Георгий Коваленко: "Брежнева я не ронял!"
Он схоронил четырех генсеков - Хрущева, Брежнева, Андропова Черненко; Любовь Орлову, Василия Шукшина, Юрия Визбора... Его называют "Королевским могильщиком" и "Кремлевским землекопом". Но самому Георгию Никитовичу больше по душе - "мастер печали"...
Моя самая первая московская публикация. Июнь 1990 г. "Собеседник". Все еще только привыкают к "гласности"...
На журфаке, в студии у Андрея Максимова, дали задание сделать интервью. Личность должна быть интересна всем. Первым делом думалось о звездах. А я вспомнила, как мы хоронили бабушку. Ездили с мамой (мне было 14 лет) выбирать гроб. Мужичок в серо-сизом переднике, домик-мастерская, алый атлас, пахнет сосновой стружкой. Гробы один в другом от пола до потолка, у другой стены - точно так же, от пола до потолка, крышки. Для нас - чрезвычайщина, горе, а для него - обыденность, каждодневный труд...
Позвонила начальнику службы "Ритуал". Спросила про какого-нибудь особенного гробовщика, мастера своего дела. Меня разочаровали. Гробы в Москве делаются на заводе. Там конвейер: кто-то кладет досочку, кто-то прибивает гвоздик, - одного мастера выделить сложно. А вот с захоронениями... С захоронениями нужна "набитая рука", особенно, если телевидение присутствует, да высокое начальство, тут нельзя допустить ошибку.
Так и получилось это интервью.
- Я, пожалуй, мог бы попасть в книгу Гиннесса, - говорит Георгий Никитович Коваленко, - меня весь Союз видел. Мое лицо и в хрониках мелькает, и в прямой трансляции, и на газетных фотографиях. Я четырех наших правителей схоронил: Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко.
- Так, значит, это вы в 1982-м уронили гроб, опуская в могилу?
- Мне часто этот вопрос задают. А как ты думаешь, если бы я тогда действительно его уронил - доверили бы мне похороны Андропова и Черненко? Все слышали стук. А стук был от того, что в одно мгновение и выстрелы, и куранты - от силы звука все телевизоры дребезжали. А нам потом еще и премия была "за выполнение особо важного задания". Нам всегда после таких похорон премии дают. А потом письма пошли... И почему вдвоем хоронили, наверное, офицеры какие, а то и полковники, мол. А теперь говорят, что с нас даже началась
перестройка, раз мы Брежнева в могилу толком не опустили.
Click to view- Георгий Никитович, а почему вы только вдвоем хороните?
- А мне больше не нужно. Это обычай такой московский - вдвоем хоронить: быстро, но мягко, как в скоростном лифте. Я всегда в голове стою, где тяжелее, напарник - в ногах.
- Для правительственных захоронений у вас всегда один и тот же напарник?
- Да, Василий Иванович Простатов. Мы с ним как одно целое. Мне иногда говорят: мы тебе пару-тройку для подмоги дадим. А я говорю: не надо, или тогда сами опускайте, потому что за Василия Ивановича я могу ручаться.
- Что входит в ваши обязанности при захоронении: вырыть могилу, закопать, заколотить гроб?
- Да. Вырыть, закопать, заколотить, если защелок нет.
- Бывают гробы с защелками?
- Правительственные.
- Кого из известных людей вы еще хоронили?
- В Революционном Некрополе (так зовутся захоронения у Кремлевской стены) еще Буденного и Суслова. На кладбище членов Политбюро хоронил, их родственников. Часто похороны закрытыми были. Когда Леонид Ильич мать в последний путь провожал, всех служащих с кладбища убрали: остались только я и напарник. После погребения Брежнев подошел ко мне, лично поблагодарил и бросил через плечо: Георгия не забудьте поблагодарить, а Щелоков - тот всегда зарплатой интересовался...
- Сколько же людей вы погребли за всю свою жизнь?
- Тыщи. Любовь Орлову хоронил. Когда на Новодевичьем работал (это в 1971-1975 гг.), многих из МХАТа, из Малого театра. Василия Макаровича Шукшина хоронил. Больше всего эти похороны запомнились - до сих пор за душу берет. Видно было, что народ прощается с действительно любимым человеком. Под мои представления о работниках кладбища - людях неразговорчивых, угрюмых, с выработавшимися степенными, официальными жестами, он не подходит. Георгию Никитовичу сорок три года (на 1990-й). Он крепок, моложав, подтянут. Я даже не сразу заметила, что голова у него вся седая.
Его зовут "Королевским могильщиком". Но нет такой профессии: могильщик. В ведомости значится "землекоп",
а могилы рыть всем работникам кладбища приходится.
- Сейчас ваша должность звучит как "начальник ритуального цеха Новодевичьего комбината"?
- Да, но сам я себя "мастером печали" называю.
- Георгий Никитович, вы москвич?
- Да. Кондовый. Родился я в Камергерском переулке. Там была церковь святого Георгия, в честь этого Георгием и назвали. Нас матушка одна воспитывала. Вообще у меня три брата было: один в войну умер, двое офицерами стали. Рос в основном на улице, в обиду себя никому не давал, не терпел над собой диктата. Шпана принимала за своего. В шестом классе оставили на второй год, потом выгнали как трудновоспитуемого. Я любил свободу... Любил ходить в кино, просто по улицам гулять. Часто ходил в столовую Колонного зала Дома союзов. Туда ребятишек пускали. Если помните, по Пушкинской улице обычно большая очередь к Колонному залу тянется. Для прощания. Я в детстве, бывало, выстою эту очередь, поем там в столовой, потом возвращаюсь обратно через зал с покойником. Поначалу страшно было. Только музыка нравилась. Да и саблю, мундир интересно было посмотреть... Кто знает, может, это судьба. в интернате я закончил восемь классов. Потом пошел учеником-фрезеровщиком на завод. Не понравилось: металл, масло... До армии доработал. Потом погранвойска - судьба бросала от Риги до Колымы. Там, на Колыме, с будущей женой встретился, год работал, выучился специальности плотник-бетонщик, а потом мы в Москву перебрались. Несколько месяцев никуда не устраивался. а как-то с матушкой пришли на Ваганьковское, и она мне: вот ты все ищешь работу, недовольный - тебе осталось только на кладбище пойти... Хотел устроиться в ТАСС дежурным плотником, ехал туда, чтобы отдать документы, а провидение привело на Новодевичье: ливень был, и пока я там укрывался, заметил объявление: "Срочно требуется бетонщик". Я пошел к директору. С мая 1970 года начал копать, хоронить. С 1972-го стал смотрителем. А в 1976-м, когда открылся филиал Новодевичьего, перевели сюда. Но все двадцать лет работы я копал и хоронил. Считаю, что так Богу угодно было. Меня словно бы кто-то вел по жизни.
- Вы в Бога верите?
- Нет, я в дух верю.
- В душу?
- Души нет. есть дух. в каждом человеке есть дух, что-то такое закрытое, что преодолевает физические, моральные неурядицы, помогает жить.
- С похоронами, кладбищем много примет связано - они подтверждаются?
- Я в приметы верю. У нас на первом участке домовой живет. У меня память отличная, я знаки на территории никогда не ставлю, нужную могилку всегда по памяти найти могу. А тут, три дня прошло, не мог отыскать, кружил, кружил, а найти не мог. Тогда мне и подсказала одна старушка, которая здесь еще со времен войны работала: посиди немного в кабинете,
это домовой шутит. и точно - со второго раза вмиг отыскал. Домовой меня любит, потому что я здесь хозяин. Сколько работаю, и ночью могу идти через кладбище - никаких эксцессов.
- А правду говорят, что если непогода - значит самоубийцу хоронят?
- Самоубийц я много хоронил. Считаю, что покончить с собой может человек либо очень сильный, либо очень глупый. А что касается погоды, неправда. Я обратное слышал: дождь - это хорошо в похороны, мы плачем, и небо плачет, значит очень хороший, добрый человек нас покидает.
- Вы такие случаи помните?
- Да. Когда Юрия Визбора хоронили, вдруг ни с того ни с сего ливень, сильный ливень...
- Недавно я прочла выражение - мне запомнилось: могильщик - "последний смерти свидетель"...
- Я скорее соглашусь с Энгельсом, который говорил, что могильщик - это "санитар земли".
- Полностью согласны?
- С точки зрения медицинской. А вообще "могильщик" (хотя для меня и нет такого слова) - это очень тяжелая судьба. Бьет наотмашь. Ни один землекоп за мою бытность не уходил на пенсию.
- Умирали раньше?
- Да, очень тяжелая и опасная работа, неблагодарная работа. Ведь мы люди, которые стоят на самой последней ступени социальной лестницы, хотя сами мы так, конечно, не считаем.
- У вас есть дети?
- Да. Очень люблю жену. У нас с ней все в порядке. Двое детей, одна дочь окончила техникум. Они меня уважают. Я их тоже очень люблю.
- У вас зарплата большая?
- Оклад двести плюс ежеквартальная премия. В среднем получается около трехсот.
- Чаевые бывают?
- На кладбище чаевые человеческим законам не противоречат.
- Сколько обычно дают землекопу?
- За копку могилы - 25. Но все зависит от клиента: может и пятьдесят дать, а может и ни рубля. Я всегда говорил: вымогать нельзя.Это не то. В нашей работе главное, чтобы дружеские отношения сохранялись. Работник кладбища, он в первую очередь должен быть психологом.
- Когда дают за помин души - грех не выпить...
- Становление землекопа всегда идет через спиртное. И не только потому, что отказать нельзя. А потому, что каждый день смотреть на покойников и слезы нормальный человек спокойно не может. У молодого сил много - все выветривается, но остается затуманенность. На все смотришь не нейтрально, нет - сочувственно, но уже не так теряешься. Стараешься даже помочь, принять участие, цветы поможешь из гроба выложить, поддержишь кого из родственников. А с годами профессионализм вырабатывается. Физическая нагрузка нейтрализует сдержанность. Я в 1981 году попал в аварию. После этого крепко начал баловаться спиртным. Периодами пил без меры. В 1983 году при помощи врачей и силы воли покончил с этим совсем.
- А правду говорят, что вы пить еще и потому перестали, что видели, как много умирает молодых алкоголиков?
- Нет. Хотя я уже многих друзей схоронил. Десятка три моих родственников, коллег, и многие умерли от алкоголя.
- Когда семья вечером собирается за чашкой чая, обычно обсуждают свои проблемы, в том числе, и рабочие. Вы дома об этом говорите?
- О покойниках никогда. О работе иной раз только.
- Георгий Никитович, а как вы проводите свободное время? Ходите куда-нибудь с женой, детьми?
- Да. В кино. На концерты. "В воскресенье - отдыхать!" - вот мой девиз, каждый выходной за город ездим.
- Существуют ли для работников кладбища какие-нибудь планы, разнарядки?
- Существует план суммарных услуг, - сюда входит и копка, и установка железо-бетонных изделий, и драпировка... На новодевичьем комбинате, например, план - сто сорок тысяч услуг в год. Здесь работа напряженная, мужская работа.
- Землекопами работают только мужчины?
- Я знал и двух женщин, которые работали землекопами во время войны. В мою бытность уже даже гробы с ними на пару опускать приходилось.
- Как поощряются работники кладбищ? У вас были какие-нибудь поощрения?
- Премии были, я уже говорил. Благодарности есть. Но главное, думаю, это уважение.
- Георгий Никитович, философский вопрос: в чем для вас заключается смысл жизни?
- Детей вырастить, понянчить внуков. Дать им материальную основу. Пожить хочу подольше, поработать. Смерть, к слову сказать, не красит человека. За всю свою работу я только однажды видел лицо умершей женщины столь же красивое, как и при жизни. Может, это колдунья была, но знаю точно: судьба ее была - страшная.
- А смерти вы боитесь?
- Смерти не боюсь. А что ее бояться? В раю, говорят, лучше, чем здесь.
- Вы уверены, что в рай попадете?
- Нет, не уверен. Но мне как-то сказал священник, что человеку, который работает на кладбище, все грехи прощаются.
Через несколько лет меня снова попросили встретиться с Коваленко. Сделать еще одну заметку (фотографии на газете уже того периода). Я пришла.
Георгий Никитович рассказал, что после этой, самой первой публикации, кто только не брал у него интервью.
"Би-би-си" целый документальный фильм отсняло. Все в гости приглашали. Он поездил по миру, практически
все самые знаменитые кладбища посмотрел...
Теперь уже и его с нами не стало. Если не ошибаюсь, Георгий Никитович Коваленко умер в 2003-м году.
