Фэнтази
Динамично развивающийся сюжет, острохарактерные герои, простой и понятный язык повествования, биг-мак, картошка и две колы.
Глава 1
Юная княжна Настасья Аристарховна была чудо как хороша. Я не мог налюбоваться на это милейшее создание и с нетерпением ждал обещанного мне танца. Конечно, она не первый раз была на балу, который давал в своем имении граф Ищиведровполев, но по восторженной улыбке, которой она озаряла всё и всех вокруг, можно было подумать, что всё ей здесь ново.
У неё были восхитительно тонкие черты лица, в её бездонных черных глазах всегда искрилась детская смешинка. Озорные смоляные кудри, свисали на гладкий, без единой морщинки лоб, талию можно было бы смело обхватить руками, замкнув пальцы. И только её декольте было совсем не детским, и от него было архисложно оторвать взгляд. Настасья Аристарховна была пронзительным очарованием юности, воздушная и невесомая, она была нежна как дуновение ветра в знойный полдень, желанна как глоток воды в пустыне. Все в ней вызывало во мне сладкое томление в груди, никакой мечты на свете в тот момент не могло быть для меня сокровеннее.
И вот наконец долгожданная обещанная мне мазурка. Я, преисполненный высокими чувствами, направился к источнику моего вожделения... Но что это!? Меня опередил сын барона Тилителетестова. Этот наглец подскочил к Настасье Аристарховне и мгновенно увлек ее в водоворот танца. При этом я видел как он грубо хватал её, как будто была это вовсе не мазурка, а какая-то непотребщина вроде вальса. А еще он шептал ей на ушко всякие скабрезные мерзкие шуточки, и она, бедняжка, была вынуждена краснеть и деланно смеяться.
Конечно же я не смог стерпеть этой ужасной выходки. Быстрым шагом я приблизился к этой, совершенно не подходящей друг другу паре, и властным движением преградил путь отвратительному танцу.
Настасья Аристарховна сначала вопросительно посмотрела на меня, но затем слегка хлопнула себя по лбу ладошкой, прелестно улыбнулась и проворковала:
-- Ой, любезнейший флигель-адьютант Дальноплюев, простите ради бога! Я совсем забыла о том, что эту мазурку обещала вам. Но этот милый барон совершенно вскружил мне голову.
И она неприязненно, хотя недостаточно, как я считаю, неприязненно, взглянула на подлеца Тилителетестова.
Я получил прекрасное образование и воспитание. Я в совершенстве овладел пятью иностранными языками, искусством танца и техникой фехтования и филигранного реверанса. Но тут меня охватила гамма очень сложных и сильных чувств и сдержать их было уже не в моих силах. Будучи в сильнейшем возмущении, я снял сапог с левой ноги, размотал свою батистовую лиловую портянку и влепил ею пощечину бесстыжему барону.
Он побледнел весь, даже усы, и потребовал сатисфакции, чего я, собственно, и добивался. Настасья Аристарховна хмыкнула и убежала к маменьке похвалиться, что из за неё теперь состоиться дуэль.
Глава 2
Дуэль была назначена на шесть утра. Всю ночь перед поединком я писал Настасье Аристарховне письмо, хотя это получалось крайне неважно. Я не столько писал, сколько метался из угла в угол, шаркая по дубовому паркету, и тер виски. И еще выпивал шампанское из бокала и тут же его доливал. Мысли роились и путались. Несколько десятков листков были все же исчириканы и тут же разорваны в клочья, чернильница почти опустошена, а перо изгрызено мною в великом волнении. Мне совершенно не нравилось то, что получалось в итоге на листке с моим фамильным гербом.. То мне казалось, что я в своем эпистолярии слишком сентиментален и достоин жалости, то напротив -- непомерно дерзок и холоден. Как бы то ни было, письмо я так и не написал, зато сильно налился шампанским и за полчаса до рассвета упал в кресло и заснул.
Слугам пришлось изрядно потрудиться чтобы разбудить меня к назначенному часу. Но, тем не менее, в назначенный час я был на месте дуэли. Иссиня выбритый и опохмеленный.
Небо уже посветлело, но солнце еще не взошло. Было зябко. Секунданты, дрожа и позёвывая, предложили нам с подлецом Тилителетестовым примириться. Разумеется, предложение было гневно отвергнуто.
Мы выбрали из коробки по пистолету и встали друг напротив друга, хотя точнее будет сказать -- недруг напротив недруга. По жребию первым должен был стрелять мерзавец.
Пока он целился, я стоял в позе гордого равнодушия и очень хотел спать.
И почти уже заснул, но тут грянул выстрел, и что-то тупое и горячее ударило меня в грудь. Я зашатался почувствовав серьезное недомогание. Мне явно нездоровилось, ощущалась сильная боль и слабость, я едва не падал. Однако за мной был еще выстрел! Я собрал в кулак остатки сил, как мог прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрела я уже не слышал. И не видел, куда полетела пуля. Меня покинули и слух и зрение. Непреодолимая сила бросила меня вниз.
Но я не остался возлежать на увядающей траве. Что-то уверенно потащило меня вниз, под землю. Я даже сначала подумал, что в преисподнюю. Но не в преисподнюю, это точно, потому, что было по-прежнему прохладно, а в преисподней, как уверял отец Афанасий, нестерпимое пекло.
Глава три
Меня тащило и немилосердно болтало и швыряло. Но странно, я не чувствовал ни страха, ни беспокойства, ни какого-либо неудобства. И утренний холод постепенно сменился спокойным уютным теплом. Неодолимая сонливость, которая владела мною после бессонной ночи, уступила место абсолютному равнодушию. Меня нимало не беспокоило происходящее. И, хотя вокруг была непроглядная тьма и безмолвие, хотя я не понимал где верх, а где низ, я совершенно перестал волноваться из-за чего бы то ни было.
Я не чувствовал ни рук, ни ног, никаких других привычных мне органов. Всякая боль утихла и наступил полный, недвижимый покой, который длился, кажется, целую вечность. Не будь я в состоянии этого оцепенения, непременно заскучал бы.
Не будь я в состоянии этого оцепенения, непременно бы перепугался, когда опять неведомая сила вдруг стала меня сжимать так, будто-то какой-то великан выжимал из меня все моё сущее своей могучей дланью.
Я по-прежнему ничего не видел, но ко мне стали возвращаться ощущения. Самым острым из них было ощущение тесноты. Липкая и неприятная оболочка сдавливала меня. Я предпринял попытку пошевелиться и это мне удалось. Тогда я предпринял попытку освободиться, порвать эту оболочку. Стал толкаться... Не очень-то слушались меня мои конечности, но железная моя воля уже очнулась и толкала меня вперед.
Когда оболочка лопнула, я оказался в каком-то узком, низком и по-прежнему темном до черноты коридоре. Непонятный зов повлек меня вперед. Поддавшись ему я немного прополз на четвереньках и уткнулся головой в довольно твердую стену. Тупик?! Чуть отступив я всеми силами рук и силой головы (нет, не силой мысли, а силой мышц шеи) попытался пробить преграду.
И снова удача! Я вырвался на свободу. Яркий свет сразу же брызнул мне в глаза. Глаза... Я стал видеть мир по другому... Мое зрение стало острее и даже угол обзора заметно изменился, мне стало доступно видеть назад... Оказывается я только что пробил выход из пещеры в какой-то коричнево-серой, пузырчато-пупырчатой горке, которая прилипла к ветви неимоверно гигантского дерева. Таких невероятно огромных деревьев я даже и представить себе не мог. Оглядевшись я обнаружил, что в этой округе вообще всё гигантское. Таких размеров даже самая больная фантазия не сможет себе представить.
И вдруг из пещеры, из проделанного мной лаза полезли невиданные серые чудовища. Но, к счастью не очень большие, с меня ростом. У них была треугольная голова с двумя ужасными треугольными глазами, двумя зловеще шевелящимися рожками и одной, но очень гадкой на вид пастью. Толстое противное пузо держалось на четырех непристойно тонких ногах и сверху пуза качалось длинное продолжение толовища с богатырскими ручищами, утыканными острыми зазубринами и сложенными перед собой как будто для молитвы. Редкостные уроды.
Глава IV
Я насторожился, но чудовища не стали на меня нападать и рвать на части. Они, не обращая на мою персону никакого внимания, нескладно покачиваясь на ножках и размахивая ручищами, обходя или чуть задевая меня, заспешили разбежаться от пещеры в разные стороны.
Попытавшись встать на ноги я почувствовал, что со мною что-то не так. Попытавшись разглядеть себя и ощупать я понял, что же со мною было не так. Сейчас перечислю: Я, к своему недоумению, стал серым, четырехногим, богатыроруким, толстопузым, треугольноголовым уродливым чудовищем. Точно таким же, какие только что отсюда разбрелись. Теперь стало понятно, почему они со мной обошлись столь деликатно -- приняли за своего.
Странно, но первая мысль, которая пришла в мою треугольную башку была не о причинах приключившегося со мной злоключения, а о том, что я сильно проголодался и собственно неплохо бы было перекусить. Пока я думал эту мысль, раздался нарастающий звон, который внезапно прекратился. Это рядом со мной приземлилась гигантская, размером с собаку, муха и стала потирать друг о друга передние лапы. Никогда раньше я и представить себе не мог, что большая, блестящая, жирная муха может быть так аппетитна.
Не знаю, что мной руководило, но я тотчас же схватил могучими руками это насекомое и сразу же откусил большой кусок... Как вкусно!!! Кто бы мог подумать...
Глава 5
Прошло время. Я попривык к своему новому положению, мне оно даже стало нравиться. Прекрасное самочувствие, никаких треволнений и забот. Мой рацион стал разнообразнее. Я перепробывал меланхоличных бабочек, бестолковых кузнечиков, всех видов мошек, охотился на всякую соразмерную живность, даже на относительно некрупных мышей и змей. Но, должен признаться, что по вкусу никто не может сравниться с мухами. Никто!
Впрочем назвать совсем беззаботной мою жизнь было бы неверно. Многая опасность стерегла меня. Один раз меня чуть не проглотил слоноподобный ёж. Меня спасло то, что ежи не терпят когда им в нос вцепляется достойный, вроде меня противник. Другой раз меня чуть не заклевала до смерти птица. Её росту я даже уже не удивился, привык...
А в целом все хорошо.
Следующая Глава
Откушав двух замечательных мошек я безмятежно отдыхал на удобной высохшей ветке, когда вдруг ветер донес до меня восхитительно волнующий запах. Этот запах настойчиво звал, манил меня неистово. Он сокрушал мою волю и заставлял презреть осторожность. Я не мешкая поспешил навстречу ветру.
Перебегая от ветки к ветке, от стебля к стеблю, я этот умопомрачительный аромат чувствовал все сильнее и сильнее. И вот, обойдя очередной папоротник, я остановился как вкопанный. Я замер завороженный открывшимся мне видением. Я увидел ЕЁ. ОНА была невозможно прекрасна. ОНА была вылитая Настасья Аристарховна. Ну или почти... Пухленькое пузико очаровательно покачивалось на четырех тоненьких стройных ножках. Аккуратная треугольная головка любознательно вертелась в разные стороны на нежной шейке. Изящные и сильные руки трепетно прижаты к обворожительной груди.
Любуясь ЕЮ я невольно начал исполнять танец своей большой и чистой любви и приближаться к красавице. Но что это!? Или у меня дежа-вю!? Какое-то омерзительное чудовище, взявшись вдруг откуда невозьмись и мелькнув серой молнией, взгромоздилось на это чудо красоты и нежности. То, что оно стало с ней делать возмутило меня так, что у меня подкосились ноги и я чуть не упал. Я готов был плакать от обиды, но моя теперешняя физиология не позволяла этого. В этом подонке я увидел Тилителетестова.
И собирая по осколкам свою рассыпанную по земле волю в кулак, я стал морально готовиться к поединку. Я знаю, что я сделаю! Я его раздавлю, я его порву, я его ...
Я не успел додумать, что я его сожру. ОНА сама сделала это. Прямо во время соития она грациозно изогнула свою головку и откусила ему башку. Тщательно пережевав ее, ОНА принялась за остальную оставшуюся тушку. Пара минут и с негодяем было покончено.
Я стоял как громом пораженный. Я ликовал, хотя мне было немного неловко. Ведь это я должен был ЕЁ защитить. Но, похоже, эта прекрасная воительница не была на меня обижена. Повернувшись в мою сторону она вытянула шею и причмокивая направилась ко мне. Наверное меня ждет поцелуй...
Глава 1
Юная княжна Настасья Аристарховна была чудо как хороша. Я не мог налюбоваться на это милейшее создание и с нетерпением ждал обещанного мне танца. Конечно, она не первый раз была на балу, который давал в своем имении граф Ищиведровполев, но по восторженной улыбке, которой она озаряла всё и всех вокруг, можно было подумать, что всё ей здесь ново.
У неё были восхитительно тонкие черты лица, в её бездонных черных глазах всегда искрилась детская смешинка. Озорные смоляные кудри, свисали на гладкий, без единой морщинки лоб, талию можно было бы смело обхватить руками, замкнув пальцы. И только её декольте было совсем не детским, и от него было архисложно оторвать взгляд. Настасья Аристарховна была пронзительным очарованием юности, воздушная и невесомая, она была нежна как дуновение ветра в знойный полдень, желанна как глоток воды в пустыне. Все в ней вызывало во мне сладкое томление в груди, никакой мечты на свете в тот момент не могло быть для меня сокровеннее.
И вот наконец долгожданная обещанная мне мазурка. Я, преисполненный высокими чувствами, направился к источнику моего вожделения... Но что это!? Меня опередил сын барона Тилителетестова. Этот наглец подскочил к Настасье Аристарховне и мгновенно увлек ее в водоворот танца. При этом я видел как он грубо хватал её, как будто была это вовсе не мазурка, а какая-то непотребщина вроде вальса. А еще он шептал ей на ушко всякие скабрезные мерзкие шуточки, и она, бедняжка, была вынуждена краснеть и деланно смеяться.
Конечно же я не смог стерпеть этой ужасной выходки. Быстрым шагом я приблизился к этой, совершенно не подходящей друг другу паре, и властным движением преградил путь отвратительному танцу.
Настасья Аристарховна сначала вопросительно посмотрела на меня, но затем слегка хлопнула себя по лбу ладошкой, прелестно улыбнулась и проворковала:
-- Ой, любезнейший флигель-адьютант Дальноплюев, простите ради бога! Я совсем забыла о том, что эту мазурку обещала вам. Но этот милый барон совершенно вскружил мне голову.
И она неприязненно, хотя недостаточно, как я считаю, неприязненно, взглянула на подлеца Тилителетестова.
Я получил прекрасное образование и воспитание. Я в совершенстве овладел пятью иностранными языками, искусством танца и техникой фехтования и филигранного реверанса. Но тут меня охватила гамма очень сложных и сильных чувств и сдержать их было уже не в моих силах. Будучи в сильнейшем возмущении, я снял сапог с левой ноги, размотал свою батистовую лиловую портянку и влепил ею пощечину бесстыжему барону.
Он побледнел весь, даже усы, и потребовал сатисфакции, чего я, собственно, и добивался. Настасья Аристарховна хмыкнула и убежала к маменьке похвалиться, что из за неё теперь состоиться дуэль.
Глава 2
Дуэль была назначена на шесть утра. Всю ночь перед поединком я писал Настасье Аристарховне письмо, хотя это получалось крайне неважно. Я не столько писал, сколько метался из угла в угол, шаркая по дубовому паркету, и тер виски. И еще выпивал шампанское из бокала и тут же его доливал. Мысли роились и путались. Несколько десятков листков были все же исчириканы и тут же разорваны в клочья, чернильница почти опустошена, а перо изгрызено мною в великом волнении. Мне совершенно не нравилось то, что получалось в итоге на листке с моим фамильным гербом.. То мне казалось, что я в своем эпистолярии слишком сентиментален и достоин жалости, то напротив -- непомерно дерзок и холоден. Как бы то ни было, письмо я так и не написал, зато сильно налился шампанским и за полчаса до рассвета упал в кресло и заснул.
Слугам пришлось изрядно потрудиться чтобы разбудить меня к назначенному часу. Но, тем не менее, в назначенный час я был на месте дуэли. Иссиня выбритый и опохмеленный.
Небо уже посветлело, но солнце еще не взошло. Было зябко. Секунданты, дрожа и позёвывая, предложили нам с подлецом Тилителетестовым примириться. Разумеется, предложение было гневно отвергнуто.
Мы выбрали из коробки по пистолету и встали друг напротив друга, хотя точнее будет сказать -- недруг напротив недруга. По жребию первым должен был стрелять мерзавец.
Пока он целился, я стоял в позе гордого равнодушия и очень хотел спать.
И почти уже заснул, но тут грянул выстрел, и что-то тупое и горячее ударило меня в грудь. Я зашатался почувствовав серьезное недомогание. Мне явно нездоровилось, ощущалась сильная боль и слабость, я едва не падал. Однако за мной был еще выстрел! Я собрал в кулак остатки сил, как мог прицелился и нажал на спусковой крючок. Выстрела я уже не слышал. И не видел, куда полетела пуля. Меня покинули и слух и зрение. Непреодолимая сила бросила меня вниз.
Но я не остался возлежать на увядающей траве. Что-то уверенно потащило меня вниз, под землю. Я даже сначала подумал, что в преисподнюю. Но не в преисподнюю, это точно, потому, что было по-прежнему прохладно, а в преисподней, как уверял отец Афанасий, нестерпимое пекло.
Глава три
Меня тащило и немилосердно болтало и швыряло. Но странно, я не чувствовал ни страха, ни беспокойства, ни какого-либо неудобства. И утренний холод постепенно сменился спокойным уютным теплом. Неодолимая сонливость, которая владела мною после бессонной ночи, уступила место абсолютному равнодушию. Меня нимало не беспокоило происходящее. И, хотя вокруг была непроглядная тьма и безмолвие, хотя я не понимал где верх, а где низ, я совершенно перестал волноваться из-за чего бы то ни было.
Я не чувствовал ни рук, ни ног, никаких других привычных мне органов. Всякая боль утихла и наступил полный, недвижимый покой, который длился, кажется, целую вечность. Не будь я в состоянии этого оцепенения, непременно заскучал бы.
Не будь я в состоянии этого оцепенения, непременно бы перепугался, когда опять неведомая сила вдруг стала меня сжимать так, будто-то какой-то великан выжимал из меня все моё сущее своей могучей дланью.
Я по-прежнему ничего не видел, но ко мне стали возвращаться ощущения. Самым острым из них было ощущение тесноты. Липкая и неприятная оболочка сдавливала меня. Я предпринял попытку пошевелиться и это мне удалось. Тогда я предпринял попытку освободиться, порвать эту оболочку. Стал толкаться... Не очень-то слушались меня мои конечности, но железная моя воля уже очнулась и толкала меня вперед.
Когда оболочка лопнула, я оказался в каком-то узком, низком и по-прежнему темном до черноты коридоре. Непонятный зов повлек меня вперед. Поддавшись ему я немного прополз на четвереньках и уткнулся головой в довольно твердую стену. Тупик?! Чуть отступив я всеми силами рук и силой головы (нет, не силой мысли, а силой мышц шеи) попытался пробить преграду.
И снова удача! Я вырвался на свободу. Яркий свет сразу же брызнул мне в глаза. Глаза... Я стал видеть мир по другому... Мое зрение стало острее и даже угол обзора заметно изменился, мне стало доступно видеть назад... Оказывается я только что пробил выход из пещеры в какой-то коричнево-серой, пузырчато-пупырчатой горке, которая прилипла к ветви неимоверно гигантского дерева. Таких невероятно огромных деревьев я даже и представить себе не мог. Оглядевшись я обнаружил, что в этой округе вообще всё гигантское. Таких размеров даже самая больная фантазия не сможет себе представить.
И вдруг из пещеры, из проделанного мной лаза полезли невиданные серые чудовища. Но, к счастью не очень большие, с меня ростом. У них была треугольная голова с двумя ужасными треугольными глазами, двумя зловеще шевелящимися рожками и одной, но очень гадкой на вид пастью. Толстое противное пузо держалось на четырех непристойно тонких ногах и сверху пуза качалось длинное продолжение толовища с богатырскими ручищами, утыканными острыми зазубринами и сложенными перед собой как будто для молитвы. Редкостные уроды.
Глава IV
Я насторожился, но чудовища не стали на меня нападать и рвать на части. Они, не обращая на мою персону никакого внимания, нескладно покачиваясь на ножках и размахивая ручищами, обходя или чуть задевая меня, заспешили разбежаться от пещеры в разные стороны.
Попытавшись встать на ноги я почувствовал, что со мною что-то не так. Попытавшись разглядеть себя и ощупать я понял, что же со мною было не так. Сейчас перечислю: Я, к своему недоумению, стал серым, четырехногим, богатыроруким, толстопузым, треугольноголовым уродливым чудовищем. Точно таким же, какие только что отсюда разбрелись. Теперь стало понятно, почему они со мной обошлись столь деликатно -- приняли за своего.
Странно, но первая мысль, которая пришла в мою треугольную башку была не о причинах приключившегося со мной злоключения, а о том, что я сильно проголодался и собственно неплохо бы было перекусить. Пока я думал эту мысль, раздался нарастающий звон, который внезапно прекратился. Это рядом со мной приземлилась гигантская, размером с собаку, муха и стала потирать друг о друга передние лапы. Никогда раньше я и представить себе не мог, что большая, блестящая, жирная муха может быть так аппетитна.
Не знаю, что мной руководило, но я тотчас же схватил могучими руками это насекомое и сразу же откусил большой кусок... Как вкусно!!! Кто бы мог подумать...
Глава 5
Прошло время. Я попривык к своему новому положению, мне оно даже стало нравиться. Прекрасное самочувствие, никаких треволнений и забот. Мой рацион стал разнообразнее. Я перепробывал меланхоличных бабочек, бестолковых кузнечиков, всех видов мошек, охотился на всякую соразмерную живность, даже на относительно некрупных мышей и змей. Но, должен признаться, что по вкусу никто не может сравниться с мухами. Никто!
Впрочем назвать совсем беззаботной мою жизнь было бы неверно. Многая опасность стерегла меня. Один раз меня чуть не проглотил слоноподобный ёж. Меня спасло то, что ежи не терпят когда им в нос вцепляется достойный, вроде меня противник. Другой раз меня чуть не заклевала до смерти птица. Её росту я даже уже не удивился, привык...
А в целом все хорошо.
Следующая Глава
Откушав двух замечательных мошек я безмятежно отдыхал на удобной высохшей ветке, когда вдруг ветер донес до меня восхитительно волнующий запах. Этот запах настойчиво звал, манил меня неистово. Он сокрушал мою волю и заставлял презреть осторожность. Я не мешкая поспешил навстречу ветру.
Перебегая от ветки к ветке, от стебля к стеблю, я этот умопомрачительный аромат чувствовал все сильнее и сильнее. И вот, обойдя очередной папоротник, я остановился как вкопанный. Я замер завороженный открывшимся мне видением. Я увидел ЕЁ. ОНА была невозможно прекрасна. ОНА была вылитая Настасья Аристарховна. Ну или почти... Пухленькое пузико очаровательно покачивалось на четырех тоненьких стройных ножках. Аккуратная треугольная головка любознательно вертелась в разные стороны на нежной шейке. Изящные и сильные руки трепетно прижаты к обворожительной груди.
Любуясь ЕЮ я невольно начал исполнять танец своей большой и чистой любви и приближаться к красавице. Но что это!? Или у меня дежа-вю!? Какое-то омерзительное чудовище, взявшись вдруг откуда невозьмись и мелькнув серой молнией, взгромоздилось на это чудо красоты и нежности. То, что оно стало с ней делать возмутило меня так, что у меня подкосились ноги и я чуть не упал. Я готов был плакать от обиды, но моя теперешняя физиология не позволяла этого. В этом подонке я увидел Тилителетестова.
И собирая по осколкам свою рассыпанную по земле волю в кулак, я стал морально готовиться к поединку. Я знаю, что я сделаю! Я его раздавлю, я его порву, я его ...
Я не успел додумать, что я его сожру. ОНА сама сделала это. Прямо во время соития она грациозно изогнула свою головку и откусила ему башку. Тщательно пережевав ее, ОНА принялась за остальную оставшуюся тушку. Пара минут и с негодяем было покончено.
Я стоял как громом пораженный. Я ликовал, хотя мне было немного неловко. Ведь это я должен был ЕЁ защитить. Но, похоже, эта прекрасная воительница не была на меня обижена. Повернувшись в мою сторону она вытянула шею и причмокивая направилась ко мне. Наверное меня ждет поцелуй...