Чайна Мьевиль "Посольский город"
Написать достойное произведение в жанре лингвистической фантастики не так уж легко: как правило, автору требуется постоянно держать в уме сложную логическую конструкцию - а это под силу не каждому. Поэтому так приятно видеть, что Чайна Мьевиль отлично справился с выбранной им задачей. “Посольский город” говорит читателю: представь, что изрекаемые слова обязательно должны иметь за собой некоторую материальную сущность или произведенное действие. А теперь - попробуй жить с этим.
Дано: чужая планета, на которой соседствуют расы людей и ариекаев (Хозяев, как их называет главная героиня). Они ведут между собой торговлю и вполне мирно сотрудничают: Хозяева поставляют людям биомодифицированные организмы (похожие на те, что описаны в “Рибофанке” Пола ди Филиппо), а взамен получают разную человеческую технику. Для коммуникации используется Язык ариекаев - тот самый, который невозможен, если за словом не стоит некоторое вещественное обоснование.
- Ничего подобного этому языку нет больше нигде, - сказал он. - Нигде. И дело тут не в звуках, понятно. Звуки не служат хранилищем смысла. [...]
Их язык, как и все остальные в мире, складывается из упорядоченных шумов, но каждое слово для них - как воронка. Для нас каждое слово имеет свой смысл, а для них слово - это отверстие. Дверь, сквозь которую можно увидеть означаемое, то есть мысль, связанную с ним.
- Если я запрограммирую машину на всеанглийском так, чтобы она повторяла одно и то же слово, ты его поймёшь, - объяснял Скайл. - Если я запрограммирую машину словом из языка Хозяев, то я его пойму, а они - нет, потому что для них это всего лишь звук, в котором нет смысла. За словом должен стоять разум.
Разум Хозяев неотделим от их раздвоенного языка. Они не могут учить другие языки, потому что неспособны даже помыслить об их существовании, равно как и о том, что шумы, которые мы производим, - это слова. Хозяин понимает лишь то, что сказано на его Языке, осознанно, кем-то, у кого есть мозг. Вот что сбивало с толку ранних уклологов. Когда их машины говорили, Хозяева слышали только шум.
Поскольку в Языке ариекаев не хватает мысленного представления о вещах и поступках (в лингвистике оно называется денотатом), Хозяева не могут врать: ведь ложь не существует в реальности, она воображаема. Более того, буквально все, в чем задействована фантазия, им тоже недоступно: например, чтобы иметь возможность произносить некоторое сравнение, они должны прежде воплотить данное сравнение в жизнь. Так, главная героиня романа, Ависа Беннер Чо, становится “человеческой девочкой, которая, превозмогая боль, съела то, что ей дали, в комнате, предназначенной для еды, где давно никто не ел”, совершив все эти действия в реальности, и теперь Хозяева могут упоминать ее, когда хотят выразить обиду и подчинение судьбе.
Мьевиль использует свое сложное фантдопущение в полном объеме. Вранье невозможно? Хозяева устраивают Фестиваль Лжецов и пытаются исказить действительность хоть на секунду. Ависа стала стилистическим приемом? Автор вводит в произведение целую группу людей, которые тоже являются частью Языка: сравнениями, или примерами, или темами.
В мой второй приход Валдик, который каждую неделю плавал с рыбами, рассказывал историю своего воязыковления. Он находился в развитии: его статус зависел не от того, что когда-то сделал он или что сделали с ним, а от того, что он продолжал делать. Это как тот человек, который каждую неделю плавает с рыбами, мог захотеть сказать кто-нибудь из Хозяев, чтобы пояснить какую-то неясную для нас мысль, а для того, чтобы он мог так сказать, это должно было оставаться правдой. Отсюда и нескончаемая обязанность.
- В квартале служителей есть мраморный бассейн, - говорил Валдик. Бросил на меня взгляд, снова потупился. - Много лет назад его привезли на корабле аж через весь иммер. В него каждую неделю впускают вместе со мной маленьких изменённых рыб, которые переносят хлорку. Я плаваю каждый оверлей.
Допущение о Языке осложняется допущением о строении Хозяев. Два рта одного организма - Поворот и Подрез - говорят одновременно; так же одновременно должны говорить и мыслить два человека, чтобы ариекаи их поняли. Двойственность и становится началом интриги - которая в конечном итоге оборачивается катастрофой.
Несмотря на жанр лингвистической фантастики Язык в романе Чайны Мьевиля - лишь средство, а не цель. С развитием сюжета на первый план выходит этический вопрос. Насколько приемлемо искажение мышления ариекаев? Можно ли научить их лгать ради их же спасения? Что будет дальше с этой уникальной расой? Фактически, автор описывает свою версию грехопадения и предлагает свои ответы на разные сложные вопросы.
Человеку, первый раз открывшему книгу Мьевиля, не стоит пугаться разных незнакомых слов и выражений: флокинг, миаб, автом, иммер - эти понятия объясняются через контекст. Постепенно в романе осваиваешься и привыкаешь ко всему - двойным именам послов, биологическим электростанциям, которые пасутся вдали от города, и даже к описаниям разговоров ариекаев с их необычным инсектоидным строением. В одном из интервью Мьевиль рассказал, что идея двухголосого инопланетянина пришла к нему еще в возрасте 11 лет - и воплотилась она только через четверть века, получив дополнительное развитие в лингвистическом плане.
Читателя, преодолевшего сопротивление первой трети романа (детство Ависы, объяснение Языка и бытия планеты ариекаев), ждет интереснейший авторский мир, а также логические и этические проблемы в духе твердой НФ. Сотворенная Мьевилем вселенная потрясает воображение: создается впечатление, что она рассчитана на целый цикл романов. К сожалению, следующее произведение Мьевиля не продолжает “Посольский город” - однако сохраняется надежда, что писатель к нему еще вернется.