В поисках утраченной буржуазности.
Каждый доллар в кармане гражданина опаснее для тоталитаризма, чем диссидентский журнал.
Вацлав Клаус, президент Чешской республики.
Согласно переписи 1897 года, в России было свыше 13 миллионов мещан. Разумеется, в условиях стремительной урбанизации их число быстро росло, и не приходится сомневаться, что при сохранении естественного хода развития где-то в середине ХХ века страна стала бы по преимуществу мещанской. Но в 1917 году случилось то, что случилось, и люди, взявшие власть, попытались придать гордому слову "мещанин" негативную коннотацию. Беспричинно такие вещи не делаются. Всё, что нужно знать о том, кто, как и зачем заменяет язык новоязом, сказал ещё Оруэлл. Превзойти его я не берусь, а повторять - не вижу смысла.
Марксисты, ужасные путаники и фантазёры, увязали понятие "буржуазия" с обладанием собственностью (точнее, с собственностью на средства производства). Это был их способ подогнать реальность под концепцию "классовой борьбы". Суть концепции проста, и вы её знаете: есть буржуазия, и есть пролетариат, который она эксплуатирует; их интересы антагонистичны, и между ними идёт непримиримая борьба. Вывод - все на борьбу с буржуазией.
В действительности bourgeois - это всего лишь горожанин, и традиционно так называли всех жителей городов, без различия их социального положения. Городская жизнь динамична, и социальный статус горожанина во многих случаях неоднократно меняется даже при его жизни, не говоря уже о жизни городской семьи на протяжении нескольких поколений. Пролетарий, т.е. горожанин, не обладающий собственностью - это, в общем-то, переходный тип. Иногда это горожанин в первом поколении, иногда - человек, потерявший своё дело или по каким-то причинам не желающий его начинать, но в целом нет никаких оснований считать пролетариат "классом", а людей, пытающихся организовать борьбу "пролетариата" с "буржуазией" - выразителями "класcовых интересов". Последних куда правильнее рассматривать в качестве обычных социопатов, не принимающих нормы жизни общества.
Люди - существа подражательные, и в норме представители низших социальных групп отнюдь не ведут борьбу против высших, но, напротив, пытаются по мере возможности перенять их образ жизни, культуру и воззрения. Это очень хорошо видно на достаточно длинных отрезках времени. Сегодня в западных странах большинство населения ведёт тот образ жизни, который 100 лет назад был характерен для высших социальных групп - с удовольствием потребляет, путешествует, признаёт либеральные ценности. Ощутимый рост уровня жизни людей начался ещё до Первой мировой, в belle epoque, и естественно, продолжился после её окончания. Пролетариат в марксистском понимании практически исчез, и для описания текущих социальных процессов многим авторам пришлось вводить дополнительную терминологию.
Тойнби заговорил о пролетариате внутреннем и внешнем, Макс Вебер начал различать два вида буржуазии, Валлерстайн увидел в буржуазии динамично развивающийся феномен... Но это было уже не про нашу честь. Отечественнaя история развивалась по другому сценарию.
Русских буржуа просто убили (напомню, что уже в годы гражданской войны население обеих столиц сократилось вдвое, и это было только начало). Их имя постарались опорочить. Само понятие "мещанин" вывели из оборота. В результате сегодняшние СМИ и массовая культура интересуются какими угодно социальными типами соотечественников - крестьянами, интеллигентами, уголовниками, снова крестьянами, опять уголовниками и, конечно же, "силовиками". В фокусе их внимания нет только одного типа - мещан, составляющих квалифицированное большинство населения страны. Потому что потомки крестьян, переeхавших в города - это, конечно же, мещане.
Pечь идёт о группе со своим образом жизни, со своей культурой и своими интересами. Причём преемственность c дореволюционным сословием у нынешнего мещанства довольно условна, его самоидентификация крайне размыта, культура эклектична и груба, а интересы плохо осознаны.
Поскольку речь идёт о большинстве народа, такое положение вещей противоестественно.
Однако ещё противоестественнее противопоставление мещанам интеллигенции. Интеллигенция - это не что иное, как часть мещанства, занятая интеллектуальным трудом. В нормальных условиях это верхняя часть мещанства, иногда занимающая самую вершину социальной пирамиды. Я писал в своё время, что в Богемии интеллигенция де-факто играет роль аристократии http://bohemicus.livejournal.com/48047.html Это особенность чешской истории. Аристократия в этой стране всегда была немногочисленна, к тому же в значительной степени состояла из немцев и онемеченных славян. Оказавшись в двух мировых войнах на стороне поражённых, многие богемские аристократы утратили свои позиции. При первой же возможности их позиции заняли интеллигенты. Какие позиции заняла постсоветская интеллигенция, вы сами прекрасно знаете.
Сравнение российских реалий с чешскими всегда осмысленно. Oно сразу же показывает несостоятельность множества навязываемых русским мифов - о загадочной славянской душе, исторической предрасположенности к деспотизму, вековом засильи иноземцев, особой продажности православной церкви и всём прочем в духе "где уж нам, дуракам, чай пить". Многое из того, что говорится о России, можно сказать и о Чехии. Славянский народ, жил под управлением "немецкой" династии (как будто у династии может быть национальность), почти сто лет назад утратил монархию (построенную на союзе трона и алтаря), пережил коммунистическую диктатуру. Причём социализм как экономическая формация носил здесь вполне советский характер (скажем, сельское хозяйство в Чехословакии прошло через сплошную коллективизацию). А уж какой вождь был у чешских красных! Ленин и Сталин в одном флаконе. Двойное эпигонство Готтвальда длилось всю его жизнь и достигло апогея в момент смерти. Человек дошёл в подражании обоим товарищам до того, что умер от сифилиса в марте 53-го. На редкость завершённый образ.
Но как только коммунистический мираж расcеялся, оказалось, что старая добрая Богемия никуда не делась. Она насквозь буржуазна по культуре и по духу. Причём буржуазии в марксистском смысле слова тут очень мало. Чехи в большинстве своём не склонны к предпринимательству (в отличие, например от поляков). Но эта страна - воплощение мещанского образа жизни и образа мыслей. Буржуазность свойственна её жителям вне зависимости от их рода занятий.
Согласно всем известным мне исследованиям, для абсолютного большинства чехов важнее всего в жизни семья (для 93% она "важна", для 74 % "очень важна"). Другая ключевая мещанская ценность - труд ("важен" для 88%, "очень важен" для 55%). Совершенно мещанской можно считать и такую трудноуловимую ценность, как "приятная жизнь" (важна для 85% чехов).
Политика - на последнем месте среди богемских ценностей ("важна" для 22% , очень важна" для 6%).
Это ценности адекватной мещанской нации, не позволившей заморочить себе голову химерами. А если заглянуть в чешскую википедию, то там обнаружится адекватное определение самого термина "Měšťanstvo". Благо, слово это в чешском языке тождественно русскому:
"Мещанство или буржуазия (от фр. bourgeoisie) - обозначение социального слоя мещан или полноправных жителей городов." И никаких марксистских изысков. Баловаться марксизмом могут себе позволить в Западной Европе. В Восточной видели его реализацию на практике, поэтому держатся от марксистов подальше.
Это всё, что я хотел сказать по существу. Но пост на этом не закончен.
Я считаю не лишним объяснить, почему я его написал. Намедни одна дама из советских интеллигентов принялась попрекать меня мещанством. И не она одна. У советских людей это более или менее стандартная реакция на мой журнал. Кто такой я, они с грехом пополам понимают. Я действительно русский мещанин. Живу, как русский мещанин, пишу, как русский мещанин. Русский бюргер из Богемии, если уж быть точным.
Но кто такие они сами, понять не могут. Ведь все они тоже принадлежат к мещанскому сословию. Цена сословной дезориентации очевидна. Я заглянул в журнал к даме и увидел там литературные опыты, перемежаемые жалобами на то, что полицейские применяют физическую силу против женщин, участвующих в митингаx протеста против чего-то-там-такого. Xроникa социального проигрыша.