Лучшее средство ПВО
Оригинал взят у holera_ham в Лучшее средство ПВО
Лучшее средство ПВО.
Заложив над обреченным Городом боевой разворот, могучий штурмовик уверенно и грозно выходил на цель.
«ЛТЦ отстреляны…» - нежный и ласковый женский голос привычно прозвучал в шлемофоне, и отважный пилот штурмовика, Мыкола Кононэнко, так же привычно поморщился.
Вот кляты москали! Уж сколько лет наша Великая Отчизна независима, а всё звучит эта автоматизированная собачья россияньска мова … А все потому, что БИУС разрабатывалась клятими москалями в далеком проклятом советском прошлом! В то же самое время, когда собственно и был построен литак Мыколы. Этими же самыми москалями, от така херня, малята…
Но теперь на киле его Су-25 гордо синел щит, на котором распростер свои жовтые крыла тризуб. Не погана красна зирка! Конечно, Мыкола предпочел бы, чтобы на этом месте гордо чернел «Железный Крест» Люфтваффе.
И не только потому, что ватники и колорады от жаху в обморок падали бы при виде этого символа настоящих европейских воинов. А так: вы знаете, сколько получают за вылет летчики НАТО? Вот то-то и оно!
Да, Мыкола очень хотел бы встать в ряды гордых и отважных бойцов, чьи деды крушили сталинских бандитов! Имена-то какие: Мальдерс! Хартманн! Это вам не сраный ватник Покрышкин.
Да, Мыкола очень хотел бы в НАТО. Чтобы жить в своем собственном доме, ездить на хорошей немецкой БМВ, а не на сраной рашкинской ржавой «семере», и чтобы утром ему в постель подавала кофе этакая горничная в кружевном фартучке…
Но еще больше он хотел, чтобы его давние знакомые, тех, кто искренне считал его, юного курсанта Колю, своим другом - лизали бы ему, сверхчеловеку, высокие блестящие сапоги…
Ведь они все, все до единого! Завидовали ему смертно! Даже били.
Еще на первом курсе, когда он, Коля, ночью под одеялом грыз копченое, присланное из дому сало… Нет, не так: САЛО.
А потому, что Колин отец, отправлявший синку пакуночку, умел, в отличие от этих русских алкоголиков, жить. Когда его по амнистии ( слава великому Хрущеву и историческому Двадцатому Съезду!) уже через два года освободили из пермского лагеря (куда 16-ти летний хлопчик, ребенок фактически, попал совершенно ни за что! Ну, подумаешь, зарубил гуцульским топориком учителку. Да она ведь схидниця была, а значит, шлюха по определению. Туда ей и дорога! За что же? десять лет-то давать было?! Ну, зато потом и реабилитировали его!), то вернулся заматеревший парубок на Ридну Краину, да и купил за скопленные в лагере гроши (подрабатывал смазливый парнишка умненько, и задом и передом) домик у вишневом садочке, поближе к станции железницы, шоб ведра с вишней недалеко таскать было! И, пока его сверстники Братскую ГЭС строили, организовал себе сначала старэньку «Победу», а уж затем и новенькую «Газ-21».
Да, умеет Мыколин батько жити!
Всегда умел.
Куда Мыколе до его тату…
Когда поганый Совок окончательно развалился, принял Мыкола украинскую присягу (хотя звали, звали его с собой однополчане!) Но он же не дурень, ехать из благословенной, злато-кипящей Украины на Дальний Восток?
Однако, дурнеем оказался как раз он, Мыкола.
Потому как летать ему с каждым годом приходилось всё меньше и меньше, пока, наконец не стали гордые летчики Украины строем ходить по летному полю, одев на поясницы фанерные макеты своих литаков, изображая пешим по лётному воздушный боевой строй…
А проклятые, грязные москали, меж тем, вдруг и зарплату стали получать - ой, пятьдесят тысяч, без летных у москальского лейтенанта! Втрое больше, чем у него, майора!! И самолеты у них какие-то новые появились. Вот, какой-то ПАК ФА. Врут, поди! Что они, жалкие ватники, вообще создать могут?!
Но теперь будет всё по-новому! И топливо вдруг откуда-то появилось, и целых девять тысяч гривен за каждый полет платить стали!
Ну, теперь то он сепаратистам проклятым покажет.
Вот только вновь этот клятый москальский голос: «ЛТЦ отстреляны…»
- Мама, мама, побачь! Салют! - радостно закричал во дворе городского детского сада номер 33 четырехлетний малыш, радостно задрав свою мордашку к голубому небу, где вокруг пятнистого, воющего реактивными моторами самолёта вдруг расцвели огненные цветы разлетающихся в разные стороны тепловых ловушек.
Молодая мамаша, в синих шортах, кинула на пикирующий штурмовик ленивый взгляд:
- Та хай ему грець, от ведь, разлетался! Опять пугает, задрыга! Ну, сколько же можно? Вон, лучше на блок-посты летай и там пугай тех клятих ополченцев.
- Да на шо ж вони кляти? - спросила подругу вторая мамаша, в цветастом сарафане «с запахом».
- А шо ж? Навить той Стрелков би не приихав, то у нас и вийны ниякой не было б?
- Тю, бовдура! Коли б не наши мужики, та вни же, бандеры, нам бы тут устроили бы, як в том Мариуполе!
- А у нас-то за що? Не бреши, нэ звери ж воны…
И в этот миг мир взорвался.
Майор Кононэнко вовсе не был палачом, тем более садистом. Просто он не умел толком не то, что поражать наземные цели, а вообще с трудом удерживал свой самолет в воздухе. Отсутствие практики, что тут говорить…
И поэтому он скоренько вывалил свой бомбовый залп куда попало: всё одно там внизу одно пьяное русское быдло. Попало по детскому саду номер 33. Но Мыкола в этом был не виноват. Он ведь этого не хотел. Честно-честно.
… Когда Поручик ( в миру драматический актер Рыбинского муниципального театра, сейчас он играл белогвардейского поручика из «Любови Яровой») лихо перепрыгнул через опрокинутую секцию забора, возле которой валялась сорванная с петель калиточка, украшенная бабочками и цветочками, первое, что его поразило, было: как тут тихо.
Только шелестел и негромко потрескивал разгорающийся пожар. Только жалобно повизгивали под подошвой начищенных сапог Поручика осколки стекол.
Только тихо скулила, как потерявшийся щеночек, свернувшаяся клубочком маленькая девочка. Возле которой булькала разорванным осколком горлом её мама, и тяжелые капли крови сворачивались шариками на прокаленной солнцем пыли.
А тот самый четырехлетний малыш, который так радостно смеялся воздушному салюту, всё пытался напоить свою маму из игрушечной красненькой пластмассовой чашечки песком, чтобы она ожила. Но, решив, что для этой цели надо напоить её не понарошку, а по настоящему, решительно встал, и пошел было к своей группе, из окон которой свисал истерзанный осколками труп воспитательницы, чтобы набрать там воды. Но тут же упал, потому что и на его худенькой спинке стремительно набухала кровью футболка. Малышу было очень больно, но он всё равно принес бы воды для своей мамы, чтобы ей помочь. Потому что он был настоящим русским мужчиной. Но он воды так и не принес, потому что тоже умер. Такие дела.
… - Таким образом, операция будет завершена. Доклад закончен, честь имею! - прищелкнул каблуками начищенных сапог Поручик.
- Это всё очень хорошо…, - осторожно произнес Бухгалтер ( в миру не просто бухгалтер, а главный бухгалтер из Ленинграда. Именно из Ленинграда, он настаивал!). - Но я не тут понимаю, извините меня, старика, но как вы потом будете отходить?
- Отход не планируется. - наклонил голову с тщательным белогвардейским пробором докладчик.
- М-да, в расход три человека, в приход - один самолёт… Сальдо положительное. - как-то очень добро и ласково улыбнулся Бухгалтер. - Но нам будет нужен третий…
- Нэ нужэн! - яростно сверкнул глазами Джигит ( в миру учитель рисования из Ростова Великого, Ярославской области) - Зачэм вам третий? Какой еще трэтий? Я что, уже нэ подхажу? Абыдеть мэня хотите, да?!
Разумеется, горячего ростовского парня, земляка русского богатыря Алеши Поповича, который Тугарина Змеевича не силой, а умыслом истребил, обижать никто не захотел.
… Взвизгнув тормозами, перед КПП летного поля Харьковского Университета Воздушных Сил имени Ивана Кожедуба (Господи! Проклял бы своих поганых украинских внуков русский крылатый богатырь!) остановился блистающий лаком белоснежный «бумер» надписью «PRESS» на лобовом стекле. Специально для украинцев, пониже, было написано «Преса»
Поручик, брюзгливо выпятив нижнюю губу, с холодным презрением смотрел на суетливо подбегающего к машине вахтового.
Сейчас Поручик играл генерала Гофмана из «Брестского мира»
- Чого шановни панове бажатимуть? - отчего-то испуганно спросил он.
- Entdecken Sie Reisen, Umzug, Russisch Schwein! - процедил через губу Поручик.
Хоть часовой был, собственно, свиньей вовсе даже и не русской, а чисто украинской, но он немедленно поднял перед Хозяином полосатый жовто-блакытный шлагбаум.
... Майор Мыкола, стоя на плоскости своего литака, приставив к украшенному малиновым крестом летному шлему ладонь в виде щитка, с удовольствием наблюдал, как к нему по летному полю приближается машина с журналистами. Ого! Теперь ему суждена еуропэйская известность, украинскому херою, поразившему базу террористов! Вот теперь-то все узнают, кто такой Мыкола Кононэнко… был.
Потому что, не доехав буквально ста метров до стоянки, машина остановилась, из неё вышла съемочная, как видно, группа, так как даже на вид лощеный немец стал доставать из металлического кофра… не телекамеру! А зеленую, толстенькую трубу.
Мыкола немедленно всрався и закричал. И кричал до тех самых пор, пока термобарический снаряд «рыси», именуемы также «Шмель-М2», оставляя за собой чуть заметный дымный след, летел прямо ему в лицо. А потом что-то только чуть совсем не страшно пыхнуло, и Мыкола обрадовался, что всё закончилось для него благополучно, и продолжал радоваться еще четверть секунды. Пока не воспламенился объемный газо-воздушный пузырь, сжигая все на полсотни метров вокруг себя.
Поручик, Бухгалтер и Джигит были застрелены набежавшей охраной.
Город в этот день больше не бомбили.
А самое лучшее средство ПВО, действительно: Наши на вражеском аэродроме..
Лучшее средство ПВО.
Заложив над обреченным Городом боевой разворот, могучий штурмовик уверенно и грозно выходил на цель.
«ЛТЦ отстреляны…» - нежный и ласковый женский голос привычно прозвучал в шлемофоне, и отважный пилот штурмовика, Мыкола Кононэнко, так же привычно поморщился.
Вот кляты москали! Уж сколько лет наша Великая Отчизна независима, а всё звучит эта автоматизированная собачья россияньска мова … А все потому, что БИУС разрабатывалась клятими москалями в далеком проклятом советском прошлом! В то же самое время, когда собственно и был построен литак Мыколы. Этими же самыми москалями, от така херня, малята…
Но теперь на киле его Су-25 гордо синел щит, на котором распростер свои жовтые крыла тризуб. Не погана красна зирка! Конечно, Мыкола предпочел бы, чтобы на этом месте гордо чернел «Железный Крест» Люфтваффе.
И не только потому, что ватники и колорады от жаху в обморок падали бы при виде этого символа настоящих европейских воинов. А так: вы знаете, сколько получают за вылет летчики НАТО? Вот то-то и оно!
Да, Мыкола очень хотел бы встать в ряды гордых и отважных бойцов, чьи деды крушили сталинских бандитов! Имена-то какие: Мальдерс! Хартманн! Это вам не сраный ватник Покрышкин.
Да, Мыкола очень хотел бы в НАТО. Чтобы жить в своем собственном доме, ездить на хорошей немецкой БМВ, а не на сраной рашкинской ржавой «семере», и чтобы утром ему в постель подавала кофе этакая горничная в кружевном фартучке…
Но еще больше он хотел, чтобы его давние знакомые, тех, кто искренне считал его, юного курсанта Колю, своим другом - лизали бы ему, сверхчеловеку, высокие блестящие сапоги…
Ведь они все, все до единого! Завидовали ему смертно! Даже били.
Еще на первом курсе, когда он, Коля, ночью под одеялом грыз копченое, присланное из дому сало… Нет, не так: САЛО.
А потому, что Колин отец, отправлявший синку пакуночку, умел, в отличие от этих русских алкоголиков, жить. Когда его по амнистии ( слава великому Хрущеву и историческому Двадцатому Съезду!) уже через два года освободили из пермского лагеря (куда 16-ти летний хлопчик, ребенок фактически, попал совершенно ни за что! Ну, подумаешь, зарубил гуцульским топориком учителку. Да она ведь схидниця была, а значит, шлюха по определению. Туда ей и дорога! За что же? десять лет-то давать было?! Ну, зато потом и реабилитировали его!), то вернулся заматеревший парубок на Ридну Краину, да и купил за скопленные в лагере гроши (подрабатывал смазливый парнишка умненько, и задом и передом) домик у вишневом садочке, поближе к станции железницы, шоб ведра с вишней недалеко таскать было! И, пока его сверстники Братскую ГЭС строили, организовал себе сначала старэньку «Победу», а уж затем и новенькую «Газ-21».
Да, умеет Мыколин батько жити!
Всегда умел.
Куда Мыколе до его тату…
Когда поганый Совок окончательно развалился, принял Мыкола украинскую присягу (хотя звали, звали его с собой однополчане!) Но он же не дурень, ехать из благословенной, злато-кипящей Украины на Дальний Восток?
Однако, дурнеем оказался как раз он, Мыкола.
Потому как летать ему с каждым годом приходилось всё меньше и меньше, пока, наконец не стали гордые летчики Украины строем ходить по летному полю, одев на поясницы фанерные макеты своих литаков, изображая пешим по лётному воздушный боевой строй…
А проклятые, грязные москали, меж тем, вдруг и зарплату стали получать - ой, пятьдесят тысяч, без летных у москальского лейтенанта! Втрое больше, чем у него, майора!! И самолеты у них какие-то новые появились. Вот, какой-то ПАК ФА. Врут, поди! Что они, жалкие ватники, вообще создать могут?!
Но теперь будет всё по-новому! И топливо вдруг откуда-то появилось, и целых девять тысяч гривен за каждый полет платить стали!
Ну, теперь то он сепаратистам проклятым покажет.
Вот только вновь этот клятый москальский голос: «ЛТЦ отстреляны…»
- Мама, мама, побачь! Салют! - радостно закричал во дворе городского детского сада номер 33 четырехлетний малыш, радостно задрав свою мордашку к голубому небу, где вокруг пятнистого, воющего реактивными моторами самолёта вдруг расцвели огненные цветы разлетающихся в разные стороны тепловых ловушек.
Молодая мамаша, в синих шортах, кинула на пикирующий штурмовик ленивый взгляд:
- Та хай ему грець, от ведь, разлетался! Опять пугает, задрыга! Ну, сколько же можно? Вон, лучше на блок-посты летай и там пугай тех клятих ополченцев.
- Да на шо ж вони кляти? - спросила подругу вторая мамаша, в цветастом сарафане «с запахом».
- А шо ж? Навить той Стрелков би не приихав, то у нас и вийны ниякой не было б?
- Тю, бовдура! Коли б не наши мужики, та вни же, бандеры, нам бы тут устроили бы, як в том Мариуполе!
- А у нас-то за що? Не бреши, нэ звери ж воны…
И в этот миг мир взорвался.
Майор Кононэнко вовсе не был палачом, тем более садистом. Просто он не умел толком не то, что поражать наземные цели, а вообще с трудом удерживал свой самолет в воздухе. Отсутствие практики, что тут говорить…
И поэтому он скоренько вывалил свой бомбовый залп куда попало: всё одно там внизу одно пьяное русское быдло. Попало по детскому саду номер 33. Но Мыкола в этом был не виноват. Он ведь этого не хотел. Честно-честно.
… Когда Поручик ( в миру драматический актер Рыбинского муниципального театра, сейчас он играл белогвардейского поручика из «Любови Яровой») лихо перепрыгнул через опрокинутую секцию забора, возле которой валялась сорванная с петель калиточка, украшенная бабочками и цветочками, первое, что его поразило, было: как тут тихо.
Только шелестел и негромко потрескивал разгорающийся пожар. Только жалобно повизгивали под подошвой начищенных сапог Поручика осколки стекол.
Только тихо скулила, как потерявшийся щеночек, свернувшаяся клубочком маленькая девочка. Возле которой булькала разорванным осколком горлом её мама, и тяжелые капли крови сворачивались шариками на прокаленной солнцем пыли.
А тот самый четырехлетний малыш, который так радостно смеялся воздушному салюту, всё пытался напоить свою маму из игрушечной красненькой пластмассовой чашечки песком, чтобы она ожила. Но, решив, что для этой цели надо напоить её не понарошку, а по настоящему, решительно встал, и пошел было к своей группе, из окон которой свисал истерзанный осколками труп воспитательницы, чтобы набрать там воды. Но тут же упал, потому что и на его худенькой спинке стремительно набухала кровью футболка. Малышу было очень больно, но он всё равно принес бы воды для своей мамы, чтобы ей помочь. Потому что он был настоящим русским мужчиной. Но он воды так и не принес, потому что тоже умер. Такие дела.
… - Таким образом, операция будет завершена. Доклад закончен, честь имею! - прищелкнул каблуками начищенных сапог Поручик.
- Это всё очень хорошо…, - осторожно произнес Бухгалтер ( в миру не просто бухгалтер, а главный бухгалтер из Ленинграда. Именно из Ленинграда, он настаивал!). - Но я не тут понимаю, извините меня, старика, но как вы потом будете отходить?
- Отход не планируется. - наклонил голову с тщательным белогвардейским пробором докладчик.
- М-да, в расход три человека, в приход - один самолёт… Сальдо положительное. - как-то очень добро и ласково улыбнулся Бухгалтер. - Но нам будет нужен третий…
- Нэ нужэн! - яростно сверкнул глазами Джигит ( в миру учитель рисования из Ростова Великого, Ярославской области) - Зачэм вам третий? Какой еще трэтий? Я что, уже нэ подхажу? Абыдеть мэня хотите, да?!
Разумеется, горячего ростовского парня, земляка русского богатыря Алеши Поповича, который Тугарина Змеевича не силой, а умыслом истребил, обижать никто не захотел.
… Взвизгнув тормозами, перед КПП летного поля Харьковского Университета Воздушных Сил имени Ивана Кожедуба (Господи! Проклял бы своих поганых украинских внуков русский крылатый богатырь!) остановился блистающий лаком белоснежный «бумер» надписью «PRESS» на лобовом стекле. Специально для украинцев, пониже, было написано «Преса»
Поручик, брюзгливо выпятив нижнюю губу, с холодным презрением смотрел на суетливо подбегающего к машине вахтового.
Сейчас Поручик играл генерала Гофмана из «Брестского мира»
- Чого шановни панове бажатимуть? - отчего-то испуганно спросил он.
- Entdecken Sie Reisen, Umzug, Russisch Schwein! - процедил через губу Поручик.
Хоть часовой был, собственно, свиньей вовсе даже и не русской, а чисто украинской, но он немедленно поднял перед Хозяином полосатый жовто-блакытный шлагбаум.
... Майор Мыкола, стоя на плоскости своего литака, приставив к украшенному малиновым крестом летному шлему ладонь в виде щитка, с удовольствием наблюдал, как к нему по летному полю приближается машина с журналистами. Ого! Теперь ему суждена еуропэйская известность, украинскому херою, поразившему базу террористов! Вот теперь-то все узнают, кто такой Мыкола Кононэнко… был.
Потому что, не доехав буквально ста метров до стоянки, машина остановилась, из неё вышла съемочная, как видно, группа, так как даже на вид лощеный немец стал доставать из металлического кофра… не телекамеру! А зеленую, толстенькую трубу.
Мыкола немедленно всрався и закричал. И кричал до тех самых пор, пока термобарический снаряд «рыси», именуемы также «Шмель-М2», оставляя за собой чуть заметный дымный след, летел прямо ему в лицо. А потом что-то только чуть совсем не страшно пыхнуло, и Мыкола обрадовался, что всё закончилось для него благополучно, и продолжал радоваться еще четверть секунды. Пока не воспламенился объемный газо-воздушный пузырь, сжигая все на полсотни метров вокруг себя.
Поручик, Бухгалтер и Джигит были застрелены набежавшей охраной.
Город в этот день больше не бомбили.
А самое лучшее средство ПВО, действительно: Наши на вражеском аэродроме..