Перестройка. Начало. Убить Брежнева.
Леонида Ильича Брежнева мне довелось увидеть воочию лишь однажды в жизни и он стоял от меня в десяти шагах, а я думал о том, как его убить. Мне было 11 лет, я был обыкновенным тихим мечтательным советским мальчиком, зачитывающимся главами "Архипелага" Солженицына и бесконечно "любившим" окружавших меня советских школьников и учителей.
Шел 1980-ый год, Брежнев был безобидным дряхлым зомби, жизнь его поддерживалась искусственно самой передовой в мире советской медициной и горячей гражданской молитвой всей советской страны. "Свидание" произошло во время визита советской делегации во главе с генсеком в Индию, в New-Delhi, в районе Чанакьяпури, где располагались русская школа для детей советских специалистов и посольство, в декабре. Как сейчас я помню запахи и звуки, растительность и окружавших ископаемого гоминида молодых и сильных советских зверей. Цвели араукарии, погода стояла отличная, не жарче +20.
Моя покойная матушка много шила и вязала, у нее были английские спицы разной длинны и толщины. Одна из них лежала у меня в рукаве и я хотел воткнуть ее всесоюзно любимому дедушке в глаз. Да, нас разделяло десять шагов и по бокам у генсека стояли кирпичемордые советские джеймсбонды двухметровой высоты. Но я осознавал и все свои преимущества, потому что был смазливым одиннадцатилетним подростком, а Леонид Ильич как раз таких мальчиков как я любил своими старческими губами лобызать. Я широко улыбнулся Брежневу, а он, будучи подслеповатым стариком, тем не менее заметил меня (я стоял в первом ряду школьников) и зашамкал губами, изображая "улыбку" в ответ. Я был абсолютно убежден, что сейчас он ко мне подойдет. В точности как и нынешний всенародно любимый генсек добрый дедушка Брежнев любил жамкать и целовать в разные места лица и тела чужих улыбчивых детей.
Руки мои вспотели, я сильно волновался и ведь было от чего. Я собирался убить человека, пусть и очень плохого человека, садиста, насильника и палача. Разумеется, мне было, мягко говоря, не по себе. Я старался вести себя естественно, ничем не выделяться, но тело, несмотря на отсутствие жары, покрылось потом, и спица в рукаве прилипла к руке. Секунды растягивались в пластичную вечность, я смотрел на него, а он смотрел на меня, оскабливаясь в старческой улыбке и явно имея намерение сделать шаг навстречу ко мне.
Вдруг бугай справа что-то шепнул ему в ухо, Леонид Ильич наморщил лоб, повернулся к сопровождающим справа, устало махнул нам, советским школьникам, рукой, и вся их компания направилась в сторону от нас. Все закончилось, я тяжело выдохнул и опустился на траву, стоять не было сил.
Никогда и никому впоследствии, даже родителям, я об этом эпизоде своей жизни не говорил. Через два года, одним ранним ноябрьским утром отец подошел ко мне и шепнул лишь два слова - "Бобик сдох". Я не мог прийти в себя от изумления, потому что верил, что жизнь этого ходячего трупа будут поддерживать вечно. "Как это произошло?" "От запора, в туалете". Отец просто сиял, таким счастливым я его не видел никогда. Я оделся и поехал в школу, там никто еще ничего не знал. О смерти дорогого Леонида Ильича объявили только через два дня и тогда зарыдала вся мировая прогрессивная общественность и добрая советская страна.
Postscriptum
В 2011 году во время своей командировки в Тифлис от друга и одноклассника своего покойного отца Дмитрия Эристави я узнал, что мой отец в 1947 году, в возрасте 15-16 лет, тоже хотел убить советского вождя и у него была школьная организация, в которую входил и сам Дмитрий. Мне отец этого никогда сам не рассказывал. Он скрывал от меня, а я скрывал от него. Но у него никакой возможности не было, а у меня она была. И можно пофантазировать о том, что бы было, если бы у меня получилось. Представьте себе судьбу СССР и Восточной Европы, всего т.н. Соцлагеря, после выхода аршинных заголовков в СМИ: "Пионер казнил Генерального Секретаря". Первой взорвалась бы Польша, на 2 года раньше срока ("Солидарность"), пожар перекинулся бы на Венгрию и Чехию, спустя месяц на ГДР. Ну а потом обраточка вернулась бы в СССР. Одни бы меня проклинали, другие бы пошли с моим именем на баррикады, но в любом случае ясно, что "Соцлагерь" канул бы в лету на 5-10 лет раньше срока. То есть сотни тысяч политзеков по всему СССР и Восточной Европе вышли бы на свободу на 5-10 лет раньше срока. Десятки тысяч жизней честных и достойных людей были бы элементарно спасены. Но главное, что в самой РФ в 1990-е люди не пухли бы с голода, потому что реформы начались бы раньше, еще до обвала нефтяных цен.
Увы, не случилось, не судьба.
Советское прошлое нашей страны мне глубоко несимпатично. Но на этот пост не обратить внимание просто не мог. Потому как прошлое тут не коллективное, абстрактное уже почти, а вполне конкретное, через срез личных воспоминаний. Товарищ гордится и сожалеет о несовершённом. Товарищ нерядовой, не от сохи, так сказать. Папу с мамой в 1970-е в Индию служить/работать без многих проверок по особистской линии не отправят. То есть люди - вдоль и поперек просвеченные. Рентгеном.
При этом автор искренне печалится о несбывшемся... Подвиге? Злодействе? Убийстве беспомощного старика?
Вот и папа его в юности примерял на себя сюртучок Сергея Нечаева. Что никак не помешало ему впоследствии сделать карьеру "по международной линии".
То есть по-всякому, люди советской властью отнюдь не обиженные. А напротив, очень даже обласканные. При этом ненависть к этой власти - беспредельная, иррациональная, буквально на генетическом уровне.
Так эти отцы-дети - номенклатурная мелочь, шестёрки. Но. Если кто-то думает, что советская ГБ формировалась исключительно из бездарей, глубоко заблуждаются. Не сомневайтесь - об инициативной группе единомышленников папы автора безпека была в курсе. Без вариантов.Тем не менее. Sapienti sat.
...Безусловно, процитированный текст чем-то напоминает бессмертный шукшинский рассказ "Милль пардон, мадам!".
Но там герой в мечтах всё-таки на Гитлера покушался...
Шел 1980-ый год, Брежнев был безобидным дряхлым зомби, жизнь его поддерживалась искусственно самой передовой в мире советской медициной и горячей гражданской молитвой всей советской страны. "Свидание" произошло во время визита советской делегации во главе с генсеком в Индию, в New-Delhi, в районе Чанакьяпури, где располагались русская школа для детей советских специалистов и посольство, в декабре. Как сейчас я помню запахи и звуки, растительность и окружавших ископаемого гоминида молодых и сильных советских зверей. Цвели араукарии, погода стояла отличная, не жарче +20.
Моя покойная матушка много шила и вязала, у нее были английские спицы разной длинны и толщины. Одна из них лежала у меня в рукаве и я хотел воткнуть ее всесоюзно любимому дедушке в глаз. Да, нас разделяло десять шагов и по бокам у генсека стояли кирпичемордые советские джеймсбонды двухметровой высоты. Но я осознавал и все свои преимущества, потому что был смазливым одиннадцатилетним подростком, а Леонид Ильич как раз таких мальчиков как я любил своими старческими губами лобызать. Я широко улыбнулся Брежневу, а он, будучи подслеповатым стариком, тем не менее заметил меня (я стоял в первом ряду школьников) и зашамкал губами, изображая "улыбку" в ответ. Я был абсолютно убежден, что сейчас он ко мне подойдет. В точности как и нынешний всенародно любимый генсек добрый дедушка Брежнев любил жамкать и целовать в разные места лица и тела чужих улыбчивых детей.
Руки мои вспотели, я сильно волновался и ведь было от чего. Я собирался убить человека, пусть и очень плохого человека, садиста, насильника и палача. Разумеется, мне было, мягко говоря, не по себе. Я старался вести себя естественно, ничем не выделяться, но тело, несмотря на отсутствие жары, покрылось потом, и спица в рукаве прилипла к руке. Секунды растягивались в пластичную вечность, я смотрел на него, а он смотрел на меня, оскабливаясь в старческой улыбке и явно имея намерение сделать шаг навстречу ко мне.
Вдруг бугай справа что-то шепнул ему в ухо, Леонид Ильич наморщил лоб, повернулся к сопровождающим справа, устало махнул нам, советским школьникам, рукой, и вся их компания направилась в сторону от нас. Все закончилось, я тяжело выдохнул и опустился на траву, стоять не было сил.
Никогда и никому впоследствии, даже родителям, я об этом эпизоде своей жизни не говорил. Через два года, одним ранним ноябрьским утром отец подошел ко мне и шепнул лишь два слова - "Бобик сдох". Я не мог прийти в себя от изумления, потому что верил, что жизнь этого ходячего трупа будут поддерживать вечно. "Как это произошло?" "От запора, в туалете". Отец просто сиял, таким счастливым я его не видел никогда. Я оделся и поехал в школу, там никто еще ничего не знал. О смерти дорогого Леонида Ильича объявили только через два дня и тогда зарыдала вся мировая прогрессивная общественность и добрая советская страна.
Postscriptum
В 2011 году во время своей командировки в Тифлис от друга и одноклассника своего покойного отца Дмитрия Эристави я узнал, что мой отец в 1947 году, в возрасте 15-16 лет, тоже хотел убить советского вождя и у него была школьная организация, в которую входил и сам Дмитрий. Мне отец этого никогда сам не рассказывал. Он скрывал от меня, а я скрывал от него. Но у него никакой возможности не было, а у меня она была. И можно пофантазировать о том, что бы было, если бы у меня получилось. Представьте себе судьбу СССР и Восточной Европы, всего т.н. Соцлагеря, после выхода аршинных заголовков в СМИ: "Пионер казнил Генерального Секретаря". Первой взорвалась бы Польша, на 2 года раньше срока ("Солидарность"), пожар перекинулся бы на Венгрию и Чехию, спустя месяц на ГДР. Ну а потом обраточка вернулась бы в СССР. Одни бы меня проклинали, другие бы пошли с моим именем на баррикады, но в любом случае ясно, что "Соцлагерь" канул бы в лету на 5-10 лет раньше срока. То есть сотни тысяч политзеков по всему СССР и Восточной Европе вышли бы на свободу на 5-10 лет раньше срока. Десятки тысяч жизней честных и достойных людей были бы элементарно спасены. Но главное, что в самой РФ в 1990-е люди не пухли бы с голода, потому что реформы начались бы раньше, еще до обвала нефтяных цен.
Увы, не случилось, не судьба.
Советское прошлое нашей страны мне глубоко несимпатично. Но на этот пост не обратить внимание просто не мог. Потому как прошлое тут не коллективное, абстрактное уже почти, а вполне конкретное, через срез личных воспоминаний. Товарищ гордится и сожалеет о несовершённом. Товарищ нерядовой, не от сохи, так сказать. Папу с мамой в 1970-е в Индию служить/работать без многих проверок по особистской линии не отправят. То есть люди - вдоль и поперек просвеченные. Рентгеном.
При этом автор искренне печалится о несбывшемся... Подвиге? Злодействе? Убийстве беспомощного старика?
Вот и папа его в юности примерял на себя сюртучок Сергея Нечаева. Что никак не помешало ему впоследствии сделать карьеру "по международной линии".
То есть по-всякому, люди советской властью отнюдь не обиженные. А напротив, очень даже обласканные. При этом ненависть к этой власти - беспредельная, иррациональная, буквально на генетическом уровне.
Так эти отцы-дети - номенклатурная мелочь, шестёрки. Но. Если кто-то думает, что советская ГБ формировалась исключительно из бездарей, глубоко заблуждаются. Не сомневайтесь - об инициативной группе единомышленников папы автора безпека была в курсе. Без вариантов.Тем не менее. Sapienti sat.
...Безусловно, процитированный текст чем-то напоминает бессмертный шукшинский рассказ "Милль пардон, мадам!".
Но там герой в мечтах всё-таки на Гитлера покушался...