Ушел Б.Т.
Утром в воскресенье 05-го июля от последствий острой двухсторонней пневмонии ушел из жизни главный герой и источник историй Б.Т., человек, без которого не было бы этого ЖЖ как физически, потому что просто не было бы меня, так и потому, что именно он личным примером привил мне страсть к чтению, книгам, знаниям, слову. В детстве, приходя домой, он практически каждый день приносил новую книгу.
Я навсегда запомню его таким, каким от был тогда - сильным, уверенным в себе, всегда готовым помочь людям, широким и великодушным. Настоящим сырма-ёзден. Даже его ошибки и недостатки стали для меня примером, чего надо и чего и как не надо делать в жизни. Так получилось, что когда он был в тех же годах, что сейчас я, привычный, устоявшийся миропорядок вокруг него рухнул, развалился вместе со страной, в которой мы родились, и найти себя в новом мире он или не смог, или просто не захотел, хотя поначалу и пытался. Чем старше я становлюсь сам, тем больше я его понимаю и тем меньше хочется судить. Хоть я и человек этого нового мира, с отрочества впитавший принцип "Не верь, не бойся, не проси".
Болезнь он долго скрывал или возможно сам не хотел верить. Первого числа я наконец привез Б.Т. из его родного городка в горах на старой имперской границе, в 500 почти километрах, где он жил последние годы, и сделал все что мог и не мог, но видимо было слишком поздно. Ну или так суждено. В субботу ему стало лучше, врач сказал - сейчас еще покапаем и на следующей неделе наверное выпишем, а утром на следующий день я не успел доехать из города до Базы, где он лежал. Тромб в лёгких.
Похоронил я его в тот же день, сам, как у нас и положено. Это отдельная история, но напишу я ее нескоро, т.к. если распишу, как я все сделал - это подставляет многих людей, которые мне помогли. За эти дни видел я вокруг и черное, и белое. Напишу об одном - со мной с телом помочь зашли в "чумной барак" двое ребят, вроде-бы по говору лезгинов, с "9-го хутора", которые видели меня в тот день первый раз в жизни и просто привезли больного дядю. Ради Аллаха. Я не просил - сами без разговоров вызвались помочь. А я про себя подумал - вот они чище и выше меня, их Иман настоящий, я бы так не смог.
Вспоминал, как мне всегда было с ним легко, все воспоминания, начиная с самых туманых раннего детства - подбрасывающие меня под потолок сильные руки. Первое оружие - Иж-22, все самое ценное, самое любимое, что мне им покупалось или дарилось - солдатики, книги, микроскоп, скейт, первая бритва "Харьков", кожаное "комиссарское" пальто и еще много-много всего. Как он учил меня лепить из пластилина, играл с нами, детьми, в карты, делал с нами уборку. Как, когда увидел, что я криворуко мастерю пОджиг - переоделся, взял инструменты и сделал как надо. Наказав за проступок, всегда закрывал вопрос и снова продолжал как не в чем ни бывало просто быть отцом. Готовить я учился уже сам, но именно потому, что помнил, как готовил он.
Я всегда буду видеть Б.Т. в своих детях и, надеюсь, внуках. Спи спокойно! Я помню все твои истории, у меня твоя память.