Историческая заметка
Совсем как-то грустно было старому Варлааму. Он сидел на гранитном валуне возле своей пещеры, зябко кутался в потертую мамонтовую шкуру и задумчиво выковыривал из длинной, спутанной бороды личинок жуков, отправляя их в рот. Личинки приятно похрустывали на зубах. Из темной пасти пещеры веяло промозглой сыростью и заползать в нее на ночлег совсем не хотелось, Варлаам жадно ловил последние лучи заходящего осеннего солнца.
Вдруг до его чуткого слуха донесся звук ломающегося орешника. Кто-то большой и сильный быстро пробирался по кустам в сторону жилища Варлаама. Старик приподнялся, взял наизготовку свою большую дубовую дубину, отполированную руками за долгое время эксплуатации и стал принюхиваясь ждать. Удобно затаившись возле расчетного места, где большой и сильный некто должен был выскочить из зарослей, Варлаам поднял дубину, приготовившись нанести сокрушительный удар.
И нанес бы, не успей молодой его соплеменник Верлибр отскочить. Очень хорошая у Верлибра была реакция. Сокрушительный удар пришелся на грунт и Варлаам еле-еле устоял на ногах.
-- Своих не узнаешь? -- насмешливо спросил чернобородый Верлибр старика, -- нюх потерял?
-- А что ты людей пугаешь? -- огрызнулся Варлаам, -- мамонт тебя растопчи! Все по натоптанным тропам ходят, один ты, ненормальный, по нехоженным.
-- Познаю неведомое.
Верлибр держал двумя руками горсть чего-то неведомого.
-- Что там у тебя?
Познаватель раскрыл горсть. В ладонях оказались бледно-рыжие ягоды.
-- Угощайся! -- добродушно предложил Верлибр.
--Что за фрукт? -- Варлаам придирчиво принюхался.
-- Не знаю, первый раз такие нахожу.
-- Тогда сначала ты.
Верлибр осторожно положил на зуб одну ягоду, разжевал, поморщился, проглотил.
Варлаам ждал долго. Но насколько долго неизвестно, часов у них не было. Самочувствие Верлибра не ухудшалось. Напротив, он даже почувствовал невиданную доселе легкость бытия, повышенное настроение и самооценку. Он блаженно улыбнулся и забросил в рот еще пару ягод.
Тогда и Варлаам поспешил угощаться. Сточив все до единой ягоды соплеменники сидели на валуне, уважали друг друга и лениво спорили о жизни.
-- Вот ты говоришь "Нюх потерял", -- рассуждал Варлаам, -- а ведь мы, люди, вообще практически не обладаем обонянием по сравнению с любым другим, даже самым примитивным млекопитающим. Мы -- тупиковая ветвь эволюции, мы обречены на вымирание. Где наши зоркие глаза? Где наш тонкий слух? Где, в конце концов, наши крепкие когти и зубы и богатырская сила? Мы в результате последней мутации лишились даже хвоста и ловкости чтобы прыгать с ветки на ветку. Нам нечего противопоставить безжалостной природе с её вероломными сюрпризами. Увы, у нас нет никакого будущего. Если мы хотим спастись как вид, мы должны исповедовать обезьяньи ценности. Быть, так сказать, ближе к истокам.
-- Но позволь тебе возразить, уважаемый Варлаам, -- непоседливый Верлибр вертел в руках короткий обломок бревна и пытался проковырять по его середине вдоль продольной оси дырку, орудуя острым камнем, -- природой нам дан совершенно уникальный дар -- разум, а также способность к анализу и прогнозу.
-- Ну и как ты собираешься пытаться выжить с этим абсолютно никчемным даром? Еще раз повторяю: мы должны руководствоваться исключительно безусловными рефлексами и в меньшей степени условными. Только так у нас будет шанс вернуться к истокам, вернуться, образно говоря, в лоно природы. И стало быть выжить и занять свою экологическую нишу.
-- Но позволь, глубокоуважаемый Варлаам, тебе возразить еще раз, -- Верлибр все ковырял свой огрызок бревна, -- разум позволяет внести в наш нелегкий первобытнообщинный быт многие самые современные технологические и даже социальные реформы, что делает нашу жизнь легче, сытнее и веселее. Во многих передовых племенах на мамонта теперь ходят не в одиночку, а командой, распределяя охотничьи обязанности. Это в разы повышает мамонтодобычу. Благодаря прирученному огню мясо мамонта стали термически обрабатывать перед употреблением в пищу. Это во-первых повысило его вкусовые качества, а во-вторых снизило инфекционную составляющую заболеваемости органов пищеварения. А повсеместное внедрение метода подсечно-огневого земледелия позволило достигнуть просто небывалой урожайности.
-- Чушь это все! -- махнул рукой Варлаам, -- Я старый уже человек, мне уже тридцать лет и я хорошо знаю жизнь. Я никогда не буду ни с кем делиться добытым мамонтом, никогда не возму в рот сгоревшего мяса и не буду ковыряться в земле, ухаживая за растениями. Это все отдаляет нас от естественных условий существования! Надо поставить заслон таким реформам, пока еще не поздно...
-- Во! Смотри какая штука! -- настойчивый Верлибр все-таки проковырял сквозную дыру в бревне.
Он просунул в нее длинную и крепкую палку меньшего диаметра, ставшую как бы осью. Потом встал, нагнулся , взялся за торчащие концы палки и покатил получившееся колесо в сторону можжевельника.
-- Во какую штуку я придумал! -- крикнул молодой Верлибр, укатываясь от занудного старика, -- я думаю это может послужить людям!
-- Думает он!.. Мудило! -- сплюнул Варлаам и полез в пещеру...
Автор допускает, что описание этого случая может в некоторых деталях не совпадать с реальными событиями.
Вдруг до его чуткого слуха донесся звук ломающегося орешника. Кто-то большой и сильный быстро пробирался по кустам в сторону жилища Варлаама. Старик приподнялся, взял наизготовку свою большую дубовую дубину, отполированную руками за долгое время эксплуатации и стал принюхиваясь ждать. Удобно затаившись возле расчетного места, где большой и сильный некто должен был выскочить из зарослей, Варлаам поднял дубину, приготовившись нанести сокрушительный удар.
И нанес бы, не успей молодой его соплеменник Верлибр отскочить. Очень хорошая у Верлибра была реакция. Сокрушительный удар пришелся на грунт и Варлаам еле-еле устоял на ногах.
-- Своих не узнаешь? -- насмешливо спросил чернобородый Верлибр старика, -- нюх потерял?
-- А что ты людей пугаешь? -- огрызнулся Варлаам, -- мамонт тебя растопчи! Все по натоптанным тропам ходят, один ты, ненормальный, по нехоженным.
-- Познаю неведомое.
Верлибр держал двумя руками горсть чего-то неведомого.
-- Что там у тебя?
Познаватель раскрыл горсть. В ладонях оказались бледно-рыжие ягоды.
-- Угощайся! -- добродушно предложил Верлибр.
--Что за фрукт? -- Варлаам придирчиво принюхался.
-- Не знаю, первый раз такие нахожу.
-- Тогда сначала ты.
Верлибр осторожно положил на зуб одну ягоду, разжевал, поморщился, проглотил.
Варлаам ждал долго. Но насколько долго неизвестно, часов у них не было. Самочувствие Верлибра не ухудшалось. Напротив, он даже почувствовал невиданную доселе легкость бытия, повышенное настроение и самооценку. Он блаженно улыбнулся и забросил в рот еще пару ягод.
Тогда и Варлаам поспешил угощаться. Сточив все до единой ягоды соплеменники сидели на валуне, уважали друг друга и лениво спорили о жизни.
-- Вот ты говоришь "Нюх потерял", -- рассуждал Варлаам, -- а ведь мы, люди, вообще практически не обладаем обонянием по сравнению с любым другим, даже самым примитивным млекопитающим. Мы -- тупиковая ветвь эволюции, мы обречены на вымирание. Где наши зоркие глаза? Где наш тонкий слух? Где, в конце концов, наши крепкие когти и зубы и богатырская сила? Мы в результате последней мутации лишились даже хвоста и ловкости чтобы прыгать с ветки на ветку. Нам нечего противопоставить безжалостной природе с её вероломными сюрпризами. Увы, у нас нет никакого будущего. Если мы хотим спастись как вид, мы должны исповедовать обезьяньи ценности. Быть, так сказать, ближе к истокам.
-- Но позволь тебе возразить, уважаемый Варлаам, -- непоседливый Верлибр вертел в руках короткий обломок бревна и пытался проковырять по его середине вдоль продольной оси дырку, орудуя острым камнем, -- природой нам дан совершенно уникальный дар -- разум, а также способность к анализу и прогнозу.
-- Ну и как ты собираешься пытаться выжить с этим абсолютно никчемным даром? Еще раз повторяю: мы должны руководствоваться исключительно безусловными рефлексами и в меньшей степени условными. Только так у нас будет шанс вернуться к истокам, вернуться, образно говоря, в лоно природы. И стало быть выжить и занять свою экологическую нишу.
-- Но позволь, глубокоуважаемый Варлаам, тебе возразить еще раз, -- Верлибр все ковырял свой огрызок бревна, -- разум позволяет внести в наш нелегкий первобытнообщинный быт многие самые современные технологические и даже социальные реформы, что делает нашу жизнь легче, сытнее и веселее. Во многих передовых племенах на мамонта теперь ходят не в одиночку, а командой, распределяя охотничьи обязанности. Это в разы повышает мамонтодобычу. Благодаря прирученному огню мясо мамонта стали термически обрабатывать перед употреблением в пищу. Это во-первых повысило его вкусовые качества, а во-вторых снизило инфекционную составляющую заболеваемости органов пищеварения. А повсеместное внедрение метода подсечно-огневого земледелия позволило достигнуть просто небывалой урожайности.
-- Чушь это все! -- махнул рукой Варлаам, -- Я старый уже человек, мне уже тридцать лет и я хорошо знаю жизнь. Я никогда не буду ни с кем делиться добытым мамонтом, никогда не возму в рот сгоревшего мяса и не буду ковыряться в земле, ухаживая за растениями. Это все отдаляет нас от естественных условий существования! Надо поставить заслон таким реформам, пока еще не поздно...
-- Во! Смотри какая штука! -- настойчивый Верлибр все-таки проковырял сквозную дыру в бревне.
Он просунул в нее длинную и крепкую палку меньшего диаметра, ставшую как бы осью. Потом встал, нагнулся , взялся за торчащие концы палки и покатил получившееся колесо в сторону можжевельника.
-- Во какую штуку я придумал! -- крикнул молодой Верлибр, укатываясь от занудного старика, -- я думаю это может послужить людям!
-- Думает он!.. Мудило! -- сплюнул Варлаам и полез в пещеру...
Автор допускает, что описание этого случая может в некоторых деталях не совпадать с реальными событиями.