Тюремный скальпель
Дело Бахминой напоминает о любопытном нюансе, который обычно упускают из виду. Система УДО зиждется на идее тюремного перевоспитания. То есть, человек в тюрьме стал лучше, и потому мы его досрочно выпускаем. Но определение этого "стал лучше" заточено под классических уголовников - "алкоголиков и тунеядцев" с многочисленными психологическими проблемами.
Подразумевается, что в обычной жизни такой человек никого не слушает, влипает в проблемы, плюет на общество. И если он становится пай-мальчиком (в тюремном смысле слова), то можно констатировать, что что-то изменилось. Не факт, что надолго, но тем не менее.
С другой стороны, "белые воротнички" вроде Бахминой (тем более, женщины) изначально социальны, покладисты, расчетливы. Они могут создать тюремщикам проблемы, но только по политическим соображениям (как это делает Ходорковский). А так у них нет никаких особых проблем с выполнением предписаний, соблюдением режима и так далее. Соответственно, в мало-мальски либеральной тюремной системе почти все они идут на УДО.
Но тогда возникает вопрос, какой смысл вписывать в закон долгие сроки за преступления, типичные для таких людей, если они все равно долго не сидят? Получается несправедливость. Хотя можно возразить, что если высокопоставленного юриста с зарплатой в десятки тысяч долларов кладут на нары и сажают за швейную машинку, то это воспринимается острее, чем заключение для полубомжа-рецидивиста.
В любом случае, можно констатировать, что у нас нет способа определить, исправился ли в результате заключения юрист, обвиняемый в корпоративных махинациях.
Подразумевается, что в обычной жизни такой человек никого не слушает, влипает в проблемы, плюет на общество. И если он становится пай-мальчиком (в тюремном смысле слова), то можно констатировать, что что-то изменилось. Не факт, что надолго, но тем не менее.
С другой стороны, "белые воротнички" вроде Бахминой (тем более, женщины) изначально социальны, покладисты, расчетливы. Они могут создать тюремщикам проблемы, но только по политическим соображениям (как это делает Ходорковский). А так у них нет никаких особых проблем с выполнением предписаний, соблюдением режима и так далее. Соответственно, в мало-мальски либеральной тюремной системе почти все они идут на УДО.
Но тогда возникает вопрос, какой смысл вписывать в закон долгие сроки за преступления, типичные для таких людей, если они все равно долго не сидят? Получается несправедливость. Хотя можно возразить, что если высокопоставленного юриста с зарплатой в десятки тысяч долларов кладут на нары и сажают за швейную машинку, то это воспринимается острее, чем заключение для полубомжа-рецидивиста.
В любом случае, можно констатировать, что у нас нет способа определить, исправился ли в результате заключения юрист, обвиняемый в корпоративных махинациях.