Второй сезон. Второе занятие. Сложная бабочка.
И второе занятие тоже проходит без людей из приюта, только с домашними: две красотки-трудоголика спустились в библиотеку из офиса, оторвавшись на час от работы (в восемь вечера!), ещё три девушки пришли так, с работы или из дому. Все, конечно, волонтёры “Ночлежки”.
Видимо, дневник делает своё дело, оригамизация населения идёт полным ходом. Спустя сорок минут присоединился ещё один волонтёр, Фёдор.
Жильцы приюта, заглядывающие в библиотеку, сразу проходят к компьютерам, решительно отказываясь от приглашения присоединиться. Я расстраиваюсь.
Что сказать? Конечно, у нас здорово и весело. Конечно, шумно. Все в своей тарелке, все наравне: домашние, трудоустроенные, молодые, здоровые, никакой трудной жизненной ситуации, разве что складка не даётся. Шутим, фотографируемся, ничего толком не собираем, ну да и ладно. Но это не совсем то, для чего я здесь. Всё это можно и в баре повторить (в бар, к слову, мы идём сразу после: пить вино и вязать шарфы для “Ночлежки” в рамках Хурмы.
Предлагая подумать, какой треугольник делит какой угол, чтобы получилась нужная линия, я одновременно мысленно анализирую происходящее. От анализа грустно.
Когда мы решили писать в группе объявления о занятиях, приглашая всех желающих присоединиться, мысль была простая: чтобы домашние и бездомные люди вместе делали какое-то дело, вот опять же, на равных. Потому что барьер всё равно есть, или пропасть, ну явно, какой-то пространственный закавырк. И хотелось его убрать. Или хотя бы сократить.
Сейчас понимаю, что надо от этой затеи отказаться. Это вредит самим занятиям, вернее, просто лишает их возможности происходить. Во всяком случае, когда количество волонтёров больше, чем одна штука. Мгновенно организуется междусобойчик. Сам собой, не специально, но он очень чувствуется в воздухе. Люди из приюта, и так стесняющиеся, как я уже писала, лишний раз потревожить, совершенно точно не будут к нему присоединяться, хоть сколько их приглашай. Слишком сильно начинает проступать “свой” - “чужой”. Странная ситуация, все же хотят помочь. Но благими намерениями - дальше в тексте следует трюизм.
Стоит ли писать о самом занятии? Разве что кратко. В модели превалировала первичная размётка: когда ты проделываешь большую подготовительную работу, намечая те точки и линии, которые сработают, может быть, только в конце. А затем уже складываешь. И я предложила поработать сегодня головой, а не руками. Показала заранее сделанный дома паттерн с обозначенными на нём карандашными линиями: к чему нужно придти. Дальше уже девчонки и Фёдор сами соображали, где, что и как складывать, какие углы делить пополам, что с чем совмещать, чтобы в итоге рисунок карандашных линий перенести в виде сгибов на бумагу. Местами было просто, местами пришлось подумать.
Сделают, как я и намечала, всю размётку и даже немного начали формировать в объёме. Сейчас тут некоторые зардеются, читая. Но успели, скажем честно, только те, кто не сломался в начале пути и твёрдо решил идти до конца, осознавая, что либо упорство и труд всё соберут, либо что время закончится, а с ним и мучения. Остальные две, кто добровольно, кто не очень, перешли на всё ту же простую бабочку, согласившись собрать сложную попозже, в более спокойной обстановке и заново.
Люди, сидевшие, когда я пришла, за компьютерами, так и остались сидеть за компьютерами.
Постфактум думаю: возможно ли, в принципе, убрать эту пропасть между “ими” и “нами”? Это даже мысленное разделение в голове? Вот приезжал на днях парикмахер из Австралии, очень удивлялся: Россия - первая на его памяти страна, где бездомными становятся не по собственной воле, а в силу обстоятельств. Интересно, а в Европе как с пропастями? Существуют ли они? Или если ты - клошар по доброй воле, то это просто твой стиль жизни, а не мгновенная характеристика тебя, как “другого”. И никаких дополнительных негативных коннотаций.
Видимо, дневник делает своё дело, оригамизация населения идёт полным ходом. Спустя сорок минут присоединился ещё один волонтёр, Фёдор.
Жильцы приюта, заглядывающие в библиотеку, сразу проходят к компьютерам, решительно отказываясь от приглашения присоединиться. Я расстраиваюсь.
Что сказать? Конечно, у нас здорово и весело. Конечно, шумно. Все в своей тарелке, все наравне: домашние, трудоустроенные, молодые, здоровые, никакой трудной жизненной ситуации, разве что складка не даётся. Шутим, фотографируемся, ничего толком не собираем, ну да и ладно. Но это не совсем то, для чего я здесь. Всё это можно и в баре повторить (в бар, к слову, мы идём сразу после: пить вино и вязать шарфы для “Ночлежки” в рамках Хурмы.
Предлагая подумать, какой треугольник делит какой угол, чтобы получилась нужная линия, я одновременно мысленно анализирую происходящее. От анализа грустно.
Когда мы решили писать в группе объявления о занятиях, приглашая всех желающих присоединиться, мысль была простая: чтобы домашние и бездомные люди вместе делали какое-то дело, вот опять же, на равных. Потому что барьер всё равно есть, или пропасть, ну явно, какой-то пространственный закавырк. И хотелось его убрать. Или хотя бы сократить.
Сейчас понимаю, что надо от этой затеи отказаться. Это вредит самим занятиям, вернее, просто лишает их возможности происходить. Во всяком случае, когда количество волонтёров больше, чем одна штука. Мгновенно организуется междусобойчик. Сам собой, не специально, но он очень чувствуется в воздухе. Люди из приюта, и так стесняющиеся, как я уже писала, лишний раз потревожить, совершенно точно не будут к нему присоединяться, хоть сколько их приглашай. Слишком сильно начинает проступать “свой” - “чужой”. Странная ситуация, все же хотят помочь. Но благими намерениями - дальше в тексте следует трюизм.
Стоит ли писать о самом занятии? Разве что кратко. В модели превалировала первичная размётка: когда ты проделываешь большую подготовительную работу, намечая те точки и линии, которые сработают, может быть, только в конце. А затем уже складываешь. И я предложила поработать сегодня головой, а не руками. Показала заранее сделанный дома паттерн с обозначенными на нём карандашными линиями: к чему нужно придти. Дальше уже девчонки и Фёдор сами соображали, где, что и как складывать, какие углы делить пополам, что с чем совмещать, чтобы в итоге рисунок карандашных линий перенести в виде сгибов на бумагу. Местами было просто, местами пришлось подумать.
Сделают, как я и намечала, всю размётку и даже немного начали формировать в объёме. Сейчас тут некоторые зардеются, читая. Но успели, скажем честно, только те, кто не сломался в начале пути и твёрдо решил идти до конца, осознавая, что либо упорство и труд всё соберут, либо что время закончится, а с ним и мучения. Остальные две, кто добровольно, кто не очень, перешли на всё ту же простую бабочку, согласившись собрать сложную попозже, в более спокойной обстановке и заново.
Люди, сидевшие, когда я пришла, за компьютерами, так и остались сидеть за компьютерами.
Постфактум думаю: возможно ли, в принципе, убрать эту пропасть между “ими” и “нами”? Это даже мысленное разделение в голове? Вот приезжал на днях парикмахер из Австралии, очень удивлялся: Россия - первая на его памяти страна, где бездомными становятся не по собственной воле, а в силу обстоятельств. Интересно, а в Европе как с пропастями? Существуют ли они? Или если ты - клошар по доброй воле, то это просто твой стиль жизни, а не мгновенная характеристика тебя, как “другого”. И никаких дополнительных негативных коннотаций.