Андре про Аврору....
Открываю записи, письма, наблюдения, заключенный в форму биографии и литературного произведения - это портрет Жорж Санд пером Андре Моруа. После прочтения складывается страшное впечатление, что жизнь может быть отчетливо изображена, без твоего вмешательства… письма, мысли других людей и унылая статистика дают явное, и лишь отчасти фантазийное, впечатление о человеке, каким бы весомым или невесомым он не был.
Эта вакханка с оливковым цветом лица и огромными глазами индианки, покорила весь Париж, если не талантом своих произведений, так гением своих выходок. В ней бурлила первобытная, необузданная энергия и устремление к самоотречению. К мужчинам она была привязана по-матерински, даже по-отечески нежно. Об Альфреде де Мюссе она говорила:
«Когда вы мучаете меня вы для меня уже не любовник, тогда вы просто больной ребенок, за который я хочу ухаживать , хочу вылечить, что бы опять увидеть того, кого люблю»
В Шопене она лелеяла нежное, робкое создание, у которого вся жизнь была просто досадным недоразумением, вопреки его гению. Этой отрешенной борьбе со слабым темпераментом она отдала десятилетие своей жизни, и рассталась не без горечи в сердце, о которой никто не посмел догадаться.
Она жила в вечном движении, которое после поражения захлестывало ее еще с новой силой и изливалось бурным потоком в новом произведении. Ее книги - это плод ее душевных страданий, истории личной жизни и личного опыта, спрятанные за фабулой, и оттого не безупречные. Ее литературный гений в полной мере проявляется в письмах, где удивительным образом запечатлены тонкие искания ее души и дипломатическая недосказанность светского общества.
Она всегда жила дерзко, на сколько умела, вызывая непритворное восхищение и отвращение внешнего мира, но так и не сумела рассмотреть в своем сердце неведомое ей самой желание. Не смотря на внешнее богатство своей жизни, у нее не было чувства цельности. Свободна любовь так же обмануло ее как и супружеская, она хотела любить человека выше себя, но всегда пригревала в своем сердце еще одного Безутешного.
Она была бы женщиной-загадкой, если в ней не было так много мужского. Бальзак подметил, когда гостил у нее в Ноане:
«Она мальчишка, она художник, она большей человек, великодушный, преданный, целомудренный, это мужской характер, следовательно она не женщина…»
Но так или иначе она была существом, клокочущую энергию которого никому не удалось подавить.
Эта вакханка с оливковым цветом лица и огромными глазами индианки, покорила весь Париж, если не талантом своих произведений, так гением своих выходок. В ней бурлила первобытная, необузданная энергия и устремление к самоотречению. К мужчинам она была привязана по-матерински, даже по-отечески нежно. Об Альфреде де Мюссе она говорила:
«Когда вы мучаете меня вы для меня уже не любовник, тогда вы просто больной ребенок, за который я хочу ухаживать , хочу вылечить, что бы опять увидеть того, кого люблю»
В Шопене она лелеяла нежное, робкое создание, у которого вся жизнь была просто досадным недоразумением, вопреки его гению. Этой отрешенной борьбе со слабым темпераментом она отдала десятилетие своей жизни, и рассталась не без горечи в сердце, о которой никто не посмел догадаться.
Она жила в вечном движении, которое после поражения захлестывало ее еще с новой силой и изливалось бурным потоком в новом произведении. Ее книги - это плод ее душевных страданий, истории личной жизни и личного опыта, спрятанные за фабулой, и оттого не безупречные. Ее литературный гений в полной мере проявляется в письмах, где удивительным образом запечатлены тонкие искания ее души и дипломатическая недосказанность светского общества.
Она всегда жила дерзко, на сколько умела, вызывая непритворное восхищение и отвращение внешнего мира, но так и не сумела рассмотреть в своем сердце неведомое ей самой желание. Не смотря на внешнее богатство своей жизни, у нее не было чувства цельности. Свободна любовь так же обмануло ее как и супружеская, она хотела любить человека выше себя, но всегда пригревала в своем сердце еще одного Безутешного.
Она была бы женщиной-загадкой, если в ней не было так много мужского. Бальзак подметил, когда гостил у нее в Ноане:
«Она мальчишка, она художник, она большей человек, великодушный, преданный, целомудренный, это мужской характер, следовательно она не женщина…»
Но так или иначе она была существом, клокочущую энергию которого никому не удалось подавить.