"Государь", глава седьмая
Месяца четыре назад один из старых читателей и постоянных комментаторов "Богемских манускриптов" написал мне в личку:
"Не могли бы вы, используя масштабность своих познаний о Римской Империи и/или, может быть, великих кондотьерах эпохи Макиавелли, осветить личность и поступки Пригожина, провести параллели с аналогичными личностями из тех эпох, а также раскрыть его суть, перспективы и возможное влияние на сам ход русской истории."
Я крайне редко вступаю в личную переписку. Этот журнал - открытая площадка, и я полагаю, что мы вполне можем обсудить любые интересующие читателей темы (кроме совсем уж интимных, вроде финансовых дел) в комментариях. Но, повторюсь, мне написал один из вернейших читателей журнала. Зная некоторые детали биографии этого человека, я понимал, что его отношение к происходящему в юго-западных губерниях носит куда более личный характер, чем у большинства из нас. Поэтому решил ответить. Я написал своему визави, что если уж увязывать предмет его интереса с эпохой Макиавелли, то в седьмой главе "Государя" есть следующий эпизод:
"Эта часть действий герцога достойна внимания и подражания, почему я желал бы остановиться на ней особо. До завоевания Романья находилась под властью ничтожных правителей, которые не столько пеклись о своих подданных, сколько обирали их и направляли не к согласию, а к раздорам, так что весь край изнемогал от грабежей, усобиц и беззаконий. Завоевав Романью, герцог решил отдать ее в надежные руки, дабы умиротворить и подчинить верховной власти, и с тем вручил всю полноту власти мессеру Рамиро де Орко, человеку нрава резкого и крутого. Тот в короткое время умиротворил Романью, пресек распри и навел трепет на всю округу. Тогда герцог рассудил, что чрезмерное сосредоточение власти больше не нужно, ибо может озлобить подданных, и учредил, под председательством почтенного лица, гражданский суд, в котором каждый гоpoд был представлен защитником. Но зная, что минувшие строгости все-таки настроили против него народ, он решил обелить себя и расположить к себе подданных, показав им, что если и были жестокости, то в них повинен не он, а его суровый наместник. И вот однажды утром на площади в Чезене по его приказу положили разрубленное пополам тело мессера Рамиро де Орко рядом с колодой и окровавленным мечом. Свирепость этого зрелища одновременно удовлетворила и ошеломила народ."
Несколько позже, когда мессер Пригожин изволил поднять мятеж, этот же читатель снова обратился ко мне с просьбой написать о деяниях "нашего Валленштейна, дошедшего до Воронежа". На этот раз я не ответил. Мне было нечего добавить к сказанному Макиавелли. Генералиссимус Валленштейн закончил свои дни почти так же, как мессер Рамиро де Орко; они все заканчивают примерно одинаково. Прошло ещё два месяца, и жизнь подтвердила, что "перспективы и возможное влияние на сам ход русской истории" Евгения Пригожина были изложены в седьмой главе "Государя" исчерпывающим образом.
Несколько часов назад пришло сообщение, что частный самолёт Пригожина не то упал, не то взорвался в воздухе, не то был сбит в Тверской области. Строго говоря, генетическая экспертиза найденных тел ещё не проведена, и на момент написания этих строк по меньшей мере теоретически возможны варианты. В конце концов, всего два дня назад появилось видео, из которого следовало, что Пригожин сейчас в Африке. Судя по всему, Евгений Викторович погиб, нo меня не удивит ни один вариант развития событий.
Меня не удивит, если следствие придёт к выводу об ошибке пилотов или о технической неисправности самолёта. Меня не удивит, если виновной окажется диверсионная группа из юго-западных губерний. Меня не удивит, если будут говорить о личной мести одного тувинского полководца, по слухам, считающего себя реинкарнацией не то Субэдай-бахадура, не то барона Унгерна, не то их обоих. Меня не удивит, если однажды выяснится, что ликвидация Пригожина готовилась уже полгода, и его мятеж тут не сыграл никакой роли.
Точно так же меня не очень удивит, если завтра появится новое видео с Пригожиным откуда-нибудь из Мали или Буркина-Фасо, и все будут гадать, когда оно записано. Или если все сочтут, что он лишь сказался мёртвым, дабы прожить следующие двадцать лет в Доминикане под именем Эугенио Элеганте. В наше постмодернистски безумное время меня не удивит даже, если через год или через два в Голливуде снимут фильм о папе Франциске I, и возникнут подозрения, что главную роль без грима играет Пригожин. Или, скорее, это будет сериал Netflix. Ось культурной жизни человечества сместилась в сериалы Netflix.
Но что это изменит? История Евгения Пригожина, которого мы знали, закончилась. Равно как и история державшегося в тени подполковника Дмитрия "Вагнера" Уткина. Они закончились так же, как закончились истории мессера Рамиро де Орко или Альбрехта фон Валленштейна. Количество реально осуществимых сценариев в политике весьма ограничено, и в большинстве случаев в жизнь претворяется самый вероятный из них. Время и место действия тут особой роли не играют. За последние пятьсот лет никто не придумал ничего нового. Hичего, что не было бы известно Никколо Макиавелли.
"Не могли бы вы, используя масштабность своих познаний о Римской Империи и/или, может быть, великих кондотьерах эпохи Макиавелли, осветить личность и поступки Пригожина, провести параллели с аналогичными личностями из тех эпох, а также раскрыть его суть, перспективы и возможное влияние на сам ход русской истории."
Я крайне редко вступаю в личную переписку. Этот журнал - открытая площадка, и я полагаю, что мы вполне можем обсудить любые интересующие читателей темы (кроме совсем уж интимных, вроде финансовых дел) в комментариях. Но, повторюсь, мне написал один из вернейших читателей журнала. Зная некоторые детали биографии этого человека, я понимал, что его отношение к происходящему в юго-западных губерниях носит куда более личный характер, чем у большинства из нас. Поэтому решил ответить. Я написал своему визави, что если уж увязывать предмет его интереса с эпохой Макиавелли, то в седьмой главе "Государя" есть следующий эпизод:
"Эта часть действий герцога достойна внимания и подражания, почему я желал бы остановиться на ней особо. До завоевания Романья находилась под властью ничтожных правителей, которые не столько пеклись о своих подданных, сколько обирали их и направляли не к согласию, а к раздорам, так что весь край изнемогал от грабежей, усобиц и беззаконий. Завоевав Романью, герцог решил отдать ее в надежные руки, дабы умиротворить и подчинить верховной власти, и с тем вручил всю полноту власти мессеру Рамиро де Орко, человеку нрава резкого и крутого. Тот в короткое время умиротворил Романью, пресек распри и навел трепет на всю округу. Тогда герцог рассудил, что чрезмерное сосредоточение власти больше не нужно, ибо может озлобить подданных, и учредил, под председательством почтенного лица, гражданский суд, в котором каждый гоpoд был представлен защитником. Но зная, что минувшие строгости все-таки настроили против него народ, он решил обелить себя и расположить к себе подданных, показав им, что если и были жестокости, то в них повинен не он, а его суровый наместник. И вот однажды утром на площади в Чезене по его приказу положили разрубленное пополам тело мессера Рамиро де Орко рядом с колодой и окровавленным мечом. Свирепость этого зрелища одновременно удовлетворила и ошеломила народ."
Несколько позже, когда мессер Пригожин изволил поднять мятеж, этот же читатель снова обратился ко мне с просьбой написать о деяниях "нашего Валленштейна, дошедшего до Воронежа". На этот раз я не ответил. Мне было нечего добавить к сказанному Макиавелли. Генералиссимус Валленштейн закончил свои дни почти так же, как мессер Рамиро де Орко; они все заканчивают примерно одинаково. Прошло ещё два месяца, и жизнь подтвердила, что "перспективы и возможное влияние на сам ход русской истории" Евгения Пригожина были изложены в седьмой главе "Государя" исчерпывающим образом.
Несколько часов назад пришло сообщение, что частный самолёт Пригожина не то упал, не то взорвался в воздухе, не то был сбит в Тверской области. Строго говоря, генетическая экспертиза найденных тел ещё не проведена, и на момент написания этих строк по меньшей мере теоретически возможны варианты. В конце концов, всего два дня назад появилось видео, из которого следовало, что Пригожин сейчас в Африке. Судя по всему, Евгений Викторович погиб, нo меня не удивит ни один вариант развития событий.
Меня не удивит, если следствие придёт к выводу об ошибке пилотов или о технической неисправности самолёта. Меня не удивит, если виновной окажется диверсионная группа из юго-западных губерний. Меня не удивит, если будут говорить о личной мести одного тувинского полководца, по слухам, считающего себя реинкарнацией не то Субэдай-бахадура, не то барона Унгерна, не то их обоих. Меня не удивит, если однажды выяснится, что ликвидация Пригожина готовилась уже полгода, и его мятеж тут не сыграл никакой роли.
Точно так же меня не очень удивит, если завтра появится новое видео с Пригожиным откуда-нибудь из Мали или Буркина-Фасо, и все будут гадать, когда оно записано. Или если все сочтут, что он лишь сказался мёртвым, дабы прожить следующие двадцать лет в Доминикане под именем Эугенио Элеганте. В наше постмодернистски безумное время меня не удивит даже, если через год или через два в Голливуде снимут фильм о папе Франциске I, и возникнут подозрения, что главную роль без грима играет Пригожин. Или, скорее, это будет сериал Netflix. Ось культурной жизни человечества сместилась в сериалы Netflix.
Но что это изменит? История Евгения Пригожина, которого мы знали, закончилась. Равно как и история державшегося в тени подполковника Дмитрия "Вагнера" Уткина. Они закончились так же, как закончились истории мессера Рамиро де Орко или Альбрехта фон Валленштейна. Количество реально осуществимых сценариев в политике весьма ограничено, и в большинстве случаев в жизнь претворяется самый вероятный из них. Время и место действия тут особой роли не играют. За последние пятьсот лет никто не придумал ничего нового. Hичего, что не было бы известно Никколо Макиавелли.