Ошибка (П)резидента
Русский Deadline, 28 июня 2001 года
Политика и работа спецслужб очень связаны. Так связаны, что иногда и не различишь - где чего больше. Все сплетается в один клубок и кажется - да вроде это одно и то же. Но на самом деле не одно и то же.
Политика и разведка/контрразведка - профессии разные. И сколь бы ни были они сплетены, а занимаются ими разные люди. С разным опытом, с разными профессиональными навыками. Иногда кажется - опыт разведчика вполне пригоден, чтобы заниматься политикой. Но как займется - тут-то и начинаются проблемы. Природу этих проблем сразу не сформулируешь - тут надобно разобраться в тонкостях обеих профессий - но есть они несомненно.
Путин, позанимавшись тем и другим, успел ощутить, насколько его опыт разведчика оказался малопригоден даже в условиях региональной политики. Именно отсутствие политической профпригодности привело к повалу всех поручавшихся ему Собчаком дел - и по привлечению иностранных банков, и по организации выборов РДДР, и выборов на второй срок самого мэра... Это выработало у Путина заметный комплекс неполноценности, так что даже в своих мемуарах он пытается оправдываться, приводя сказанную ему между делом Киссинджером фразу: "Все приличные люди начинали в разведке"...
Но впрочем не о комплексах же речь. По крайней мере человек все же имеет ощущение того, что чего-то не понимает. На фоне других, куда более самоуверенных, а потому обреченных на совершенное поражение ребят это - заметное преимущество. Нам же интересно другое - а в чем же эта разница? Где неизбежно ошибется засланный в политическое кресло резидент, на чем он потеряет власть? И каким образом он ее потеряет.
Давайте разберемся по пунктам.
Первый пункт лежит на поверхности. Разведчик постоянно работает в окружении врагов. Он привыкает к ситуации осажденной крепости. Он тратит слишком много времени на продумывание вопросов безопасности, а потому неспособен идти на риск и полностью довериться своей интуиции. Это серьезно ограничивает оперативность принятия решений и спектр выбора.
Вдобавок, разведчик уже инстинктивно воспринимает окружающих коллег как врагов. В лучшем случае - как удобный инструмент для решения текущей проблемы. Он неспособен к равноправному сотрудничеству и к взаимному доверию. Доверяет он лишь в том случае, если партнер сидит "на крючке" - а в политике как раз именно в этом случае и нельзя доверять...
Разведчик не привык искать сильных союзников - он боится их силы и непредсказуемости. Для проведения операций ему нужны доверенные люди, точнее два три человека - больше нельзя. Он инстинктивно ищет людей внутренне скованных, зависимых, управляемых. Ему необходимо с точностью предсказывать их поведение и управлять им. В результате он оказывается окружен слабыми людьми.
Прочность положения политика определяется объективной заинтересованностью в нем многих сильных людей, которые не дадут ему упасть ни при каких обстоятельствах, преследуя при этом свои интересы и цели. Если опираться на людей зависимых и слабых, то сколь бы они ни были в тебе заинтересованы, в критической ситуации они окажутся просто неспособны удержать тебя от падения. Они останутся предсказуемыми и управляемыми - не только для тебя.
Резидент всегда боится засветки или провала. Риск засветки полностью сковывает его, ограничивает выбор вариантов по принципу "Лучше меньше, но без провала". В результате резидент проявляет пассивность всегда, а в политике часто хороша любая активность, а пассивность - хуже всего.
У политиков другая арифметика. Фиаско у политика все равно идет в плюс, хотя и в меньший, нежели победа. В минус идет только длительное отсутствие на подмостках. Арифметика резидента в корне отлична, и в политике ВСЕГДА обречена давать ошибочные решения.
Для резидента всегда трудна роль публичного политика. При свете юпитеров он чувствует себя голым. Его пронизывает острое чувство неполноценности, которое он вечно вынужден преодолевать и сверхкомпенсировать. Каждый публичный выход дается с трудом, как преодоление перешагивание себя.
И что еще хуже - эта ситуация будит подавленное еще в детстве желание быть на подмостках, желание самопрезентации, желание покрасоваться. Желание, такими усилиями вытесненное, с таким стыдом связанное. И поэтому после каждого выступления - жуткий стыд там, в глубине души, желание забиться в угол и спрятаться от себя.
Сила политика заключается в умении разрекламировать свои планы, продвинуть их, связать со своей личностью, завоевать к ним симпатию, найти сильных союзников. У резидента иная установка: никто не должен понимать сути твоих планов. Только минимум информации. А еще лучше снабжать всех - и союзников - правдоподобной дезинформацией. С соответствующей реакцией с их стороны в среднесрочной перспективе...
Сила политика заключается в умении мобилизовывать и наносить массированные удары, бить по площадям. Резидент предпочитает менее мощные инструменты, воздействие через влияние. Он предпочитает осторожные точечные интриганские уколы в критические точки, чтобы постепенно развитие шло в нужном направлении. Это позволяет достичь успеха в бизнесе, но лишь при очень хорошей продуманной стратегии. В политике же это бывает успешным лишь на стадии подготовки каких-то изменений или шагов. В критической ситуации эта тактика терпит гарантированное фиаско.
Частью резидентурной работы является постоянное и систематическое стравливание людей. Взаимная неприязнь в команде позволяет контролировать ситуацию, получая больше негативной информации. В еще большей степени такой подход свойствен контрразведчикам. Но то, что эффективно в маленькой резидентуре, превращает многочисленный аппарат в неуправляемую бурлящую ненавистью структуру, на порядок снижая его способность исполнять принятые решения с приемлемой степенью точности и оперативности.
Политика невозможна без доверительного обмена мнениями. Политики ходят, набитые секретами. Политик может быть болтлив, но его болтливость никогда не распространяется на то, о чем следует молчать. Он хорошо знает, как дорого ему обойдется репутация человека, которому нельзя доверить тайны.
Резидент всегда - часть мощного сообщества, живущего сбором и продажей секретов. Он слишком хорошо знает, куда можно продать ту или иную информацию. Он ценит ее выше политического результата, он постоянно участвует в рыночном обмене ею - и не может отказать себе в этом. В итоге сказанное в его обществе слово гарантированно окажется именно там, где ему нельзя оказываться ни в коем случае.
Понятно, что один-два таких эпизода влекут существенную изоляцию резидента от нормальных политических каналов информации. Он в принципе не способен понимать и принимать суть и ценность этих доверительных каналов. В результате он вынужден пользоваться каналами резидентурными. Которых для политика недостаточно ВСЕГДА. Так возникает изоляция.
Политика включает в себя не только соперничество и противоборство, но и сотрудничество в решении проблем. Политик, который оказывается неспособным к решению проблем, проваливается вне зависимости от способности удерживаться в аппарате, структуре или тусовке. Но решение очень многих проблем в принципе невозможно без доверительного сотрудничества. Выпадая из среды такого сотрудничества, политик-резидент становится профнепригоден.
Человек спецслужб гарантированно профнепригоден там, где надо решать проблемы политическим инструментарием. Он не может быть публичным политиком, антикризисным управляющим, руководителем венчурной фирмы, руководителем проекта в банке. Он обречен на провал там, где нужна иная логика действий - логика политическая.
Но самым трагичным явлением, определяющим профнепригодность ребят из спецслужб, оказывается усвоенная ими логика анализа и выработки решений. Жесткий интенсивный анализ, которому они посвящают большую часть своего времени и усилий, оказывается принципиально порочен при выработке политического решения.
Причина этого в том, что логика их анализа основана на мифе о возможности "объективного" анализа ситуации. Она традиционна направлена к поиску объективной истины в реальной мире. А в реальном мире эта истина обладает тем же свойством, что черная кошка в черной комнате Конфуция - ее там просто нет.
Логика политика куда ближе к реальности окружающего мира. Она исходит из признания первичности интересов и целей, она заранее соглашается с неизбежными априорностями, и лишь затем начинает свое восхождение. Целесообразность служит путеводной звездой политического анализа, со временем вырастая в ту интуицию, которая и есть источник профессионального успеха политика.
Для разведчика все подобные априорности - от лукавого, воспринимаются как шумы. Желание избавиться от них, однако, оказывается нереализуемым. Априории остаются - просто за пределами сознательного контроля хозяина. Он все равно следует за ними - но помимо своей воли. Он оказывается жертвой внушенных, часто бессистемных, и вовсе не к его интересам направленных априорностей.
Хорошим примером такого анализа являются многочисленные псевдоисторические книги вышедшего из этой среды писателя В.Резуна (Суворова). Обработав огромный фактический материал, выстроив тщательную подробную картину событий и связей между ними он ошибся в самом главном, попав в ловушку извне внушенных априорностей относительно мотивов и целей действующих лиц. В то же время любой опытный политик, ознакомившись с его выкладками и фактурой, неизбежно, просто по эмпатии, понял бы реальную мотивацию всех участников процесса и не стал бы возводить на них столь комичную напраслину.
Итак, метод анализа разведчика усекает предмет анализа, а потому не дает выработаться столь ценной для политика интуиции. Обреченный вечно вырабатывать решения лишь на основании аналитической информации, он оказывается зависимым от источников этой информации, аналитических служб, он попадает в цейтнот при принятии сколь-нибудь серьезных решений, он вечно ошибается потому что лишь потом оказывается, что он не учел некой дополнительной информации (которая была бы совершенно очевидна для интуиции политика).
В силу такой усеченности анализа разведчик совершенно неспособен к выстраиванию политической линии. Его анализ направлен на решение тактических задач или задач текущей стратегии. Метастратегия, целеполагание, управление изменениями оказываются недоступны этому стилю мышления. Этот анализ совершенно неприспособлен к плавному перерастанию в синтез решений.
Логика политика изначально направлена к такому синтезу. Он все время занимается планированием, но планированием качественнно-адаптивным. Он анализирует общие тенденции, порождаемые его шагами и шагами других, и их синергетический эффект. Его логика не допускает даже возможности точного предсказания событий и четкого построения алгоритмов реагирования на них - в этом нет необходимости. Все равно в реальной жизни все будет немного по-другому, надо лишь примерно представлять, к чему быть готовым.
Логика разведчика считает задачу решенной, лишь когда по каждому варианту есть точный прогноз и алгоритм действия по наступлении события. Там, где политик свободно маневрирует предположениями и туманными классами, разведчик стремится "довести до ума" каждый вариант. Это означает перегрузку. Эта задача неразрешима. Это тот случай, когда точное решение неприемлемо дорого.
И самое главное - не нужно. Просто потому, что жизнь все равно внесет свои коррективы. И там, где в представлениях политика с его размытыми классами решений эти коррективы не внесут ничего нового, обладателю четкого операционального решения придется все пересчитывать заранее, попадая в цейтнот и становясь жертвой потока неожиданных событий.
Генерация политиков, пришедших вместе с Путиным к власти в Кремле, практически целиком вышла из этой самой "Андроповской шинели", из тесного мундира офицера спецслужбы. На первых порах их приход привнес немало положительного. Дисциплина ума и сознание ответственности стали резко положительным контрастом той безответственности и явной глупости, которая предыдущее десятилетие царила в Кремле. Это создало новой власти достаточный ресурс доверия как со стороны элиты, так и со стороны пассивных электоральных масс.
У команды Путина был достаточно большой запас прочности в силу того, что она особо не задевала поначалу чьих-либо интересов. Точечность операций по переделу ресурсов, когда удар настигал жертву без "стрельбы по площадям", как это было при Ельцине, создала ситуацию, когда несмотря на серьезные масштабы передела новая власть нажила достаточно мало сильных врагов. Но этот успех сопровождался процессом, куда более губительным для власти. Из Кремля уходила сила. Кремль старался не мешать сильным людям. Но и их заинтересованность в Кремле все более скатывается к нулю.
Чем дальше, тем больше обособляется Кремль от России. Не имея тех каналов, которые доставляла в лучшие годы коммунистическим властителям их партия, и тех общественных связей, через которые держала контакт со страной команда Ельцина, Кремль все больше зависит о каналов информации формализованной. Полностью лишенный возможности к стратегическому маневру, Кремль с достойным лучшего применения упорством проводит анахроничную стратегию прошлого десятилетия, давно уже встречающую враждебность как в России, так и в среде западных политических элит.
Эта неадекватность воспринимается извне как враждебность. Она не встречает должного понимания, профнепригодность интерпретируется как злой умысел. Она провоцирует встречную агрессивность. В результате и в стране и за ее рубежами новые хозяева Кремля наживают врагов, никому не причиняя зла.
Рост враждебности окружения дополняется снижением защитных сил самого Кремля. Опора на слабых и зависимых, лежащая в основе кадровой политики Путина, делает Кремль все менее самодостаточным в политическом процессе.
Рост зависимости Кремля от команды Чубайса, постепенно подминающей под себя все финансовые источники и СМИ, является неизбежной составляющей этого процесса. Кремль сам способствует сегодня усилению главного политического конкурента, принимая на себя весь негатив от его политических действий.
Впрочем, у Чубайса нет шансов успешно реализовать свою стратегию перехвата власти в стране с опорой на сконцентрированные ресурсы и вымученную у запада поддержку. Он, несомненно, сыграет свою историческую роль в уничтожении растерявшего иммунитет режима, но воспользоваться плодами этой перемены доведется совсем другим людям и силам.
Впрочем, это уже дела вовсе не нынешнего года...
Ещё раз - текст от 2001 года. 16 лет назад все, кому это было нужно, всё знали и понимали. Ретроспективный взгляд это только подтверждает. И. Всех это устраивало. Так что не нужно вешать всех собак на ВВП с его профнеспособностью к политической оценке событий и ситуаций. Очевидно, что кому-то в роли первого лица РФ очень сильно понадобился именно неполитик. Сегодняшних десятиклассников только пеленали в роддомах, а этот кто-то, возможно, уже планировал итоги саммита в Дананге и кто знает, что ещё...