(no subject)
Лет с 6-7 я страшно полюбил петь. Что,наверно, было настоящим бедствием для соседей. Потому что концерты я устраивал аккурат после того как мама гасила свет и говорила "Спокойной ночи!" Темнота будила во мне творческое начало и снимала страх быть увиденным (мне тогда казалось, что поющие люди выглядят очень глупо). Впрочем, медведи обошли наш дом стороной, и я стал обладателем довольно сносного слуха. Я и сейчас пою много, но больше под нос или под приглушенную гитару. Щас будет лирика.
Я не помню точно, когда я впервые услышал эту песню. Наверно в те же 6 лет, немедленно включив ее в ночной репертуар. Но и сейчас, как тогда в первый раз она оказывает на меня одинаковое действие - я стараюсь замереть и не дышать. После короткого вступления музыка замолкает, и в тишине низкий, густой как колокольный звон, женский голос, вытаскивая ноты по одной, кладет их ступенями широченной лестницы в небо: "ИИИЗ-ДААА-ЛЕЕ-КААААА" - получается такое невообразимо далекое далеко, что сердце сразу ухает вниз и сладко замирает в предвкушении - это одно из моих любимых слов - "далеко, дальний, даль" - оно ярко-синее и немного мятное, охлаждает вспотевший лоб легким ветром. И сразу, не давая мне опомниться, голос совершает головокружительный прыжок с кручи, но не вниз, а вверх, расправляет крылья и летит в этой синеве звенящим эхом : "ДО-ООООО-ЛГОООО!" Я часто представлял себе, как эти звуки выдыхает в вечернее небо серебряная труба, созывая усталых солдат в окопах ко сну, говоря: бой кончился, и те, кто выжил, могут быть спокойны - он был последним. Все самое страшное позади.
Эти 6 нот висят некоторое время, прислушиваясь к дразнящей неразрешенности, и затем голос начинает строить новую лестницу, но теперь он уже не летит, а плывет, медленно и величественно: "ТЕЕЕ-ЧЕЕТ РЕЕ-КААААААА", плывет, потому что это уже не голос а река, огромная и невообразимо сильная и великодушная "ВООО-ЛГААААА!". Удивительно, сам я побывал на Волге уже после школы. Потом то я объездил ее почти всю. Но какой я ее представлял по этой песне, такой она и оказалась - не разочаровала ничуть, хотя воображение чаще всего скисает при знакомстве с действительностью. Она действительно такая, не оптически, а именно внутренним чувством - "КОНЦА И КРА-ААА-ЯЯЯЯЯ НЕЕЕТ " Когда попадаешь на Волгу уже где-нибудь после Ярославля, словно рушатся границы и барьеры, тебя охватывает такая свобода и блаженство, какую я ни разу не испытывал ни на одном бесконечном море.
А удивительный голос несет этот поток нот, и слова, самые лучшие, какие только можно было найти в русском языке, словно случайно ложатся одно к другому, струятся, текут и волнами накатывают на песок после проплывшего белоснежного парохода.
И вот мы уже на берегу, голос меняется, становится не таким величественным, а более близким и простым, а музыка опускается на плечо и лежит на нем теплым бабушкиным платком:
"Сказала мать: "Бывает все, сынок,
Быть может, ты устанешь от дорог, -
Когда придешь домой в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти".
И снова взлет в облака, парение и поток, и снова это щемящее, объединяющее нас всех в одной прекрасной огромной стране "ИИИЗ-ДААА-ЛЕЕ-КААААА".
Вряд ли я в нежном возрасте мог постичь легкую пепельную горечь зрелых умных слов, но там было знакомое мне слово "любовь", о котором я в детстве знал почти все, а сейчас почти ничего не знаю:
"Тот первый взгляд и первый плеск весла...
Все было, только речка унесла...
Я не грущу о той весне былой,
Взамен ее твоя любовь со мной."
Детское слово-паразит "зыко" "зыкинский" кажется, сейчас не знакомо никому из поколения 2000-х. А фамилия певицы запоминалась тогда влет. Что интересно, кроме этой песни, мне не нравилась (и не нравится) ни одна в ее исполнении. Они были такими монументально-гранитными и одинаковыми. А правительственные телеконцерты к праздикам я ненавидел - они занимали вечернее время мультиков. Мне до сих пор жаль, что такой голос вынужден был петь в большинстве своем скучные шаблонные или пафосные песни. Дети не переносят пафос, они сразу зевают, замечали?
Но эта песня каждый раз возвращает мне меня, и это не пафос.
Одна оговорка: это все сказано об оригинальном,причем раннем, зыкинском (вот и каламбур) исполнении. Она, как синяя птица на свету, теряет оперение и цвет в исполнении Преснякова или ( не кночи будет помянут) Коли Баскова.
Пытаюсь приобщить к пению сына, но пока он подтягивает неохотно. А я, кажется еще тогда, в детстве не пел, а загадывал:
"С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне "
Покойтесь с миром,Людмила Георгиевна!
Я не помню точно, когда я впервые услышал эту песню. Наверно в те же 6 лет, немедленно включив ее в ночной репертуар. Но и сейчас, как тогда в первый раз она оказывает на меня одинаковое действие - я стараюсь замереть и не дышать. После короткого вступления музыка замолкает, и в тишине низкий, густой как колокольный звон, женский голос, вытаскивая ноты по одной, кладет их ступенями широченной лестницы в небо: "ИИИЗ-ДААА-ЛЕЕ-КААААА" - получается такое невообразимо далекое далеко, что сердце сразу ухает вниз и сладко замирает в предвкушении - это одно из моих любимых слов - "далеко, дальний, даль" - оно ярко-синее и немного мятное, охлаждает вспотевший лоб легким ветром. И сразу, не давая мне опомниться, голос совершает головокружительный прыжок с кручи, но не вниз, а вверх, расправляет крылья и летит в этой синеве звенящим эхом : "ДО-ООООО-ЛГОООО!" Я часто представлял себе, как эти звуки выдыхает в вечернее небо серебряная труба, созывая усталых солдат в окопах ко сну, говоря: бой кончился, и те, кто выжил, могут быть спокойны - он был последним. Все самое страшное позади.
Эти 6 нот висят некоторое время, прислушиваясь к дразнящей неразрешенности, и затем голос начинает строить новую лестницу, но теперь он уже не летит, а плывет, медленно и величественно: "ТЕЕЕ-ЧЕЕТ РЕЕ-КААААААА", плывет, потому что это уже не голос а река, огромная и невообразимо сильная и великодушная "ВООО-ЛГААААА!". Удивительно, сам я побывал на Волге уже после школы. Потом то я объездил ее почти всю. Но какой я ее представлял по этой песне, такой она и оказалась - не разочаровала ничуть, хотя воображение чаще всего скисает при знакомстве с действительностью. Она действительно такая, не оптически, а именно внутренним чувством - "КОНЦА И КРА-ААА-ЯЯЯЯЯ НЕЕЕТ " Когда попадаешь на Волгу уже где-нибудь после Ярославля, словно рушатся границы и барьеры, тебя охватывает такая свобода и блаженство, какую я ни разу не испытывал ни на одном бесконечном море.
А удивительный голос несет этот поток нот, и слова, самые лучшие, какие только можно было найти в русском языке, словно случайно ложатся одно к другому, струятся, текут и волнами накатывают на песок после проплывшего белоснежного парохода.
И вот мы уже на берегу, голос меняется, становится не таким величественным, а более близким и простым, а музыка опускается на плечо и лежит на нем теплым бабушкиным платком:
"Сказала мать: "Бывает все, сынок,
Быть может, ты устанешь от дорог, -
Когда придешь домой в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти".
И снова взлет в облака, парение и поток, и снова это щемящее, объединяющее нас всех в одной прекрасной огромной стране "ИИИЗ-ДААА-ЛЕЕ-КААААА".
Вряд ли я в нежном возрасте мог постичь легкую пепельную горечь зрелых умных слов, но там было знакомое мне слово "любовь", о котором я в детстве знал почти все, а сейчас почти ничего не знаю:
"Тот первый взгляд и первый плеск весла...
Все было, только речка унесла...
Я не грущу о той весне былой,
Взамен ее твоя любовь со мной."
Детское слово-паразит "зыко" "зыкинский" кажется, сейчас не знакомо никому из поколения 2000-х. А фамилия певицы запоминалась тогда влет. Что интересно, кроме этой песни, мне не нравилась (и не нравится) ни одна в ее исполнении. Они были такими монументально-гранитными и одинаковыми. А правительственные телеконцерты к праздикам я ненавидел - они занимали вечернее время мультиков. Мне до сих пор жаль, что такой голос вынужден был петь в большинстве своем скучные шаблонные или пафосные песни. Дети не переносят пафос, они сразу зевают, замечали?
Но эта песня каждый раз возвращает мне меня, и это не пафос.
Одна оговорка: это все сказано об оригинальном,причем раннем, зыкинском (вот и каламбур) исполнении. Она, как синяя птица на свету, теряет оперение и цвет в исполнении Преснякова или ( не кночи будет помянут) Коли Баскова.
Пытаюсь приобщить к пению сына, но пока он подтягивает неохотно. А я, кажется еще тогда, в детстве не пел, а загадывал:
"С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне "
Покойтесь с миром,Людмила Георгиевна!