Эдуард Бояков - ректор воронежской академии, интервью
Эдуард Бояков избран ректором воронежской академии искусств.
Очень хорошее интервью в связи с этим вышло в ПТЖ.
Цитаты:
"Я вижу четыре показателя актуальности театра. Первое - язык в узком смысле этого слова - в плане лингвистики...
...Актуальность - долг драматурга, он обязан отражать процессы, происходящие в языке.
Письмо Вырыпаева, Клавдиева, Яблонской, Курочкина и Медведева - это письмо качественное, изысканное, это хорошая литература. И они работают с разными языковыми пластами, не только с языком улицы… Но и язык улицы неимоверно нужен, на этом языке надо уметь что-то сказать.
...Перейдем ко второму критерию. Для меня это необходимость поместить театр в широкий контекст языка современного искусства. Театр не может быть закрытой эстетической системой, как раньше. Сегодня этот язык универсален.
Третий критерий - тематика, этого никто не отменял. Иногда, как у древних греков или Шекспира, актуальные вещи описываются через исторические экскурсы, через какую-нибудь Персию или Данию. Но во все времена были спектакли про сегодня. Никуда не денешься от понятий «актуальный сюжет» и «актуальный герой». Грубо говоря, сегодня нужны спектакли о Путине. Потому что Путин есть, это реальность, и очень важная, ее нельзя обойти, не заметить, свести к эфемизму или исторической аллюзии. Мы живем в путинской России. Не исследовать свое время - трусость. Очень обидно, когда мощные режиссеры из-за непонимания и эскапизма не воспринимают того, что происходит на улице и внутри людей, не могут зацепить современную тему и выбирают не тот материал.
И наконец, четвертый критерий - апелляция к новому зрителю, человеку цифровой эпохи, который гораздо менее сведущ в театральной специфике, но он подготовлен междисциплинарно. Важнее знать современное кино и искусство, чем историю театра, Кулика, чем Фабра, Ханеке, чем Штайна, Миядзаки, чем Брука. В этом, возможно, есть понижение. Но еще есть и радующий меня момент отмены зрительской кастовости и цензов. Этому новому зрителю нужна новая топография. Появляются новые места - заряженные сильной, но другой энергией: Театр. doc и «Практика» в одном доме на Патриарших (где, кстати, был первый «Проект ОГИ»), «Платформа» на Винзаводе, Политеатр в Политехническом музее...
...у человека двадцать сережек и сиреневые волосы с ирокезом. Но ведь он просто таким образом показывает родителям, что им не занимались. Это и есть проблема старого и нового театра в Росиии.
...Для меня разлом - это два великих спектакля, сделанные практически одновременно, в 93-м. Мы все время, Марина, в нашем разговоре к этому времени возвращаемся, да? «Без вины виноватые» Фоменко и «Клаустрофобия» Додина. Первый закрыл эпоху. Второй открыл, и очень символично, что в этом спектакле звучали тексты Сорокина и Улицкой, актуальных писателей. Поэтому Додин для меня - первый из тех, кто определяет сегодняшнее время. И его нынешняя верность классике, Чехову - это как раз таки осознанное противостояние, а не нытье, которого много вокруг. Ведь его Чехов - это Чехов после «новодрамовских» «Гаудеамуса» и «Клаустрофобии». Додин - единственный для меня классический режиссер, который остается почти в каждом спектакле актуальным."
Очень хорошее интервью в связи с этим вышло в ПТЖ.
Цитаты:
"Я вижу четыре показателя актуальности театра. Первое - язык в узком смысле этого слова - в плане лингвистики...
...Актуальность - долг драматурга, он обязан отражать процессы, происходящие в языке.
Письмо Вырыпаева, Клавдиева, Яблонской, Курочкина и Медведева - это письмо качественное, изысканное, это хорошая литература. И они работают с разными языковыми пластами, не только с языком улицы… Но и язык улицы неимоверно нужен, на этом языке надо уметь что-то сказать.
...Перейдем ко второму критерию. Для меня это необходимость поместить театр в широкий контекст языка современного искусства. Театр не может быть закрытой эстетической системой, как раньше. Сегодня этот язык универсален.
Третий критерий - тематика, этого никто не отменял. Иногда, как у древних греков или Шекспира, актуальные вещи описываются через исторические экскурсы, через какую-нибудь Персию или Данию. Но во все времена были спектакли про сегодня. Никуда не денешься от понятий «актуальный сюжет» и «актуальный герой». Грубо говоря, сегодня нужны спектакли о Путине. Потому что Путин есть, это реальность, и очень важная, ее нельзя обойти, не заметить, свести к эфемизму или исторической аллюзии. Мы живем в путинской России. Не исследовать свое время - трусость. Очень обидно, когда мощные режиссеры из-за непонимания и эскапизма не воспринимают того, что происходит на улице и внутри людей, не могут зацепить современную тему и выбирают не тот материал.
И наконец, четвертый критерий - апелляция к новому зрителю, человеку цифровой эпохи, который гораздо менее сведущ в театральной специфике, но он подготовлен междисциплинарно. Важнее знать современное кино и искусство, чем историю театра, Кулика, чем Фабра, Ханеке, чем Штайна, Миядзаки, чем Брука. В этом, возможно, есть понижение. Но еще есть и радующий меня момент отмены зрительской кастовости и цензов. Этому новому зрителю нужна новая топография. Появляются новые места - заряженные сильной, но другой энергией: Театр. doc и «Практика» в одном доме на Патриарших (где, кстати, был первый «Проект ОГИ»), «Платформа» на Винзаводе, Политеатр в Политехническом музее...
...у человека двадцать сережек и сиреневые волосы с ирокезом. Но ведь он просто таким образом показывает родителям, что им не занимались. Это и есть проблема старого и нового театра в Росиии.
...Для меня разлом - это два великих спектакля, сделанные практически одновременно, в 93-м. Мы все время, Марина, в нашем разговоре к этому времени возвращаемся, да? «Без вины виноватые» Фоменко и «Клаустрофобия» Додина. Первый закрыл эпоху. Второй открыл, и очень символично, что в этом спектакле звучали тексты Сорокина и Улицкой, актуальных писателей. Поэтому Додин для меня - первый из тех, кто определяет сегодняшнее время. И его нынешняя верность классике, Чехову - это как раз таки осознанное противостояние, а не нытье, которого много вокруг. Ведь его Чехов - это Чехов после «новодрамовских» «Гаудеамуса» и «Клаустрофобии». Додин - единственный для меня классический режиссер, который остается почти в каждом спектакле актуальным."