Гусь. Рассказ
Посвящается моему другу, В.В.Павловскому
Тундра была красива. Красива неброской северной красотой. Преобладали серые, слегка зеленоватые тона, в рыжеватых подпалинах. На верхушках невысоких холмов посвистывали на весеннем ветру кустики ивняка. В нескольких километрах к северу лениво ворочалось море.
У подножия одного из холмов, с подветренной стороны, Байкалов отыскал подходящую ямку. Нарвал прошлогодней травы, жесткой и холодной, натаскал ее в ямку и очень удобно устроился на травяной подушке. Его скуластое лицо монголоида было непроницаемо-спокойно и расслаблено. Маленькие раскосые глазки зорко ощупывали горизонт.
Не прошло и получаса, как Байкалов услышал нарастающий шум крыльев. Прямо на него, достаточно низко, летел роскошный гусь. Байкалов вскинул ружье, гусь заметался, но спасти его уже ничего не могло. Раздался грохот выстрела и гусь рухнул наземь.
Байкалов подбежал к гусю, схватил за еще горячую шею, поднял его лобастую голову, глянул в затягивающиеся мутной пленкой смерти маслины глаз, и остро пожалел, что, поддавшись охотничьему азарту, лишил жизни такое красивое и мощное существо.
Привлеченный звуком выстрела, подбежал невесть где до этого носившийся Гусар. Несказанно обрадованный охотничьей удачей хозяина, пес начал лаять, кружить вокруг добычи, то трогая гуся лапой, то поддевая носом. Стремясь отогнать собаку, Байкалов ухватил его за мягкий, почти бархатный, загривок, и тут увидел на левой лапе гуся колечко.
- Смотри-ка, Гусар. А гусь-то у нас непростой, а кольцованный. В мире, понимаешь-ты, кризис, а наука продолжает кольцевать гусей. Не все, видно, ясно им про пути дороги этих пернатых.
Байкалов насобирал веточек, разжег небольшой костер. Набрал в ручейке талой воды. Поставил на огонь маленький чайник, который всегда таскал с собой. Заварил душистого крепчайшего чая.
Пил не торопясь, вприкуску, шумно отдуваясь. Рядом, положив голову на лапы, мирно дремал Гусар. Вечерело. Подмораживало. Мир в этих местах был точно таким же, каким он был и год, и два, и сто лет назад. Пройдет ночь, над тундрой поднимется алый шар солнца. Игольчатый иней, за ночь покрывший ивняк и ломкую прошлогоднюю траву, к обеду истает. Все будет, также, как бывало по весне бесчисленное множество раз. И лишь не будет в этом мире гуся. Того, которого свалил сегодня своим выстрелом Байкалов.
Тундра была красива. Красива неброской северной красотой. Преобладали серые, слегка зеленоватые тона, в рыжеватых подпалинах. На верхушках невысоких холмов посвистывали на весеннем ветру кустики ивняка. В нескольких километрах к северу лениво ворочалось море.
У подножия одного из холмов, с подветренной стороны, Байкалов отыскал подходящую ямку. Нарвал прошлогодней травы, жесткой и холодной, натаскал ее в ямку и очень удобно устроился на травяной подушке. Его скуластое лицо монголоида было непроницаемо-спокойно и расслаблено. Маленькие раскосые глазки зорко ощупывали горизонт.
Не прошло и получаса, как Байкалов услышал нарастающий шум крыльев. Прямо на него, достаточно низко, летел роскошный гусь. Байкалов вскинул ружье, гусь заметался, но спасти его уже ничего не могло. Раздался грохот выстрела и гусь рухнул наземь.
Байкалов подбежал к гусю, схватил за еще горячую шею, поднял его лобастую голову, глянул в затягивающиеся мутной пленкой смерти маслины глаз, и остро пожалел, что, поддавшись охотничьему азарту, лишил жизни такое красивое и мощное существо.
Привлеченный звуком выстрела, подбежал невесть где до этого носившийся Гусар. Несказанно обрадованный охотничьей удачей хозяина, пес начал лаять, кружить вокруг добычи, то трогая гуся лапой, то поддевая носом. Стремясь отогнать собаку, Байкалов ухватил его за мягкий, почти бархатный, загривок, и тут увидел на левой лапе гуся колечко.
- Смотри-ка, Гусар. А гусь-то у нас непростой, а кольцованный. В мире, понимаешь-ты, кризис, а наука продолжает кольцевать гусей. Не все, видно, ясно им про пути дороги этих пернатых.
Байкалов насобирал веточек, разжег небольшой костер. Набрал в ручейке талой воды. Поставил на огонь маленький чайник, который всегда таскал с собой. Заварил душистого крепчайшего чая.
Пил не торопясь, вприкуску, шумно отдуваясь. Рядом, положив голову на лапы, мирно дремал Гусар. Вечерело. Подмораживало. Мир в этих местах был точно таким же, каким он был и год, и два, и сто лет назад. Пройдет ночь, над тундрой поднимется алый шар солнца. Игольчатый иней, за ночь покрывший ивняк и ломкую прошлогоднюю траву, к обеду истает. Все будет, также, как бывало по весне бесчисленное множество раз. И лишь не будет в этом мире гуся. Того, которого свалил сегодня своим выстрелом Байкалов.