«1917»: великие книги о Великой войне
Лучшие романы и нон-фикшен о Первой мировой
Кадр из фильма Сэма Мендеса «1917»
Фильм Сэма Мендеса «1917» считался главным фаворитом «Оскара», но статуэтки за лучший фильм, сценарий и режиссуру достались «Паразитам». Как бы то ни было, эта драма о солдатах, которые пытаются предотвратить безнадежное наступление британской армии на немецкие позиции, - важное напоминание о войне, которую на Западе называют Великой, а в России, потерявшей в боевых действиях более 1,5 миллиона человек, почти не знают. Bookmate Journal собрал десять книг и аудиокниг о Первой мировой: ее зачинщиках, участниках и жертвах.
Масштабное исследование о туманных причинах, мучительном ходе и трагических последствиях первого глобального военного конфликта XX века. Близкая к идеалу книга, с которой можно начать знакомство с темой - и которую стоит держать открытой, перечитывая Хемингуэя, Шолохова и Ремарка.
«В 1918 году во Франции насчитывалось 630 000 солдатских вдов, большинство в расцвете лет и без всякой надежды снова выйти замуж».
Еще одна обстоятельная научная работа, сохраняющая при этом динамизм исторического романа: автора интересует не только фронт, но и тыл; военные маневры - и то, как их комментировали современники из числа гражданских. Получается любопытная мозаика мнений, чем-то напоминающая знаменитую дилогию Флориана Иллиеса, посвященную 1913 году.
«Зигмунд Фрейд, который в июле так радовался открытому конфликту, теперь писал с отвращением об „этих кошмарных временах, этой войне, которая грабит нас как духовно, так и материально“».
Окопная правда как она есть: в отличие от других, более именитых авторов, французский журналист Анри Барбюс начал работать над своей книгой зимой 1915-го, едва оказавшись в госпитале. «Огонь» несколько остервенело рекламировал Горький, чем, вероятно, объясняется равнодушие к нему современных читателей; между тем пафос романа, кажется, вполне созвучен гуманистическому «1917», неуютному фильму о том, что война - это грязный, мокрый, пахнущий смертью хоррор.
«Война - это не атака, похожая на парад, не сражение с развевающимися знаменами, даже не рукопашная схватка, в которой неистовствуют и кричат; война - это чудовищная, сверхъестественная усталость, вода по пояс, и грязь, и вши, и мерзость. Это заплесневелые лица, изодранные в клочья тела и трупы, всплывающие над прожорливой землей и даже не похожие больше на трупы. Да, война - это бесконечное однообразие бед, прерываемое потрясающими драмами, а не штык, сверкающий, как серебро, не петушиная песня рожка на солнце!»
Эпопею Михаила Шолохова не зря называют советской «Войной и миром». Подобно тому, как у Толстого Бородинскому сражению предшествует битва при Аустерлице, репетицией Гражданской войны здесь становится Первая мировая, в которой участвуют главные герои романа и которая в конечном счете навсегда разрушает казачий быт.
«А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались, нравственно искалеченные.
Это назвали подвигом».
История обреченной любви американского добровольца и медсестры-англичанки, развернувшаяся во время боев в Италии. Третий роман Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие!» сделал американского писателя мировой знаменитостью и лидером «потерянного поколения» - тех, кто пережил войну физически, но остался изувечен морально.
«Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться».
Для разнообразия - книга, написанная с той стороны, от лица проигравших. Как и Барбюс, Эрих Мария Ремарк акцентирует внимание читателей на физиологической стороне войны, которая сводит на нет любые сколько-нибудь возвышенные порывы. Роман быстро обрел скандальную славу: с приходом к власти нацистов «На Западном фронте без перемен» был запрещен в Германии, а его экземпляры публично сжигали.
«До какой же степени лжива и никчемна наша тысячелетняя цивилизация, если она даже не смогла предотвратить эти потоки крови, если она допустила, чтобы на свете существовали сотни тысяч таких вот застенков. Лишь в лазарете видишь воочию, что такое война».
Первая мировая как абсурдистская комедия: чешский сатирик Ярослав Гашек противопоставил милитаристскому пафосу раблезианский юмор и вывел универсальный тип идиота (буквально: со справкой), который один и может пережить комическое убожество войны. Роман остался незаконченным: автор планировал оставить своего героя в советском - пока суд да дело, в России сменилась власть - плену.
«В то время как здесь короля били тузом, далеко на фронте те короли били друг друга своими подданными».
Роман, открывающий эпический цикл «Красное колесо»: Александр Солженицын изучает - как писатель и как историк, - что привело к болезненному поражению российской армии в битве при Танненберге. Оригинальность книги - в том, как в одном тексте уживается документальное и художественное, факты и оценки; можно даже сказать, этот автор стоял у истоков докуфикшена - необычайно уважаемого сегодня жанра.
«Конечно, куда веселей было бы состоять с Германией в „вечном союзе“, как учил и жаждал Достоевский».
Новая британская классика: густой, энергично написанный, играющий с хронологией роман о паре, которую разлучила война, парадоксах памяти и страсти, побеждающей время. В 2012-м книгу экранизировал Филип Мартин («Корона»), главные роли исполнили Эдди Редмэйн («Теория всего») и Клеманс Поэзи («Гарри Поттер и Кубок огня»).
«Это не война, это исследование - до каких глубин падения может докатиться человек?»
Сегодня Ричарда Олдингтона, похоже, считают прозаиком второго ряда: здесь ему предпочитают Моэма, в Британии - Форда Мэдокса Форда. Это явно несправедливо: «Смерть героя» - глубокий, даже болезненный роман о тонко чувствующем художнике, который, запутавшись в свободных отношениях, уходит на фронт; конец - см. название - немного предсказуем.
«Вы, кто пал в этой войне, я знаю: вы погибли напрасно, вы погибли ни за что, за порыв ветра, во имя пустой болтовни, во имя идиотского вздора, газетной лжи и воинственной наглости политиков».
Автор материала: Игорь Кириенков