"Медея", театр Вахтангова
Постановка Михаила Цитриняка по пьесе Жана Ануя.
Несколько ожиданий, которые не оправдались.
Для начала - мне откуда-то (не помню точно, по каким древним проявлениям из телевизора) известна Юлия Рутберг, и думалось про точное попадание в типаж, про сильный стержень и мужественность женщины, которые идут не от актёрства, а от физики.
Но собственно типажной Медеи не случилось.
Потом начало - сценический и костюмный аскетизм, малолюдие, сама Рутберг с её вырубленным лицом, хрипотцой и мощью голоса, с подразумеваемыми и неявно транслируемыми фатальностью, патетикой и героикой. И все вокруг оказались условно-пигмеями, не выходящими из игры на уровне быта, включая Язона Григория Антипенко, не говоря уж о Кормилице Натальи Молевой. Подумала: такая игра на контрасте - Медея и окружение - будет интересной.
Но не обыграли.
Сценография Марии Рыбасовой отсылает к современному европейскому, быть может, брехтовскому театру, но и его не дали.
Потом - настроилась воспринимать сюжет, как и подсказывала программка, как трагедию простоженщины, не царицы и не жрицы, не соратницы Язона в его подвигах и антиподвигах. Но и тут не вышло: пафос речи, отсутствие нежности и жалости, не декламируемый, но и не скрытый милитаризм (вроде бы универсальные "никакие" чёрные одежды, но дух каких-то палестинско-израильских конфликтов витает) - на сцене женщина-воин, а не женщина-женщина.
Такой серьёзный напор, такая энергия персонажа - и всё катится медленно и вальяжно, заговаривается и усыпляет.
Главная сцена с умерщвлением детей (белоснежных тряпочек, предсказуемо ставших красными) сделана красиво (ещё бы немного, и жутко), но тут же оказалась скрыта с глаз долой, отодвинута на задний план, замята следующей фразой Язона, поддерживаемого другими мужчинами (там была мораль сей басни? не расслышала) - и финальная точка не получилась совсем.
Всё кажется удачным на уровне задумки, дорисовывается в голове до интересного для себя спектакля, но на сцене всё немного недокручено, недожато, недосказано, недожито.
И почему бы не делать костюмы продуманными и удобными для нужных движений? Выпадывать из всевозможных лямочек и из образа, регулярно поправлять майку - так себе задачи для Медеи, пусть и ануевской.
Несколько ожиданий, которые не оправдались.
Для начала - мне откуда-то (не помню точно, по каким древним проявлениям из телевизора) известна Юлия Рутберг, и думалось про точное попадание в типаж, про сильный стержень и мужественность женщины, которые идут не от актёрства, а от физики.
Но собственно типажной Медеи не случилось.
Потом начало - сценический и костюмный аскетизм, малолюдие, сама Рутберг с её вырубленным лицом, хрипотцой и мощью голоса, с подразумеваемыми и неявно транслируемыми фатальностью, патетикой и героикой. И все вокруг оказались условно-пигмеями, не выходящими из игры на уровне быта, включая Язона Григория Антипенко, не говоря уж о Кормилице Натальи Молевой. Подумала: такая игра на контрасте - Медея и окружение - будет интересной.
Но не обыграли.
Сценография Марии Рыбасовой отсылает к современному европейскому, быть может, брехтовскому театру, но и его не дали.
Потом - настроилась воспринимать сюжет, как и подсказывала программка, как трагедию простоженщины, не царицы и не жрицы, не соратницы Язона в его подвигах и антиподвигах. Но и тут не вышло: пафос речи, отсутствие нежности и жалости, не декламируемый, но и не скрытый милитаризм (вроде бы универсальные "никакие" чёрные одежды, но дух каких-то палестинско-израильских конфликтов витает) - на сцене женщина-воин, а не женщина-женщина.
Такой серьёзный напор, такая энергия персонажа - и всё катится медленно и вальяжно, заговаривается и усыпляет.
Главная сцена с умерщвлением детей (белоснежных тряпочек, предсказуемо ставших красными) сделана красиво (ещё бы немного, и жутко), но тут же оказалась скрыта с глаз долой, отодвинута на задний план, замята следующей фразой Язона, поддерживаемого другими мужчинами (там была мораль сей басни? не расслышала) - и финальная точка не получилась совсем.
Всё кажется удачным на уровне задумки, дорисовывается в голове до интересного для себя спектакля, но на сцене всё немного недокручено, недожато, недосказано, недожито.
И почему бы не делать костюмы продуманными и удобными для нужных движений? Выпадывать из всевозможных лямочек и из образа, регулярно поправлять майку - так себе задачи для Медеи, пусть и ануевской.