Брежневский застой сегодня кажется золотым веком
19 декабря Леониду Ильичу Брежневу исполнилось бы 105 лет. Юбилей Генерального секретаря КПСС, правящего страной 17 лет, нынешние власти скромно замолчали. Один документальный фильм на отнюдь не главном канале ТВЦ, несколько публикаций в печатной прессе, вот, пожалуй, и все, чем удостоили «дорого Леонида Ильича» нынешние хозяева Кремля.
Видимо, потому, что период так называемого брежневского застоя в сознании многих россиян среднего и старшего возраста сегодня воспринимается чуть ли не как потерянный рай. Помню разговор с одним историком в самом начале горбачевской перестройки. «Пройдет лет двадцать, и мы еще с тоской будем вспоминать это время», - сказал он. Тогда в эти слова не верилось. Еще помнились анекдоты о дряхлеющем советском вожде, любящим украшать свою грудь звездами Героя, еще был не затерт образ Владимира Высоцкого, в чьих песнях звучал протест против затхлости общественного устройства, еще шла война в Афганистане, которую начал Генсек, - какое тут «будете с тоской вспоминать». К середине восьмидесятых в широкий обиход вошло слово «совок», которе напрямую ассоциировалось со свершениями Брежнева. Почему же сегодня россиян не оставляет ностальгия о тех временах?
Валерий Соловей, философ, профессор МГИМО
- Любая трансформация отношения общества к какому-то времени, как правило, строится на сравнении того, что было с тем, что последовало после. К тому же у людей есть психологическая особенность - мы не ценим того, что имеем. Как в известной поговорке: что имеем не храним, потерявши - плачем. Брежневский застой был временем социальной стабильности, абсолютной социальной предсказуемости и в общем-то относительного благополучия. Причём по меркам не только советской, но и российской истории. Сейчас, когда люди переоценивают то застойное двадцатилетие, они сравнивают с тем, что они потеряли, то что они видят вокруг себя.
Да, многие стали жить лучше, но это не сопровождается пресловутым советским чувством уверенности в завтрашнем дне. У людей отсутствует социальный горизонт, им трудно планировать свою жизнь. В сегодняшней России мы живём сиюминутно, не чувствуем себя защищенными. Нигде. Постоянно находимся под угрозой. Причём не только со стороны криминальных групп, но и со стороны самой власти. Лучше не сталкиваться с полицией - такого принципа придерживаются сегодня все, и бизнесмены и разнорабочие.
Кроме того СССР времён Брежнева был сверхдержавой, чего о нынешней России не скажет даже самый пламенный патриот. Сегодня Россия - страна, которая теряет всё, что у неё было: экономическую и военную мощь. Молодая динамичная часть населения стремится уехать за границу.Это страна, скатывающаяся вниз. СССР времён Брежнева был стагнирующей державой, но стагнировал он вполне благополучно. Вот на всём этом фоне Брежнев начинает выглядеть не героем анекдотов, а чуть ли не мудрецом. Хотя он таким он не был.
«СП»: - Откуда же бралась у советских людей оппозиционность к власти? Почему в песнях Высоцкого искали какой-то тайный протестный смысл, который он, может быть, сознательно туда и не закладывал? Почему пытались поймать волну нелегального радио «Свобода»?
- Оппозиционность реализовывалась в основном в сфере культуры. По настоящему никакой влиятельной оппозиции в СССР не было. Даже группы дисидентов за редчайшим исключением призывали не более чем к реформированию социализма. Они хотели, чтобы строй стал более гуманным и эффективным. Но мыслили в рамках советской системы.
«СП»: - Но какое-то недовольство советской властью накапливалось. Не на пустом же месте возник первоначальный перестроечный энтузиазм?
- Имела место психологическая усталость от несменяемости власти. Тем более, что власть наглядно дряхлела в лице её руководителей. Это вызывало чувство отторжения.
Кстати, протесты, которые мы наблюдаем в последнее время против ныне существующего государственного устройства в какой-то мере обусловлены этими же причинами. Не зря в подавляющем большинстве демократических стран законодательство позволяет одному человеку избираться президентом не больше двух раз. Десять лет - психологический предел, за которыми наступают усталость и раздражение. Даже если правитель - эффективен.
«СП»: - Может быть, именно излишнее чувство социальной защищённости сыграло с советскими гражданами злую шутку? Может быть, государство, которое заботится о том, чтобы работали и получали зарплату даже те, кто работать не хочет, в принципе не жизнеспособно?
- Я бы сказал, советская система обеспечивала крайне высокий уровень социальной защиты и социального оптимизма. Это её колоссальное достояние, но и, одновременно, слабость. Это расхолаживало людей. Советские граждане полагали, что капитализм - это когда в магазинах будет всё, но государство будет также заботиться о них, как при социализме. Как очень точно сказал один польский диссидент, всё что нам говорили о социализме было неправдой, зато всё, что нам говорили о капитализме - оказалось, к сожалению, чистой правдой. Люди, действительно, не понимали того счастья, в которое имели.
«СП»: - Возвращение в тот «социальный рай» невозможно?
- Нет. Потому что общественные системы эволюционируют только в одном направлении. Вернуться назад мы не можем. Однако даже из того, что есть сегодня, можно создать систему государственного устройства, которая была бы и значительно более эффективная и значительно более справедливая, чем нынешняя. Это возможно. И доказательство тому - скандинавские страны. Капитализм, если не относится к нему, как к жупелу, вполне способен обеспечить высокий уровень социальной защиты.
Андрей Паршев, писатель, политолог
- Что касается протестных настроений, то в СССР ими болела в основном интеллигенция. Причём раскол власти и творческой интеллигенции во многом создавался специально. И главную роль тут сыграла деятельность члена ЦК КПСС Александра Яковлева. В середине-конце восьмидесятых им был сформирован пул главных редакторов центральных газет и телеканалов. И если бы этих людей отбирал кто-то другой, СССР мог бы устоять.
Обычные советские граждане не очень беспокоились от отсутствия политических свобод. Главная претензия к власти со стороны широких масс в эпоху брежневского застоя была в том, что нет порядка. А его хотелось. Помню, водители автобусов уже тогда выставляли портрет Сталина на лобовые стекла своих автобусов и грузовиков. Собственно говоря, та олигархически-воровская государственная система, которую мы имеем, своё начало берёт именно в советские времена. Крушение СССР не привело к отмене негативных тенденций, которые в нём зародились. Сегодня, когда мы оглядываемся назад, мы видим, что недостатки советского строя не исправились, а преимущества исчезли.
«СП»: - А так ли велики были эти недостатки?
- Простейший пример - в самом начале перестройки выстраивались в метро огромные очереди за пятачками. На эту тему в газетах были гневные публикации - доколе… А очереди были примерно такие, как сейчас за билетами в московском метро на оживлённых станциях. Но, тем не менее, все покорно стоят и никто не думает, что в этом виновато начальство.
СП»: - Почему же в советское время всякая мелочь становилась поводом для недовольства властью?
- Тогда власть подсознательно считали идеалом. Об этом хорошо написал Сергей Кара-Мурза. Советский проект позиционировал себя, как рай на земле и всякое несоответствие идеалу воспринималось очень болезненно.
Сила советского проекта была и в том, что в итоге он пришёл к весьма естественным для нашего образа жизни формам. Скажем, нормы, по которым жило большинство советских семей были тождественны христианским. По крайней мере, многие люди старались соответствовать той планке.
Сергей Шаргунов, писатель
- Советский период несколько мифологизированно предстаёт в моём сознании. Это обусловленно в том числе тем, что я взрослел в смутную, разбойную эпоху и мне стало казаться, что раньше, в детстве даже воздух был особенным, густым и сладким, на всём лежала печать покоя. Возможно, здесь сказывался мой природный нон-конформизм. Когда все стали талдычить: «Совок» - дерьмо» (особенно во времена кампании «Голосуй - или проиграешь»), я не захотел быть как все. Однако и в советские годы я не принимал систему. И будь постарше, мог бы оказаться диссидентом. Ведь я вырос в антисоветской семье священника, единственный в классе не вступил в октябрята. Советское общество было многослойным, тогда были возможны яркие противовесы официозу, альтернативные пласты мысли, творчества, бытия.
Убеждён: можно было избежать гибели СССР. Это государство могло развиваться. Но, конечно, на других основаниях.
Не могу сказать, что я комплиментарно отношусь к эпохе застоя или тем паче оправдываю репрессии. Мне близка критичная позиция писателей Синявского, Максимова и Зиновьева, изгнанных «совком» из страны, но не испытывавших слепого восторга от постсоветских реалий.
«СП»: - Как вы относитесь к нынешним попыткам всячески «обсасывать» ту эпоху. Все эти сериалы о Брежневой, Фурцевой…
- Я считаю, что ностальгия по тем временам практически исчерпана. Ретро-стиль все мертвее. А власть по-прежнему пытается паразитировать на образах прошлого. Люди хотят уверенности в завтрашнем дне, гарантий, социальной защищённости. И это естественно. Вместо того, чтобы развивать страну в новых исторических условиях, власти настроены обогащаться и обманывать людей миражами.
«СП»:- Вот вы говорите о ностальгии по большой и сильной стране. А не получится ли так, что в результате нашего сегодняшнего недовольства властью, лет через двадцать мы будем вспоминать с сожалением о том, что когда-то мы могли тянуть нефтепроводы через половину Сибири, строить огромные спортивные комплексы к сочинской олимпиаде, и даже противостоять интересам США в Южной Осетии…
- Колоссальные деньги, полученные благодаря продаже нефти и газа, действительно, позволяют возводить невесть что в Сочи. При этом страна не строится, изнашивается, производственно беспомощна. Я был на войне в Осетии как репортрер, но посмотрите, сколь нагло сейчас Москва влезла в их президентские выборы, теперь на Кремль и там озлоблены. Сейчас налицо ситуация общегражданского противостояния чудовищному абсурду. Надо исходить из этого. У совка было два глаза. Один - социальные гарантии, другой - политический контроль. Нынешняя власть один глаз выколола, а другой - промыла и шарит им по стране. При этом нет ни одной группы, которую можно назвать опорой действующей власти. Раньше была, допустим, группа коммунистов, на которую могло бы опереться ГКЧП. А сегодня нет такой группы, которая встала бы на защиту верхушки. Бедные и богатые, патриоты и либералы - все выдвигают самые радикальные, но вполне обоснованные претензии к «верхам». Сама общественная атмосфера делигитимизирует тех, кто взял себе в союзники аморальность и пустоту.
Алексей Полубота
Источник: svpressa.ru
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru