Написал лучший сериал XIX века и купил озеро с чудищем. Что вы знаете о Вальтере Скотте?
Он ценил навоз больше своих книг, хранил кинжал русского поэта и был плохим бизнесменом. Сейчас все расскажем
Вальтер Скотт. Портрет работы Генри Рэйберна, 1822 г. Иллюстрация: Букмейт
Одни обвиняли его в плагиате и дурном влиянии на умы, другие писали фанфики по его книгам и называли детей в честь героев романов. Рассказываем о жизни и книгах шотландского писателя Вальтера Скотта.
Тяжелые болезни, шотландская история и рыцарские романы
Вальтер Скотт родился в Эдинбурге в семье юриста Уолтера Скотта и Энн Ратерфорд, дочери профессора медицины. Он был девятым ребенком в семье - шесть братьев и сестер умерли еще до того, как ему исполнилось полгода. Сам он заразился полиомиелитом, из-за которого его правая нога лишилась подвижности. По совету врачей мальчика отправили на ферму его деда.
В гостях у дедушки Скотт дышал свежим воздухом, хорошо питался и изучал культуру Шотландии - мальчику пели старинные баллады и рассказывали о героях прошлого. Чтобы вылечить хромоту внука, дед заворачивал его в еще теплую, только что снятую с убитой овцы шкуру. Исцелить ногу таким методом не получилось, Скотт прихрамывал всю оставшуюся жизнь.
В 14 лет Скотта настигла другая болезнь - «разрыв кровеносного сосуда в области кишечника». Болезнь длилась долго, с двумя рецидивами. Мальчику запрещали разговаривать и двигаться в течение нескольких месяцев, разрешали только читать книги. При всех возможных неудобствах болезни подарили ему главные увлечения в жизни: он увлекся шотландской историей, а рыцарские романы влюбили его в Средневековье.
Шотландский гик и ландшафтный дизайнер
Болезни не помешали Скотту выучиться на юриста, начать работать адвокатом, а потом и шерифом. Параллельно он редактировал чужие книги и писал поэмы. Большую часть заработанного он тратил на увлечения, которые требовали все бо́льших вложений. Если в молодости он мог собирать только сказания и традиционные баллады, то в зрелости стал достаточно обеспечен, чтобы коллекционировать что-то материальное. С упорством и страстью гика он покупал любую вещь, связанную с историей Шотландии и Средними веками.
Для большой коллекции предметов требовалось достойное место. В 1811 году Скотт купил участок земли, на котором построил особняк Эбботсфорд. Снаружи и внутри он походил на настоящий средневековый замок. Винтажное оформление сочеталось с ультрасовременными для XIX века технологиями: газовым освещением, хитроумно устроенной печью с отводом для вентиляции и пневматическими звонками, с помощью которых можно было вызвать слуг из любой комнаты. При переезде в поместье одна только коллекция заняла 24 телеги. В письмах Скотт рассказывал, как причудливо смотрелись старинные доспехи и оружие:
«Выводок индюшат устроился в шлеме некоего preux chevalier (благородного рыцаря), чья слава гремела древле в Пограничном крае, и даже коровы… плелись под грузом знамен и мушкетов».
Среди собранных Скоттом реликвий было ружье народного героя Шотландии Роба Роя, распятие королевы Марии Стюарт, пресс-папье Наполеона, кинжал русского гусара и поэта Дениса Давыдова. Только одной из купленных диковин Скотт не смог похвалиться. Он постоянно скупал землю рядом с поместьем и приобрел участок с озером Колдшилс-Лох. В нем, как и в Лох-Нессе, якобы обитало чудовище. Местные жители уверяли, что видели его собственными глазами. Но Скотту и гостям поместья застенчивое чудовище так и не явилось.
Особняк Эбботсфорд, принадлежавший Вальтеру Скотту. Источник: conversanttraveller.com
Эбботсфорд стал не только музеем шотландского Средневековья. На купленных землях Скотт нашел простор и для другого своего хобби - ландшафтного дизайна. Он копал, разравнивал, осушал и засаживал деревьями принадлежавшие ему участки. Выращенный им лес занимал 500 акров, почти половину его владений (один акр - 4047 кв. м.). Под каждый тип ландшафта он подбирал определенный род деревьев. Березы для равнин, тополя для болот и лесной орешник для лощин. Поместье он окружил тремя садами, которые проектировал вместе с художниками, архитекторами и друзьями. Это увлечение Скотт оценивал выше своих книг и всей остальной деятельности:
«Обещаю вам, что мои дубы переживут мои лавры; я больше горжусь разработанным мною составом навоза, чем любым другим делом, к которому приложил руку».
Сам себе писатель и издатель
Литература стала основным заработком Скотта достаточно быстро. Уже первая опубликованная им поэма, «Песнь последнего менестреля», принесла ему славу и деньги. Если бы не страсть к коллекционированию и расходы на Эбботсфорд, он мог бы жить только на гонорары. Издатели были готовы платить ему огромные деньги. Один аванс за его поэму равнялся годовому жалованью секретаря суда. Помимо юридической и литературной работы, Скотт стал партнером издательской и типографской фирм. Для них он редактировал собрания сочинений английских классиков и готовил к изданию другие книги. С их же помощью Скотт публиковал свои произведения. Его можно считать одним из первых авторов, кому удалось превратить литературную карьеру в бизнес.
В 1814 году Скотт вернулся к роману «Уэверли», который откладывал около десяти лет. Это был его первый опыт в прозе. Несколько глав он написал еще в 1804 году, но получил разгромную критику от друзей. Вернуться к сочинению его вынудили финансовые проблемы издательства. Он планировал, что книга будет достаточно прибыльной, чтобы удержать фирму от разорения. Скотт быстро дописал текст и отправил в печать без указания автора. Скорее всего, он не верил в успех и не хотел портить свою репутацию. Оставив надежду на внимание читателей, Скотт отправился в плавание на яхте по шотландским островам. Однако после возвращения он обнаружил, что текст стал бестселлером, а издательству уже не грозило разорение. До конца года оно выпустило еще три тиража книги.
После «Уэверли» все его книги становились бестселлерами. Тысячи экземпляров продавались за день и десятки тысяч - за неделю. При этом почти все остальные книжные проекты Скотта и его партнеров были провальными. Издательство и типография существовали на выручку, которую получали от продаж его романов. Это подтверждает величие Скотта как писателя и его полную несостоятельность как бизнесмена. В 1826 году издательство и типография все-таки разорились, а Скотт и его партнеры увязли в долгах. Всему виной был крах английской фондовой биржи и никудышное управление фирмами. Скотт, который был номинальным владельцем предприятий, чувствовал свою ответственность перед партнерами и взялся выплатить всю сумму долга, больше 120 тысяч фунтов. Для этого он упорно работал, выпускал один или два романа в год - столь напряженный труд стоил ему нескольких инсультов. Вплоть до своей смерти в 1832 году он раздавал долги и почти закрыл их. Остаток оплатили наследники его партнеров.
Таинственность - лучшая реклама
После «Уэверли» Скотт стал литературной звездой, однако сохранял анонимность. На обложках его следующих книг красовалась надпись «от автора „Уэверли“». Это продолжалось почти 13 лет. Впервые Скотт публично признался в авторстве на благотворительном обеде Театрального фонда в 1827 году. До этого он пылко отрицал, что написал «Роб Роя», «Айвенго», «Квентина Дорварда» и другие произведения. Правду знали всего несколько человек. Поэтому, когда Скотт и Байрон лично встретились, великий поэт осыпал комплиментами прочитанный им накануне «Уэверли». И не знал, что хвалит роман перед его автором.
Почему Скотт решил скрываться, не совсем понятно. В «Общем предуведомлении» к романам из цикла «Уэверли» он дал уклончивый ответ: «Я не могу подыскать лучшего объяснения своему решению сохранять анонимность, чем сказать о нем словами Шейлока: „Таков мой вкус“» (Шейлок - персонаж «Венецианского купца» Шекспира). Вряд ли причиной была застенчивость или страх осуждения. Многие современники Скотта считали, что джентльмену не пристало писать ради денег. Сам он не видел в этом ничего дурного. Труд коммерческого писателя Скотт считал таким же полезным и заслуживающим уважения, как и любой другой:
«Популярный автор - это труженик-производитель, и… созданное им составляет такую же реальную часть общественного богатства, как продукт любого другого производства».
Многие быстро догадались, что «Великим Неизвестным», как называла его публика, был именно Скотт. В течение полугода после выхода романа «Айвенго» на автора обрушились невиданные почести. Университеты Оксфорда и Кембриджа присудили ему степень почетного доктора, шотландские интеллектуалы предложили возглавить Эдинбургское королевское общество, а король Георг IV, большой поклонник книг Скотта, пожаловал писателю титул баронета.
Биограф Скотта Хескет Пирсон предполагал, что «объяснение этой скрытности кроется в таких свойствах его натуры, как хитрость и озорство». История с анонимностью была шуткой, игрой писателя, с детства влюбленного в легенды о загадочных рыцарях, которые путешествуют инкогнито. А вот желание продлить эту игру на 13 лет объяснить проще. Скотт понял, что аура таинственности отлично подогревает читательский интерес и увеличивает тиражи. Даже многочисленные подделки под Скотта служили рекламой настоящих романов «от автора „Уэверли“». Вместе с талантом такая хитрая пиар-кампания сделала его самым популярным писателем начала XIX века.
Косплей, фанфики, обвинения в плагиате и дурном влиянии
Романы Скотта читали все: от благородных графинь до простых швей, от великого Гёте до мальчишек, разносивших газеты. Генрих Гейне в «Письмах из Берлина» рассказывал, что весь город говорил только о книгах Скотта, его жители «ложатся спать с „Уэверли“, встают с „Роб Роем“ и целый день держат в руках „Черного карлика“». Он вспоминал, как один из берлинских маскарадов превратился в личный фестиваль шотландского автора. Большинство гостей явилось на него в костюмах персонажей Скотта.
Каждый новый текст вызывал интерес туристов к местам, о которых Скотт рассказывал. Это началось еще с первой его поэмы «Песнь последнего менестреля». Описанные в ней развалины Мелроузского аббатства стали популярной достопримечательностью. Также любопытные читатели посещали озеро Лох-Катрин, место действия поэмы «Дева озера». С ростом славы Скотта и популярности его романов поток туристов так увеличился, что в Шотландии стали активно прокладывать шоссейные дороги и строить гостиницы, чтобы принять всех желающих.
Особенной любовью пользовался роман «Айвенго», первый мировой бестселлер в истории. Историк Мишель Пастуро утверждал, что только с момента публикации в 1820 году и до смерти автора, было продано 6 миллионов экземпляров.
Постер фильма «Айвенго». Режиссер Ричард Торп, 1952 год. Источник: imbd.com
Мир захлестнула невиданная до тех пор мода на имена героев произведений Скотта. Детей называли в честь персонажей «Айвенго»: Ровена, Ревекка, Уилфред, Бриан, Седрик. Даже имя Гурта, который по сюжету был простым свинопасом, стало популярным. А Уильям Теккерей, автор «Ярмарки тщеславия», сочинил пародийный фанфик по мотивам романа, повесть «Ревекка и Ровена». Он посчитал, что Айвенго выбрал себе неподходящую женщину, и переписал историю так, чтобы сердце рыцаря завоевала другая:
«Я отказываюсь верить, чтобы столь прелестная женщина - красивая, нежная и героическая - могла быть навсегда вытеснена такой, как Ровена, - бесцветным белобрысым созданием, по моему скромному мнению недостойным ни Айвенго, ни положения героини. Мне всегда казалось, что если бы каждая из них получила по заслугам, то Ревекке достался бы муж, а Ровене надо бы в монастырь, где я, по крайней мере, не стал бы о ней справляться».
Не обошли Скотта стороной обвинения в плагиате и дурном влиянии на умы. В одной из лондонских газет появилась статья о том, что «Песнь последнего менестреля» была воровством идей поэта Сэмюэля Колриджа. Автор текста заявлял, что Колридж до Скотта сделал замки и рыцарей предметами поэзии. Но он не учел разницы в подходах писателей: романтика Средних веков и рыцарей для Колриджа была экзотикой, а вот Скотт сделал ее повседневной и близкой читателям. За эту повседневность его книги ругал и Марк Твен. Автор «Приключений Тома Сойера» утверждал, что книги Скотта дурно повлияли на несколько поколений читателей. Шотландский писатель запудрил мозги жителям южных штатов, «свел всех с ума своими средневековыми романами». По мнению Твена, вдохновленные эстетикой Средневековья и рыцарского кодекса чести, южане устроили кровавую бойню во время Гражданской войны в США. Твен говорил, что даже после окончания войны, американский юг «еще не оправился от расслабляющего влияния его книг».
«Игра престолов» для XIX века
«Мнение! Да у нас вчера ночью вся семья глаз не сомкнула, - так никто и не спал, кроме моей подагры!»
Такой ответ получил один из издателей Скотта, когда попросил друга поделиться мнением о книгах «Черный карлик» и «Пуритане». «Вы до какой страницы дочитали?», - первым делом спрашивал Гёте у своего секретаря после бессонной ночи с новым романом шотландца. Запойное чтение книг Скотта стало таким же привычным развлечением, как сейчас марафоны сериалов. У его произведений действительно много общего с хитами Netflix. Каждый выходил по сезонам, в трех-четырех томах. Получали его читатели стабильно раз в год. Вирджиния Вулф отмечала в этих книгах черты, которые мы назвали бы кинематографичными. Она писала, что Скотт «последний романист, владеющий великим шекспировским искусством характеризовать героев через их речь», и видела в нем особенное драматическое мастерство:
«Он умеет изображать сцены жизни, предоставляя нам самим их анализировать… Скотту достаточно все это запечатлеть, а разглядеть - это уже дело наше».
Всеобщий интерес к книгам Скотта можно сравнить с ажиотажем вокруг «Игры престолов». Впрочем, объединяет их не только популярность.
Больше о схожести «Игры Престолов» и книг Вальтера Скотта, а также ссылки на его книги - в Bookmate Journal
Bookmate Review - такого вы еще не читали!