Вещь среди вещей: Место Брейгеля в «Солярисе» Тарковского
В фильме Андрея Тарковского «Солярис» есть эпизод, в котором главную роль играет картина. Место действия - библиотека космической станции, помещение без окон (что специально отмечено фразой одного из героев). Окна как бы замещены картинами; среди них - зимний пейзаж с четкими силуэтами на белом снегу.
Поначалу картина дана как один из многих предметов обстановки, как вещь среди вещей, но по ходу действия начинает играть все большую роль. Заполняя пространство экрана, оживают фрагменты изображения; при этом сквозь неясный шум, сопровождающий действие, пробиваются звуки, соотносимые с деталями картины (звон - колокольня, треск - костер, лай - собаки).
В этот озвученный изобразительный ряд включены кадры реального зимнего пейзажа - как фрагменты детских впечатлений главного героя. Далее, согласно развитию сюжета, герой и героиня оказываются в состоянии невесомости и свободно парят в пространстве.
Картина «наплывает» на зрителя, обретая стереоскопичность. Совершается пространственная метаморфоза: из реального интерьера герои переносятся в становящийся не менее реальным зимний ландшафт, и вместе с ними туда переносится зритель. Иллюзия оживления живописного полотна так сильна, что трудно различить творимое двумя искусствами.
Картина, которой отведена столь важная роль, принадлежит кисти Питера Брейгеля, величайшего живописца Нидерландов XVI века. Это «Охотники на снегу», пейзаж из знаменитого цикла «Времена года».
Но почему Тарковский обратился именно к Брейгелю?
Прежде всего, надо полагать, в силу особой (космической) точки зрения, присущей живописцу. За несколько веков до того, как человек поднялся в воздух, Брейгель воплотил эту мечту в своем творчестве, и если существуют картины, где зрителю дано парить над землей, подобно птице, то брейгелевский пейзаж следует назвать в числе первых.
Вместе с чувством небывалой свободы зритель обретает чудесную возможность ощутить себя и весь род людской обитателем мира без границ, жителем беспредельной вселенной. Но тем самым обостряется и ощущение человеческого единства, родственной близости всего и вся на этой планете, населенной многими породами существ.
Вглядываясь в лицо родной земли, Брейгель, казалось бы, ничего не упустил из виду, заметил всякую малость, мельчайшую подробность. Взгляд его исполнен любви.
Вот это и поражает более всего в брейгелевском: дар зрения, способного заключить в объятия всю Землю и не обойти вниманием ни одной мелочи. Впрочем, для любви нет мелочей.
Именно так понял Брейгеля Тарковский. В философско-этическом контексте фильма картина Брейгеля явлена как посредник между астрально-отвлеченным миром лаборатории и живым миром Земли, как символ человеческих, внятных всем и каждому.
Наряду с «Возвращением охотников» (другой вариант названия картины) Тарковский «процитировал» Рембрандта - центральную группу из «Возвращения блудного сына». Символический смысл, объединяющий две цитаты, не требует комментария. Человеку, преодолевшему границы земного притяжения, дано блуждать в дебрях космоса, но суждено снова и снова возвращаться в отеческие пределы, на родину человечества, к нравственным его заветам. Тем более заслуженным оказалось международное признание фильма как «оригинального воплощения гуманистических идеалов человечества».
Поначалу картина дана как один из многих предметов обстановки, как вещь среди вещей, но по ходу действия начинает играть все большую роль. Заполняя пространство экрана, оживают фрагменты изображения; при этом сквозь неясный шум, сопровождающий действие, пробиваются звуки, соотносимые с деталями картины (звон - колокольня, треск - костер, лай - собаки).
В этот озвученный изобразительный ряд включены кадры реального зимнего пейзажа - как фрагменты детских впечатлений главного героя. Далее, согласно развитию сюжета, герой и героиня оказываются в состоянии невесомости и свободно парят в пространстве.
Картина «наплывает» на зрителя, обретая стереоскопичность. Совершается пространственная метаморфоза: из реального интерьера герои переносятся в становящийся не менее реальным зимний ландшафт, и вместе с ними туда переносится зритель. Иллюзия оживления живописного полотна так сильна, что трудно различить творимое двумя искусствами.
Картина, которой отведена столь важная роль, принадлежит кисти Питера Брейгеля, величайшего живописца Нидерландов XVI века. Это «Охотники на снегу», пейзаж из знаменитого цикла «Времена года».
Но почему Тарковский обратился именно к Брейгелю?
Прежде всего, надо полагать, в силу особой (космической) точки зрения, присущей живописцу. За несколько веков до того, как человек поднялся в воздух, Брейгель воплотил эту мечту в своем творчестве, и если существуют картины, где зрителю дано парить над землей, подобно птице, то брейгелевский пейзаж следует назвать в числе первых.
Вместе с чувством небывалой свободы зритель обретает чудесную возможность ощутить себя и весь род людской обитателем мира без границ, жителем беспредельной вселенной. Но тем самым обостряется и ощущение человеческого единства, родственной близости всего и вся на этой планете, населенной многими породами существ.
Вглядываясь в лицо родной земли, Брейгель, казалось бы, ничего не упустил из виду, заметил всякую малость, мельчайшую подробность. Взгляд его исполнен любви.
Вот это и поражает более всего в брейгелевском: дар зрения, способного заключить в объятия всю Землю и не обойти вниманием ни одной мелочи. Впрочем, для любви нет мелочей.
Именно так понял Брейгеля Тарковский. В философско-этическом контексте фильма картина Брейгеля явлена как посредник между астрально-отвлеченным миром лаборатории и живым миром Земли, как символ человеческих, внятных всем и каждому.
Наряду с «Возвращением охотников» (другой вариант названия картины) Тарковский «процитировал» Рембрандта - центральную группу из «Возвращения блудного сына». Символический смысл, объединяющий две цитаты, не требует комментария. Человеку, преодолевшему границы земного притяжения, дано блуждать в дебрях космоса, но суждено снова и снова возвращаться в отеческие пределы, на родину человечества, к нравственным его заветам. Тем более заслуженным оказалось международное признание фильма как «оригинального воплощения гуманистических идеалов человечества».