Светлана Полякова :: «Московские новости» № 175 от 5 декабря 2011 г.
Оригинал взят у kozatchenko в Светлана Полякова :: «Московские новости» № 175 от 5 декабря 2011 г.
Михаил Ефремов: «Я анархоиндивидуалист»
Актер рассказал «МН», когда выйдет финальный выпуск проекта «Гражданин поэт»
Он известный артист. Ведущий всяческих церемоний. Но в последнее время Михаила Ефремова больше воспринимают как исполнителя политических фельетонов Дмитрия Быкова в проекте «Гражданин поэт». Только что издательство «Азбука» выпустило книгу этих текстов вместе с диском, на котором записаны все выпуски программы. О своем отношении к этой роли Михаил ЕФРЕМОВ рассказал Светлане ПОЛЯКОВОЙ.
- «Гражданин поэт» - это проявление вашей политической активности?
- Я не считаю себя политически активным человеком. Выражение «гражданская позиция» напоминает мне о «Камасутре»: чувствую, что со мной сейчас что-то сделают. Не хочу я стоять в какой-то позиции по отношению к обществу и тем более к власти. Зачем? Я человек. Они люди. Между людьми лучше говорить. Мне так удобнее. Органичнее. Департаменты, муниципалитеты, партии - это все только структуризация общества. Я анархоиндивидуалист. Даже анархисты бывают разные - коммунистические анархисты, капиталисты-анархисты. Анархоиндивидуалисты - это совсем другое. По Максу Штирнеру, когда личность - единственная и абсолютная реальность.
- Вначале «Гражданин поэт» выглядел трибуной, а теперь, когда ваш продюсер Андрей Васильев придумал сделать из него «ньюзикл», стал способом зарабатывания денег.
- Поймите, вышло 40 выпусков. Каждую неделю, где бы я ни был, мне надо лететь в Москву. Это на самом деле выматывающая работенка. И прекрасно, когда какую-нибудь прикольную штуку удается коммерциализовать! Конечно, мы с Быковым очень благодарны нашему предпринимателю - Андрею Васильеву. Когда нас закрыли первый раз на «Дожде», он сразу вышел на рынок. Мы бы с Быковым сами никогда и ни за что этого не смогли. Он собрал нас и заставляет это делать.
- Вместо того чтобы оправдываться...
- Что вы! Мы рады. Мы сначала бесплатно работали, а теперь деньги получаем! Еще Олег Павлович Табаков говорил, что у нас счастливая профессия. Мы выпендриваемся, удовольствие получаем от этого да еще и деньги.
- Билеты стоят очень дорого. Разве учителя, врачи, инженеры могут платить такие деньги?
- Разные бывают учителя и врачи. Мы, конечно, понимаем, что мы это делаем для людей, которые больше приспособились к сегодняшним реалиям. Но масса у нас довольно инертная. Я, конечно, понимаю, что у нас в стране не принято радоваться успехам других. Единственное наше оправдание - у нас это вышло случайно.
- Угроз от властей предержащих не получали?
- Ни одной попытки! Нас просто игнорируют. Когда мы играли в Барвихе, там впервые в концертный зал на тысячу мест были проданы все билеты. И в первый раз, как нам сказали руководители этого комплекса, не пришли из кремлевской администрации, полиции, Думы. Потому что они чиновники, им нельзя находиться в одном помещении с теми, кто говорит со сцены такие вещи. Будто и нет нас Как говорит Андрей Васильев, они просто не вовремя очухались. Запрещать надо было после первого же выпуска. Но Вася же - хороший редактор, у него в «Коммерсанте» ежедневно в обороте 10-15 уголовных дел - подают на них в суд на те или иные статьи. Понятно же, что он оценивает стихотворения. Дима - горячий человек, наносил удары и ниже пояса. И мы эти места совместными усилиями убирали.
- А хорошо ли это?
- Думаю, хорошо, потому что эти удары попадали во что-то личное, а это всегда некрасиво, по-моему. Очень обидно было бы для власть имущих. Хотя я считаю, раз они власть имущие, то должны терпеть эти шутки. Шутка - ложь, да в ней намек, может быть, надо задуматься?
- А почему в вашей галерее нет женских персонажей?
- Есть один - Агния Барто, в детском цикле. Когда мы выпустили Лермонтова «Скажи-ка, дядя», мама моя позвонила Андрею и спросила: «Андрей, а Мишу не посадят?» Он ответил: «Не посадят. Он же не Лермонтов». И мама стала смотреть эти выпуски дальше. Через какое-то время она сказала: «Только не вздумай читать Ахматову и Цветаеву!» Я спросил: «Мама, почему?» - «Потому что они страдали!» Я говорю: «Так Пушкина вообще замочили! И Лермонтова». А она: «Это было давно». Так что мы пока держимся без женщин. Хотя Быков все время покушается именно на Ахматову. Я держу его. Я так же долго удерживал его от Никиты Сергеевича Михалкова и не хотел читать. Прочел, потому что я понял, что там не про кино.
- Вы послушный сын? Если бы маме не понравилось, вы бы не стали продолжать?
- Если бы ей не понравилось, если бы она сказала мне, что я совсем уже обалдел, наверное, я бы как-нибудь сумел объяснить коллегам, почему не буду продолжать. Я не послушный сын. Но я знаю, что мама, Алла Борисовна Покровская, - лучший в мире театральный педагог, и верю ее вкусу, образованию, чувству. При этом мы с ней постоянно спорим.
- Что это за история была весной, с приглашением вас на встречу с Путиным? Почему вы не поехали?
- Потому что непонятно зачем. Нас позвали в Пензу, где встречались театральные работники. Государственные люди. Путин ведь премьер-министр России. Я частный человек! Я работаю в Фонде Высоцкого, помогаю Никите - там лежит моя трудовая книжка - это не государственная структура. Когда мне позвонили, я от неожиданности спросил: «А какова повестка дня?» На самом деле просто мы не смогли. У жены были концерты, она уехала, я оставался с детьми. Дима был в Челябинске где-то, а Вася - в Лондоне. По словам Андрея Васильева, пресс-атташе премьера сказал, что у нас красивый проект. А когда мы не поехали, он сказал, что жаль, потому что Быков пишет стихи все лучше и лучше, а я все лучше и лучше читаю
- Грамотно ведет себя правительство по отношению к вам...
- Я думаю, это естественное поведение. Когда предвыборная кампания и все про себя поют: мы такие хорошие, мы вам дадим это, мы вам построим то - хоть один-то должен капельку дегтя... Из-за угла!
- Как вы считаете, этот проект сейчас на взлете?
- Мы к нему иначе относимся. Мы знаем, когда его закончим. Вот выберут президента РФ, и мы сделаем финальный выпуск. Год уже работаем! Тяжеловато. Может, придумаем другой формат, через год надо как-то меняться - будет больше 50 поэтов.
- Что вы сейчас репетируете с Гариком Сукачевым в театре «Современник»?
- 15 лет назад мы сделали спектакль в МХТ по замечательной пьесе Вани Охлобыстина «Злодейка, или Крик дельфина». Гарика тогда назвали оператором-постановщиком, но он был сорежиссер. А теперь он репетирует спектакль «Анархия» по пьесе Майка Пэкера. Я играю фронтмена анархо-панк-группы «Дисфанкшональц» через 20 с лишним лет после распада - пригодился мой анархоиндивидуализм. Таких компаний, как эта, были тысячи, когда выстрелил «Секс пистолс». Но мода-то быстро прошла. И остались только легенды, как «Секс пистолс».
- Сукачев как-то правил пьесу?
- Практически нет. Там все ясно. Перевод Оксаны Алешиной все, кто прочел, кроме Гарика, восприняли почти как подстрочник. А Гарик сначала молчал, а потом сказал: «Панки так разговаривают». Он ведь ближе к этому миру. Хотя в нашей стране это микросубкультура, поскольку вся наша жизнь - панк. Только рафинированные англичане могут выделить панк как отдельный от жизни феномен. А у нас срань господня - она и есть срань господня. Хотя вот панк Александр Чача Иванов - интеллигентнейший человек - песню написал к нашему спектаклю.
- Вы, Гарик Сукачев и еще пара десятков ваших друзей, несмотря на заслуги и регалии, остаетесь неувядающими пацанами. То есть мужЧИНА, в смысле обретения чина, как-то у вас не получается.
- Я думал об этом. Не знаю, как с другими, а я, наверное, вот почему такой. Андрей Попов, мой педагог, на первом курсе сказал, что каждый настоящий артист должен сохранить в себе детизм. Не идиотизм, а детизм. Потому что нужно каждодневное детское открытие жизни - то, что происходит здесь и сейчас.
Михаил Ефремов: «Я анархоиндивидуалист»
Актер рассказал «МН», когда выйдет финальный выпуск проекта «Гражданин поэт»
Он известный артист. Ведущий всяческих церемоний. Но в последнее время Михаила Ефремова больше воспринимают как исполнителя политических фельетонов Дмитрия Быкова в проекте «Гражданин поэт». Только что издательство «Азбука» выпустило книгу этих текстов вместе с диском, на котором записаны все выпуски программы. О своем отношении к этой роли Михаил ЕФРЕМОВ рассказал Светлане ПОЛЯКОВОЙ.
- «Гражданин поэт» - это проявление вашей политической активности?
- Я не считаю себя политически активным человеком. Выражение «гражданская позиция» напоминает мне о «Камасутре»: чувствую, что со мной сейчас что-то сделают. Не хочу я стоять в какой-то позиции по отношению к обществу и тем более к власти. Зачем? Я человек. Они люди. Между людьми лучше говорить. Мне так удобнее. Органичнее. Департаменты, муниципалитеты, партии - это все только структуризация общества. Я анархоиндивидуалист. Даже анархисты бывают разные - коммунистические анархисты, капиталисты-анархисты. Анархоиндивидуалисты - это совсем другое. По Максу Штирнеру, когда личность - единственная и абсолютная реальность.
- Вначале «Гражданин поэт» выглядел трибуной, а теперь, когда ваш продюсер Андрей Васильев придумал сделать из него «ньюзикл», стал способом зарабатывания денег.
- Поймите, вышло 40 выпусков. Каждую неделю, где бы я ни был, мне надо лететь в Москву. Это на самом деле выматывающая работенка. И прекрасно, когда какую-нибудь прикольную штуку удается коммерциализовать! Конечно, мы с Быковым очень благодарны нашему предпринимателю - Андрею Васильеву. Когда нас закрыли первый раз на «Дожде», он сразу вышел на рынок. Мы бы с Быковым сами никогда и ни за что этого не смогли. Он собрал нас и заставляет это делать.
- Вместо того чтобы оправдываться...
- Что вы! Мы рады. Мы сначала бесплатно работали, а теперь деньги получаем! Еще Олег Павлович Табаков говорил, что у нас счастливая профессия. Мы выпендриваемся, удовольствие получаем от этого да еще и деньги.
- Билеты стоят очень дорого. Разве учителя, врачи, инженеры могут платить такие деньги?
- Разные бывают учителя и врачи. Мы, конечно, понимаем, что мы это делаем для людей, которые больше приспособились к сегодняшним реалиям. Но масса у нас довольно инертная. Я, конечно, понимаю, что у нас в стране не принято радоваться успехам других. Единственное наше оправдание - у нас это вышло случайно.
- Угроз от властей предержащих не получали?
- Ни одной попытки! Нас просто игнорируют. Когда мы играли в Барвихе, там впервые в концертный зал на тысячу мест были проданы все билеты. И в первый раз, как нам сказали руководители этого комплекса, не пришли из кремлевской администрации, полиции, Думы. Потому что они чиновники, им нельзя находиться в одном помещении с теми, кто говорит со сцены такие вещи. Будто и нет нас Как говорит Андрей Васильев, они просто не вовремя очухались. Запрещать надо было после первого же выпуска. Но Вася же - хороший редактор, у него в «Коммерсанте» ежедневно в обороте 10-15 уголовных дел - подают на них в суд на те или иные статьи. Понятно же, что он оценивает стихотворения. Дима - горячий человек, наносил удары и ниже пояса. И мы эти места совместными усилиями убирали.
- А хорошо ли это?
- Думаю, хорошо, потому что эти удары попадали во что-то личное, а это всегда некрасиво, по-моему. Очень обидно было бы для власть имущих. Хотя я считаю, раз они власть имущие, то должны терпеть эти шутки. Шутка - ложь, да в ней намек, может быть, надо задуматься?
- А почему в вашей галерее нет женских персонажей?
- Есть один - Агния Барто, в детском цикле. Когда мы выпустили Лермонтова «Скажи-ка, дядя», мама моя позвонила Андрею и спросила: «Андрей, а Мишу не посадят?» Он ответил: «Не посадят. Он же не Лермонтов». И мама стала смотреть эти выпуски дальше. Через какое-то время она сказала: «Только не вздумай читать Ахматову и Цветаеву!» Я спросил: «Мама, почему?» - «Потому что они страдали!» Я говорю: «Так Пушкина вообще замочили! И Лермонтова». А она: «Это было давно». Так что мы пока держимся без женщин. Хотя Быков все время покушается именно на Ахматову. Я держу его. Я так же долго удерживал его от Никиты Сергеевича Михалкова и не хотел читать. Прочел, потому что я понял, что там не про кино.
- Вы послушный сын? Если бы маме не понравилось, вы бы не стали продолжать?
- Если бы ей не понравилось, если бы она сказала мне, что я совсем уже обалдел, наверное, я бы как-нибудь сумел объяснить коллегам, почему не буду продолжать. Я не послушный сын. Но я знаю, что мама, Алла Борисовна Покровская, - лучший в мире театральный педагог, и верю ее вкусу, образованию, чувству. При этом мы с ней постоянно спорим.
- Что это за история была весной, с приглашением вас на встречу с Путиным? Почему вы не поехали?
- Потому что непонятно зачем. Нас позвали в Пензу, где встречались театральные работники. Государственные люди. Путин ведь премьер-министр России. Я частный человек! Я работаю в Фонде Высоцкого, помогаю Никите - там лежит моя трудовая книжка - это не государственная структура. Когда мне позвонили, я от неожиданности спросил: «А какова повестка дня?» На самом деле просто мы не смогли. У жены были концерты, она уехала, я оставался с детьми. Дима был в Челябинске где-то, а Вася - в Лондоне. По словам Андрея Васильева, пресс-атташе премьера сказал, что у нас красивый проект. А когда мы не поехали, он сказал, что жаль, потому что Быков пишет стихи все лучше и лучше, а я все лучше и лучше читаю
- Грамотно ведет себя правительство по отношению к вам...
- Я думаю, это естественное поведение. Когда предвыборная кампания и все про себя поют: мы такие хорошие, мы вам дадим это, мы вам построим то - хоть один-то должен капельку дегтя... Из-за угла!
- Как вы считаете, этот проект сейчас на взлете?
- Мы к нему иначе относимся. Мы знаем, когда его закончим. Вот выберут президента РФ, и мы сделаем финальный выпуск. Год уже работаем! Тяжеловато. Может, придумаем другой формат, через год надо как-то меняться - будет больше 50 поэтов.
- Что вы сейчас репетируете с Гариком Сукачевым в театре «Современник»?
- 15 лет назад мы сделали спектакль в МХТ по замечательной пьесе Вани Охлобыстина «Злодейка, или Крик дельфина». Гарика тогда назвали оператором-постановщиком, но он был сорежиссер. А теперь он репетирует спектакль «Анархия» по пьесе Майка Пэкера. Я играю фронтмена анархо-панк-группы «Дисфанкшональц» через 20 с лишним лет после распада - пригодился мой анархоиндивидуализм. Таких компаний, как эта, были тысячи, когда выстрелил «Секс пистолс». Но мода-то быстро прошла. И остались только легенды, как «Секс пистолс».
- Сукачев как-то правил пьесу?
- Практически нет. Там все ясно. Перевод Оксаны Алешиной все, кто прочел, кроме Гарика, восприняли почти как подстрочник. А Гарик сначала молчал, а потом сказал: «Панки так разговаривают». Он ведь ближе к этому миру. Хотя в нашей стране это микросубкультура, поскольку вся наша жизнь - панк. Только рафинированные англичане могут выделить панк как отдельный от жизни феномен. А у нас срань господня - она и есть срань господня. Хотя вот панк Александр Чача Иванов - интеллигентнейший человек - песню написал к нашему спектаклю.
- Вы, Гарик Сукачев и еще пара десятков ваших друзей, несмотря на заслуги и регалии, остаетесь неувядающими пацанами. То есть мужЧИНА, в смысле обретения чина, как-то у вас не получается.
- Я думал об этом. Не знаю, как с другими, а я, наверное, вот почему такой. Андрей Попов, мой педагог, на первом курсе сказал, что каждый настоящий артист должен сохранить в себе детизм. Не идиотизм, а детизм. Потому что нужно каждодневное детское открытие жизни - то, что происходит здесь и сейчас.