В больнице...
Полгода назад с сочувствием прочитала эссе игумена Кирилла (Сахарова) о его пребывании в больнице. И вот появилась новая публикация игумена Кирилла про больницу - уже не про ту, в которой он был весной, а про другую - в нее он попал летом, судя по ситуации. Второе описание на редкость увлекательно, особенно интересно оно читается после первого, вот так - в хронологическом порядке - я их здесь и помещаю.
.
Игумен Кирилл (Сахаров). 19.03.2020 https://ruskline.ru/analitika/2020/03/19/snova_v_bolnice
" «Как грыжа?! У Вас уже была операция по ее удалению!» - воскликнул благочинный Данилова монастыря, услышав, что я госпитализирован в больницу. «Есть ли опасность рецидивов?» - спрашивал я оперировавшего меня врача в 1994-95 годах. «Нет, все, забудьте. Прочные нити все удержат». И вот рецидив. Поистине, нет ничего на земле постоянного и надежного - все зыбко. [....]
…Отдельная небольшая палата. Прекрасный вид из окна. Справа виднеется деревянный храм. Телевизор: новости, программа из мира животных и урывками сериал о Магомаеве.
Неожиданности: в смежной комнате - женщины, общий туалет (изнутри он не закрывался, нужно было постоянно передвигать таблички «занято»-«свободно»). Одна из женщин сильно кашляет. Беспокоит мысль, а вдруг заразишься, и это помешает операции. Другая после операции стонет и плачет. Психологический момент: во время трехдневного обследования постоянно думаешь: скорее бы операция, а как только ее назначили, сразу возникло напряжение, стал отсчитывать часы, остававшиеся до нее. Пораньше лег, но после двенадцати начались какие-то стуки, грохот. Сон как рукой сняло, пришлось принимать снотворное. Утром, кроме утренних молитв, прочитал все, что можно было найти в молитвослове о болящих. Спрашиваю медсестру: «Во сколько выезд в операционную?» Она: «Станет известно в начале девятого после врачебного обхода». Прилег - вдруг без десяти восемь врывается медсестра: «Как? Вы еще лежите! Срочно готовьтесь - Вас будут оперировать первым». Примерно то же нервно произносит мужчина средних лет, с грохотом завезший каталку в прихожую палаты. Я вскакиваю, влетаю в санузел. Крики в дверь: «Вам помочь? Надо быстрее!» Мужчина громко объясняет: «Раздевайтесь до «в чем мать родила», одевайте распашонку». Насчет присутствия крестика на теле во время операции мнения медиков разделились примерно поровну. Недолго думая, в последний момент резной деревянный крестик я завернул за плечо. На всякий случай нарисовал восьмиконечный крест на правой ладони - «как у коптов». «Последний путь» - знакомые передвижения каталажки с «бездыханным» телом по длинному коридору больницы с постоянными постукиваниями по плитке. Долгое ожидание лифта в холодном предбаннике, лежа только под простыней. Спуск «в преисподняя земли» - на второй этаж в операционный блок. Минут двадцать ждем и здесь. Для сотрудников все привычно, буднично - поток, конвейер, а для тебя - «частный суд», решение твоей судьбы. ... Операционный стол оказался неожиданно узким, подумалось: а как же на нем помещаются более крупные люди? Болезненная постановка катетера в правую руку (с ним пришлось служить Литургию через день). Анестезиолог с кислородной маской: «Подышите, чувствуете шум в голове?» Полагая, что это только прелюдия, жду, как было в девяностые, трубку в трахею. Но сразу проваливаюсь и через три часа операции и два часа пребывания в реабилитационной палате чувствую удары по щекам: «Александр Сергеевич, просыпайтесь!» Открываю глаза - вижу медсестру и рядом с ней священника больничного храма. Узнаю от него, что уже половина второго. Надо же, как долго, оказывается, все было! В 16 часов пришел врач, который сказал, что вставать и есть уже можно. [....]
Для меня одной из главных трудностей пребывания в больнице было то, что несмотря на неоднократные просьбы закрывать общую дверь в палату и на мои усилия самому ее закрывать, она в основном оставалась открытой. Перекличка медсестер в коридоре, смех студентов-медиков неподалеку от двери, шарканье ног и разговоры пациентов - все это постоянно будоражило, мешало расслабиться и отключиться. Очевидно, что эта проблема может быть решена только с помощью установки доводчиков на дверях.
Несмотря на все трудности, недельное пребывание в больнице было очень плодотворным. Наряду со множеством материалов с интернета прочитал ...
P.S. Вечером узнал, что день моей выписки из больницы был последним, когда допускались посетители в нее.".
Шесть месяцев спустя:
Один день Александра Сергеевича. В больнице…
Игумен Кирилл (Сахаров). 09.10.2020 https://ruskline.ru/analitika/2020/10/09/odin_den_aleksandra_sergeevicha
"…Настал день очередного посещения мною медицинского центра. Добротное учреждение, возглавляемое почетным попечителем нашего храма, любезно пригласившего опекаться здесь.
Накануне с вечера начались сильные головные боли, продолжавшиеся всю ночь и весь последующий день. Давление 90 на 60. Прием у невролога назначен на восемь утра. Приехал заранее, прогулялся, настроился. На стук в дверь никто не откликнулся. «Узнайте у администратора на первом этаже» - советует медсестра. Там сообщили, что врач неделю, как болеет. «А терапевт? - мне к ней на 8:30» - «У нее сегодня неприемный день».
Вот те на… Огорчение. А с другой стороны - радость. Скорее домой. «Дай-ка еще раз загляну, ведь все равно придется приезжать» - подумал я. И - о, удача! Терапевт на месте - он готов меня принять. Сразу посылает на очередное ЭКГ. После процедуры медсестра восклицает: «Ой, не вставайте, я должна позвать врача, есть значительные изменения в худшую сторону». Врач подтверждает и снова настаивает на госпитализации для тщательного обследования. Вдруг появляется невролог. Посмотрев ЭКГ, подключается к «осаде». И мой куратор по медицинской части из общины заодно с ними. Подавленный, слабо сопротивляюсь: «Я же без документов, личных вещей, у меня даже тапок нет». Они: «Пусть подвезут Ваши тапки помощники, главное - это направление. Заберут на скорой помощи». «А куда?» Называют больницу. Я: «Ну, ведь несколько десятилетий я опекаюсь в 83-й больнице (в настоящее время ФМБА). Там я неоднократно госпитализировался, мне неоднократно делали операции, есть храм, знаю многих врачей». Терапевт: «Со вчерашнего дня она перепрофилирована под заболевших ковидом». Звоню священнику больничного храма - он подтверждает. «А 85-я? - в ней я тоже неоднократно бывал». Терапевт: «Там нет возможности для проведения необходимых для вас обследований». Подавленный, опустив голову, судорожно соображаю. Напрочь забыты варианты со Свято-Алексеевской и 1-й Градской больницей, а главное, про послезавтрашнюю встречу с известным травником старообрядцем с Алтая, которого подлечить меня лично благословил митрополит Корнилий. В конце концов, соглашаюсь.
Машина скорой помощи подвозит к больнице, согласной меня принять. Огромное здание - раза в полтора больше здания 83-й больницы у метро Красногвардейская. Этажей не двенадцать, а четырнадцать. Кладут на каталку и длинными коридорами, постукивая колесами, доставляют в реанимацию кардиологического отделения. Спрашивают, какие таблетки принимаю от давления. Так же, как почти ни одной формулы по физике и математике не могу назвать, так и тут сказать ничего не могу. Звоню помощникам - они передают. «Кто будете по профессии?» - «Настоятель храма». - «Какого?» - «Святителя Николы на Берсеневской набережной, в центре Москвы». Ноль реакции - все в одном ряду: страховой агент, бухгалтер, социальный работник, священник и т.д. Я сразу начинаю понимать, что здесь я никто и звать меня никак - я просто «Сахаров», в лучшем случае «Александр Сергеевич».
«Сейчас пока мест нет - располагайтесь в коридоре на тележке. Полностью раздевайтесь, сдавайте все личные вещи». Через некоторое время другая медсестра: «Можете оставаться в нижнем белье и майке». Потом третья: «Можно и в спортивных штанах». - «А телефон? Можно я оставлю его в отключенном виде?» - спрашиваю, заранее спрятав телефон под майку. - «Ну, ладно». Через некоторое время другая медсестра: «Нет, что Вы - категорически нельзя!» Рядом на каталке умирающая старушка - она уже ни на что не реагирует. Весь коридор уставлен каталками, по нему снуют врачи, медсестры и пациенты. Громкие восклицания, перекличка сотрудников - медицинская тематика вперемешку с бытовухой. Они как рыбы в воде, привычные. Грохот, стуки, периодически что-то падает с шумом - напоминает метро или вокзал. Толстая игла пронзает вену, резиновые примочки фиксируют сердечные ритмы. «Распишитесь в согласии на предоставление личных данных». Я: «А можно я не буду расписываться?» Медсестра: «Распишитесь, все равно мы уже все заполнили». Озвучивают новый вариант - в той же палате, где шло оформление, есть свободная койка. В палате две грузные пожилые женщины, едва прикрытые простынями, между ними упомянутая свободная койка. Я в шоке. «Ах, да, есть еще одно место в другой палате. Поедем к «невестам»! - бодро пытается шутить медсестра. Угловая комната без дверей. Внутри две женщины - пожилая, она почти лежачая, другая помоложе. «Вот жениха вам привезла!» Те в шоке, я вдвойне. Пожилая громко возражает против нахождения в палате мужчины. Реакция медсестры: «В больницах нет пола. И в других палатах есть мужчины вместе с женщинами. Очень много больных - их как-то надо устраивать». Медсестра устанавливает две небольшие перегородки - они чуток загораживают нас друг от друга. Пожилая постоянно возмущается: «Что за больница?! Где врачи? Почему к нам никто не приходит, не дают лекарств? Даже сигнальных кнопок нет - никому не дозвонишься!» и еще: «я на судно здесь ни за что не сяду! По стенке буду ползти, а дойду до туалета». Туалет рядом - он общего пользования, обе кабины внутри не закрываются. Вдруг оттуда слышится грубый бабий окрик: «Это кто здесь наср_л?!» Сюрреализм происходящего. Картины достойные кисти Босха. Я почувствовал себя студентом семинарии, попавшем в советское время в стройбат, как неблагонадежный элемент.
Пару часов лежал в полузабытии, потом стал «очухиваться». Пронзительное чувство изолированности и оторванности, неизвестности будущего. «Нельзя ли мне сделать короткий звонок?» - негромко прошу медсестру. Та молча отворачивается и уходит. Вообще, медсестры отвечают как-бы нехотя, отрывисто и недостаточно вразумительно. А ведь как важно попавшему в стрессовую ситуацию пациенту, оторванному от привычной будничности, услышать умиротворяющее мурлыкание банальностей. Для сотрудников они привычны, но для впервые попавших в больницу пациентов они очень важны - действуют как успокоительные таблетки.
Я привык к уединенной жизни, в больницах всегда находился в отдельной комнате. На приходе любой шум, громкие разговоры в храме до и после службы, шорохи во время отдыха мне доставляют дискомфорт. На дальних подступах к месту моего отдыха - блокировка, предупреждающие знаки. Здесь же ежесекундный гул, не позволяющий расслабиться. Вдруг меня накрывает волна паники, страха, ощущение заброшенности - я в яме, туннеле, шахте, замурован в каземате. Только три часа я здесь - впереди долгий вечер, безсонная ночь, наверняка храп соседок. Мне, привыкшему каждую минуту что-то делать, читать, слушать, смотреть, ездить, рассказывать, писать - часами бревном лежать, уставившись в потолок?! О, ужас! Все мое существо окутывает мрак и тревога. Стремительно нарастает желание стремглав бежать, прорвать все кордоны. Но я… я безпомощен - без документов, денег и телефона, я почти обнажен, у меня нет даже тапок. «Женщины, нельзя ли воспользоваться вашими тапками, чтобы пройти к врачам?» - обращаюсь я к соседкам. «У меня они одноразовые» - сухо реагирует молодая. Быстро встаю и в одном исподнем, в полосатой майке, босиком иду по грязному холодному полу из одного конца длинного коридора в другой. Решительно заявляю: «Я ухожу!» Медсестра в ответ: «Надо дождаться врача». Я: «А когда он будет?» она: «После конференции, часа через полтора, во время вечернего обхода». Еще несколько раз повторяю свои вояжи мимо каталок со страдальцами и облезлых дверей. «Мужчина туда нельзя заходить, мужчина здесь нельзя сидеть!» постоянно слышу при этом. И еще: «Оденьте хотя бы бахилы». Одеваю…на босу ногу. Как же так - я же был доставлен в больницу не из дома, а на скорой помощи из поликлиники - естественно не был готов к госпитализации, не взял необходимых вещей, включая тапки. Периодически слышу выражения на «фене», проскальзывает мат. Боже мой! Я ли это - «кандидат богословия», «член Союза писателей», «духовник Союза Православных братств», «известный церковный общественный деятель», «пастырь с 35-летним стажем служения»?! Взлохмаченный, в маске, в одних трусах и майке, в бахилах на босу ногу, с тревогой в глазах мечусь по длинному коридору. Не есть ли это прообраз предстоящих мытарств, на которых мы, обнаженные от добрых дел, будем истязаны в том «яже соделали»? О, как я жалок и презрен в своем неприглядном виде, с затравленными глазами, тихим голосом и некачественной дикцией (что бывает, когда я в стрессовом состоянии).
Появляется врач. «А Вы у нас выписываетесь?» - спокойно спрашивает она. «Сейчас мы все оформим. Только выписываться будете в соседнем отделении». Она мудрено называет отделение, в названии звучит слово «ковид». Я напрягаюсь. О, Господи! У меня же брали тест на него, когда попросили показать язык и когда тыкали в нос. А вдруг будет положительный результат и меня замуруют здесь на несколько недель?! «Окружили демоны!» - вырвалось, как у одного из героев фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Следующая загадочная фраза врача повергла в ужас: «От нас так просто не уходят». Что это значит? На опыты, на органы?! Панические настроения резко подскочили. Боже! Как же вырваться, как прорваться отсюда, куда бежать босиком, в трусах и майке?! Воображение рисовало жуткие картины: вот двое верзил скручивают меня, накачивают психотропными веществами, привязывают к каталке, затыкают кляпом рот. А где вещи, в частности документы, которые должны подвезти помощники? Звучат разные варианты: в отделении, у охранника на первом этаже, в каких-то секциях там же. Как их заполучить - ведь я еще не получил ту одежду, в которой был сюда доставлен. Наконец, заезжает каталка, и я, к удовольствию моих «сокамерниц», прощаюсь с ними. Везут в соседнее отделение. Здесь также много пациентов, подобно теням, бредущим по коридору, некоторые сотрудники в антиковидных скафандрах, ощущается запах дезинфекции. Здесь мне предстоит получить личные вещи, медсестра молча удаляется. Я ей вдогонку: «Скоро ли вернут вещи?» Она скупо в ответ: «Ждите».
По телевизору идет всякая белиберда: сериалы с явной натужностью в игре актеров, энная серия фильма «Пес». Спортивные матчи перемежаются с рекламой, один сериал прерывается рекламой на самом остром моменте - обманутый муж наводит пистолет на неверную жену. «Ну, убил бы с…!» - раздается суровый мужской голос зрителя. Зрительница активно обвиняет мужиков в изменах, те не менее активно возражают. Все вперемешку с матом. Старый азербайджанец материт всех подряд: известных ведущих, рейтинговые программы. Все ждут футбол. Я по-прежнему в майке и в нижнем белье, в бахилах на босу ногу. Проходит час, другой, а одежды все нет. Становится прохладно. Периодически подхожу на пост и патетически восклицаю: «Долго еще?», «может быть, меня забыли?», «я уже мерзну!» Не поднимая головы, отвечают: «ждите», «заявка зафиксирована», «у нас одна сотрудница занимается выдачей личных вещей на всех четырнадцати этажах»(!) У меня на глазах выступают слезы, судорожно сжимаются кулаки - держусь изо всех сил. И молитва, постоянная Исусова молитва и в палате, и здесь. Призываю на помощь Богородицу и всех святых. Жалостно прошу одного из пациентов телефон на минутку. Помню только два телефонных номера - своего храма и гостиной в доме причта - увы, в ответ длинные гудки. Наговорил на автоответчик: «Срочно приезжайте, вызволяйте, спасайте!» С третьей попытки добиваюсь у сестры-хозяйки получения тапок. Прошу ее содействия, обращаюсь за помощью к проходящим мимо врачам (наверное, я напоминал в это время просителя милостыни Кису Воробьянинова из фильма «Двенадцать стульев»). Ждет личных вещей еще один пациент этого отделения - по виду доходяга, но уже выписывается. «Наверное, сегодня не успеет» - обреченно говорит он. Я в панике, внутри у меня все обрывается: «не может быть, а как же я, а что будет со мной?!» Наконец, появляется долгожданная сотрудница и выдает вещи «доходяге». Я блокирую дверь - готов сражаться до победного конца. Получив свои вещи, быстро одеваюсь. Прощаюсь с медсестрой на посту. Сидя спиной, она молча кивает. Усталый врач на мой вопрос о выписке отвечает: «Сегодня не успею, очень много пациентов, буду делать выписки всю ночь - приходите завтра». Мчусь по длинным коридорам и переходам больницы, все еще не веря, что свобода возможна. Опасаюсь погони и препятствий на пути. Неужели пропустит охранник на внешнем посту, а он даже не смотрит.
Свежий воздух дает приток жизненных сил. Ушлый кавказец предлагает заказать такси - нет не надо, это мы уже проходили. В машине, захлебываясь от волнения, рассказываю о своих злоключениях прихожанке, заказавшей такси. Приехав в храм, звоню знакомому священнику: «Все, что я раньше тебе рассказывал о своих операциях и госпитализациях ни в какое сравнение не идет с тем, что я пережил сегодня». Врач общины, выслушав мой рассказ, не решается журить меня за мой побег. Помимо записи на диктофон, далеко за полночь писал эти заметки, с волнением излагая пережитое. Утром не удержался и за завтраком еще раз рассказал обо всем. Один из слушателей, ополченец из Донбасса, так отреагировал: «Добрый Вы человек, отец Кирилл. Когда мой сын лежал в больнице в Донецке, врачи, по их словам, никак не могли определить причину падения у него давления. Я схватил за горло главного хирурга и сказал: «Даю два часа, если не поможете сыну, то я за себя не ручаюсь!» Через короткое время мне сообщили: «Причина падения давления - внутреннее кровотечение. Мы все устранили». Я в ответ: «В каких-то ситуациях я могу быть решительным и напористым, а в иных - вялым. Я очень рад, что не сорвался и ни кому не нагрубил. Во многом причины трудностей объективные: большой наплыв больных, много тяжелых, болящие люди часто бывают капризными и назойливыми, им всегда не хватает внимания. Но врачи же не могут разорваться. Наверняка есть финансовые и материальные проблемы. А потом - дала бы мне медсестра позвонить по телефону, потом и другие бы просили, и что было бы?»
Случайно ли то, что со мной произошло? Как верующие люди, мы знаем, что случайностей не бывает. Мне была показана малоизвестная сторона жизни. Я получил большой урок смирения, ощущение бренности и зыбкости нашего земного бытия. Я сделал вывод о необходимости более внимательного и терпеливого отношения к людям. А врачам и медсестрам - низкий поклон за их подвижнический труд"------------------------------------------------------------
Дорогие терпеливые и внимательные читатели, дочитавшие до конца эту невыдуманную историю о мытарствах игумена Кирилла (Сахарова) по больницам! Что вы можете сказать по поводу прочитанного?