такое удивительное явление, как странничество. На Руси были распространены представления о Христе, как о страннике, который ходит по Русской земле, а отсюда возникало понятие о том, что, пока человек жив, он должен находиться в неустанном странствовании, поиске, бодрствовании. Странничество было формой религиозного осознания собственного отечества в образе богомольной, идеальной, светлой страны, стремлением в жизни почувствовать, ощутить ту самую волю. «Странник - самый свободный человек на земле, - писал Н.А.Бердяев. - Он ходит по земле, но стихия его воздушная, он не врос в землю, в нем нет приземистости. Странник свободен от “мира”, и вся тяжесть земли и земной жизни свелась для него к небольшой котомке на плечах». Это ощущение настоящей воли, соединения свободы и пространства, хорошо описано в книге «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу»: «Вот теперь так и хожу, да беспрестанно творю Иисусову молитву... Иду иногда верст по семидесяти в день, и не чувствую, что иду, а чувствую только, что творю молитву ... Сделался я какой-то полоумный, нет у меня ни о чем заботы, ничто меня не занимает, ни на что бы суетливое не глядел, и был бы все один в уединении… Не токмо чувствовал сие внутрь души моей, но все и наружное представлялось в восхитительном виде, и все влекло к любви и благодарению Бога - люди, древа, растения, животные, все было мне как родное, на всем я находил изображение имени Иисуса Христа. Иногда чувствовал такую легкость, как бы не имел тела и не шел, а как бы отрадно плыл по воздуху ... иногда чувствовал такую радость, как будто сделан я царем».
То есть опять же, как Истина, как Радость, Воля связана с ее источником - Богом и оттого она неопределима, непостижима и не делится без остатка на разум. Можно продолжать (ищут удивления - но не хотят изумляться), но понятно и так - утратив стремление к «пренебесному», к максимальному, к «другой высоте» по выражению одного священника, мы можем утратить себя. Из нас получатся очень правильные, свободные, правдивые, понятные, регламентированные люди, хорошие соседи по лестничной клетке или даче, идеальные граждане… Но исчезнет тайна. И это будем уже не мы. Не совсем мы.
В.Шубарт отмечал, что «русский - человек универсального видения со всеми его достоинствами и недостатками. Он видит целое и от него часто ускользают отдельные особенности. Русские не могут делить, они не могут удовольствоваться частью. Они хотят все получить сразу, а если это невозможно, они не делают ничего и не имеют ничего». То есть характерной особенностью общественного сознания русского человека всегда было стремление к максимальной полноте впечатлений и переживаний - горя или радости, встречи или расставания. Или отличник или двоечник - никаких «хорошо», «удовлетворительно», «посредственно». Плодом этих благих крайностей является вся русская литература, театр, искусство, старый кинематограф, наконец, история. Посредственность на престоле, в главном кабинете всегда была предтечей скорой катастрофы, грандиозных потрясений, тектонических цивилизационных сдвигов. Можно вспомнить царей Федора Иоанновича и Федора Алексеевича, императора Николая Второго и К.Черненко и события, которые последовали вскоре после их смерти.
Однако сегодня ощущение остроты жизни начинает притупляться, у многих возникает желание быть «хорошистами», а не отличниками, строить не мир, а фанерную дачу, выращивать не людей, а герань на окне или крыжовник на участке. Разумеется, ни в коем случае нельзя сказать, что это плохо или неправильно. Как писал А.Чехов: «таить в себе злое чувство против обыкновенных людей за то, что они не герои, может только узкий или озлобленный человек» и он прав. Но, очевидно, процент людей, которым было мало этого, ранее был выше. Давайте посмотрим на некоторые примеры.
Что выше - правда или Истина?
Истина.
Но значительная часть людей сегодня ищет правды, взыскует правды, восстанавливает и добивается ее, хотя, нередко, плохо представляет себе, что это такое. Ищут правду - но не ищут Истины.
Можно обратить внимание, что в западных языках нет терминологического разделения между этими двумя понятиями. Во французском «Verite», в немецком Wahrheit, в английском «Truth» (можно вспомнить, как в знаменитом фильме Ф.Дзефирелли знаменитый вопрос Пилата Христу звучит как «What is the Truth?»). А в русском эта разница есть и она не только лексическая.
«Истина» - это то, что есть на самом деле, подлинное, настоящее. Священник П.Флоренский считал, что существовал вариант «естина», то есть то, что действительно есть. Отсюда «истый», «истовый» патриот, христианин, коммунист и т.д., то есть подлинный, настоящий. Именно в христианстве Истина впервые стала не отвлеченным понятием, не абстракцией, как в античности, а конкретной личностью, действительно вочеловечилась, персонифицировалась. Идея стала живой, получила тело и вместе с этим возможность страдать. Поэтому можно страдать за идею, соединяясь своими страданиями со страданиями Величайшей Идеи, воплощенной во Христе. Христос называет себя в разговоре с Фомой «Я есть Путь и Истина и Жизнь», говорит Пилату, что «пришел в мир, чтобы свидетельствовать об Истине. Апостол Павел призывает «познайте истину и истина сделает вас свободными», то есть подлинная свобода есть только в Истине, в Боге. В.Даль определял истину как «противоположность лжи». И если Истина есть Бог, то «отец лжи - диавол». Истина есть идеальное, совершенное отражение земли в Небе, это воплощенная тысячелетняя мечта человека о совершенстве, это, по выражению И.Киреевского «жизнь жизни».
Правда, в отличие от Истины («алетейя», то есть то, что неуничтожимо временем, что неизменно), в переводе с греческого («дикайосине») означает «справедливость», «законность». Эти же значения слово «правда» имеет и в славянском языке. Поэтому первый свод законов Руси назывался «Русская правда». Корень «прав» есть в слове «правила», «право», означающих положения, регламентирующие жизнь, вносящие в нее порядок и делающие ее справедливой.
Пересечение значений слов «правда» и «истина» произошло только в XIX веке. До этого эти два понятия разделялись достаточно четко. Знаменитое произведение митрополита Иллариона «Слово о Законе и Благодати» XI в. подчеркивает, что на сему Закону, правде (Ветхому Завету) приходит Благодать, Истина (Новый Завет) и вместо раба рождается сын. В правилах Стоглавого собора (1551 г.) есть очень точная фраза: «Прииде правда с небес и облечеся в истину». То есть правда во Христе стала Истиной, стала единым целым, как две нераздельные и неслиянные природы Христа.
Неудивительно, что существовало представление о том, что правда может быть для каждого своя, а истина одна. Можно сказать правду, но нельзя сказать истину, есть полуправда, но нет полуистины. Истина на небесах, а правда на земле, Истина абсолютна, правда относительна. Неудивительно, что способы постижения того и другого были различны. Истину познают сердцем (Познаете истину и истина сделает вас свободными), а правду узнают (определяют) логикой и разумом. М.Пришвин очень точно выразился, что «правды надо держаться - истину надо искать». Но не ищут. Почти не ищут. Ищут правды, то есть того, что ближе, понятнее, «земнее».
Поэтому же ищут удовольствия - но не ищут радости.
Смысловое разделение правды и Истины отражено и в разделении смысла слов Радость и удовольствие. Подлинная радость возникает при общении с Богом, святыми, в момент глубокого молитвенного общения со «Светом тихим», который, кстати, в греческом оригинале звучит как «Φως ίλαρόν» - «Свет радостный» (Ιλαρος - веселый, радостный). Радоваться призывает Матерь Божию архангел Гавриил (Лк. 1:28), радоваться ангел призывает вифлеемских пастухов (Лк. 2:10-11). «Радуйтесь и веселитесь», - говорит Христос мученикам за Имя Его (Мф. 5:11-12). «Всегда радуйтесь» (1 Фес. 5: 16). «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Фил.4:4), - твердит христианам апостол Павел. Такая радость имеет своим источником только Дух Божий. Преп. Серафим Саровский говорил: «Когда Дух Божий снисходит к человеку и осеняет его полнотою Своего наития, тогда душа человеческая преисполняется неизреченной радостью, ибо Дух Божий дает радость всему, к чему бы Он ни прикоснулся».
Радость, высокое чувство, в общественном сознании в значительной степени уступила место удовольствию и огромное количество людей, многократно испытывавших удовольствие, не только почти не испытывают радости, но и не стремятся к ней. На ментальном уровне понимание этой разницы есть. Покупка нового предмета одежды, мебели, нового гаджета есть удовольствие, но никто не скажет, что новый шкаф стал источником радости. Нормально, когда человек, поев, становится довольным, но тревожно, когда он преисполняется от этого повседневного действия лучезарной радостью.
Еще одна известная пара понятий - свобода и воля. Сегодня много толкуют о свободе, о ее видах и качествах. Свобода совести, свобода воли, свобода слова - эти неуклюжие и странные штампы вошли в сознание (ведь совесть, как давно замечено, всегда свободна, ее вообще нельзя ничем ограничить) и направляют поиски этих свобод, стремление к ним. Свобода препарируется, категоризируется. «Свобода от…», «свобода для…» и т.д. Что такое свобода в этом упрощенном понимании? Это возможность делать то, что вздумается, не нарушая свободу других. То есть опять же это пребывание человека в рамках закона. Именно так это и понимается в западных языках, в западном менталитете. Liberte, Freiheit, Freedom, Liberty это все «свобода».
А как перевести слово «воля?» Как определить это понятие?
Н.Тэффи объясняет его следующим образом: «свобода законна. Воля ни с чем не считается. Свобода есть гражданское состояние человека. Воля - чувство». То есть свобода опять же понятие юридическое, воля - нет. Д.С.Лихачев точно замечал, что «воля вольная это свобода, соединенная с простором, ничем не огражденным пространством». Таким образом мы убеждаемся в том, что понятие «воли» органично присуще только нашей стране. Доказательством этому является такое удивительное явление, как странничество. На Руси были распространены представления о Христе, как о страннике, который ходит по Русской земле, а отсюда возникало понятие о том, что, пока человек жив, он должен находиться в неустанном странствовании, поиске, бодрствовании. Странничество было формой религиозного осознания собственного отечества в образе богомольной, идеальной, светлой страны, стремлением в жизни почувствовать, ощутить ту самую волю. «Странник - самый свободный человек на земле, - писал Н.А.Бердяев. - Он ходит по земле, но стихия его воздушная, он не врос в землю, в нем нет приземистости. Странник свободен от “мира”, и вся тяжесть земли и земной жизни свелась для него к небольшой котомке на плечах». Это ощущение настоящей воли, соединения свободы и пространства, хорошо описано в книге «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу»: «Вот теперь так и хожу, да беспрестанно творю Иисусову молитву... Иду иногда верст по семидесяти в день, и не чувствую, что иду, а чувствую только, что творю молитву ... Сделался я какой-то полоумный, нет у меня ни о чем заботы, ничто меня не занимает, ни на что бы суетливое не глядел, и был бы все один в уединении… Не токмо чувствовал сие внутрь души моей, но все и наружное представлялось в восхитительном виде, и все влекло к любви и благодарению Бога - люди, древа, растения, животные, все было мне как родное, на всем я находил изображение имени Иисуса Христа. Иногда чувствовал такую легкость, как бы не имел тела и не шел, а как бы отрадно плыл по воздуху ... иногда чувствовал такую радость, как будто сделан я царем».
То есть опять же, как Истина, как Радость, Воля связана с ее источником - Богом и оттого она неопределима, непостижима и не делится без остатка на разум. Можно продолжать (ищут удивления - но не хотят изумляться), но понятно и так - утратив стремление к «пренебесному», к максимальному, к «другой высоте» по выражению одного священника, мы можем утратить себя. Из нас получатся очень правильные, свободные, правдивые, понятные, регламентированные люди, хорошие соседи по лестничной клетке или даче, идеальные граждане… Но исчезнет тайна. И это будем уже не мы. Не совсем мы.