Дэвид Кроненберг "Употреблено", или Кровавый оргазм 21 века
Прочитал роман Дэвида Кроненберга "Употреблено". Ну что ж. Большой режиссер все-таки ошибается, когда говорит, мол, я никогда особо не любил кино, а хотел и хочу быть писателем. Уважаемый Дэвид, роман очень крутой, эротичный, сумасбродный, по хорошему гадкий, в лучших традициях ваших же картин "Обед нагишом" и "Видеодром", так что вы и его лучше экранизируйте, ей-богу. Придумайте нормальный финал и на площадку! Да поскорее!
Такое чувство, что "Употреблено" это какой-то давний киносценарий, переформатированный в литературную форму. Пара журналистов, одержимых гаджетами, престарелая философиня, отрезающая себе левую грудь, дочка великого врача-венеролога, поедающая по ночам свою кожу, французский велосипедист, отпечатывающий на 3d-принтере свой кривой член, заговор спецслужб КНДР и прочий сюр, отражающий наш беснующийся мир. И да! Я хочу это видеть в кино на большом экране! Каждая страница - это визуальный оргазм для тех, у кого все в порядке с воображением и оргазмами.
Накинув вафельный банный халат, она разглядывала себя в зеркале над письменным столом. Халат она распахнула и, обхватив руками груди, ощупывала их со знанием дела, как врач, без всякого сладострастия. Сидя на постели, Натан фотографировал Дуню и ее отражение.
- Да, теперь я настоящий источник радиации. Мне нельзя, например, обниматься с беременной женщиной как минимум месяца три. Что вы на это скажете? Как журналист?
- Не знаю даже. А с небеременным мужчиной можно?
Натан все щелкал. Клацанье фотоаппарата стало частью их бойкого диалога. Спуская затвор, юноша будто отстукивал восклицательные знаки, вопросительные знаки, бил палочкой по ободу барабана. Дуня обернулась к Натану. Она стояла перед ним в распахнутом халате, обхватив руками груди.
- Натан, я очень больна. Это волнует тебя?
Натан продолжал строчить.
- Я уже говорил, что был студентом медфака, но недоучился. Теперь я медицинский журналист. Видимо, болезни и правда меня волнуют.
Дуня подошла к Натану, бережно взяла фотоаппарат у него из рук и положила на стол позади себя.
- А как насчет смерти? Что, если я умираю? Это тебя заводит?
Дуня взяла руки Натана, положила себе на груди.
- Побаливают. Представь, их пронзило двести пятьдесят титановых гранул. Как метеоритный дождь. Посмотри. Следы от иголок. Можно подумать, я чокнутая наркоманка и подсела на титан, - Дуня засмеялась. - Не стесняйся. Если немного надавить, становится легче.
Натан осторожно сжал ее грудь и поцеловал Дуню. Вскоре она отстранилась.
- Знаешь, в основном болезнь отталкивает мужчин, особенно когда становится заметной. - Дуня снова взяла руки Натана и положила на свой пах. - Чувствуешь, как увеличились лимфоузлы? Мое тело меняет форму. Перестает быть человеческим. В Любляне я встречалась с мужчиной, целых восемь лет. Однажды он нащупал это и сказал, что у него мороз по коже, - так и сказал, по‑словенски, конечно. А потом он заметил и это.
Дуня положила руки Натана себе на горло и провела ими вдоль шеи к подбородку.
- Чувствуешь? Какие они твердые?
- Да. Я заметил их, когда ты плавала.
- Портят мне линию подбородка. Она всегда была четкой, изящной. А теперь бугристая, и я похожа на старую жабу. Нет, хуже, потому что эти бугры еще и несимметричные. Значит, на кособокую старую жабу. Поэтому мой парень бросил меня и сошелся с немецкой туристкой, которой показывал город. Он летом подрабатывал гидом. Теперь живет с ней в Дюссельдорфе. В походы ходят. У Марики отменное здоровье. Прислал мне сборник стихов Генриха Гейне, он там родился. Пишет, что уже очень неплохо говорит по‑немецки, надеюсь, говорит, тебя лечат как следует. Очень заботливый, правда?
Руки Натана скользнули вниз, и, нежно обхватив ее шею, он крепко поцеловал Дуню в губы. Она снова отстранилась, на этот раз со смехом.
- Ты, наверное, ненормальный. Или это часть твоей работы? Ты всегда спишь со своими героями?
- Мой герой - доктор Мольнар, не ты. А с ним я спать не собираюсь.
- Можешь спросить у Мольнара, почему увеличиваются лимфоузлы. Он говорил мне, что из‑за рака, но в чем конкретно причина, якобы никто толком не знает. По‑моему, он что‑то скрывает. Думаю, опухоль у меня не только в груди, она уже распространилась по всему телу. Взгляни.
Дуня высвободилась из его объятий, передернув плечами, скинула халат и подняла руки.
- Видишь? В подмышках? Очень большие, как будто еще две груди. - Она опустила руки и пожала плечами. - Хотя, может, тебе чем больше грудей, тем лучше.
Дуня повернулась, пошла к кровати.
- Ты займешься со мной сексом, а кто же будет фотографировать?
Она с томным видом легла на постель, подперла голову рукой.
- Если надо, выход всегда можно найти. Есть, например, автоспуск.
У письменного стола стоял шкаф, на верхней полке которого, в нише между двумя миниатюрными деревянными колоннами с каннелюрами - точно греческий оракул - помещался телевизор. Под телевизором было две дверцы. За ними Натан обнаружил обшарпанный мини‑холодильник, а в нем - поднос, полный всякой всячины, съедобной и несъедобной. Порывшись в этой куче, Натан извлек картонный футляр, черный с красными полосками, покрутил в руках - нет ли этикетки.
- Хотя хорошие порноснимки, с интересными ракурсами, будет трудновато сделать. Придется консьержа на помощь звать. А может, у доктора найдется свободная минутка? Он же у нас любитель жанра ню.
- Что ты там ищешь? - спросила Дуня.
- Да вот думаю, нет ли у них здесь специального набора для любовников. Презервативы, смазка и все такое.
Дуня села.
- Брось, Натан. В меня уже и так напихали всякой инородной ерунды, - сказала она мягко.
- Правда? А у тебя нет?..
- Ничего у меня нет. За последние два года меня облучили с головы до пят, вдоль и поперек. Во мне ничего не выжило, уж поверь. А о будущем я особенно не беспокоюсь, поэтому, если у тебя сифилис или что похуже, мне все равно.
Дэвид Кроненберг. Употреблено. М.: АСТ: Corpus, 2015