об истории в контексте христианства
""Христианство ещё только начинается..."
Так любил говорить светлой памяти отец Александр Мень.
Имея в виду, в частности, что прошедшие 2000 лет церковной истории вроде как и не срок, - во всяком случае, это весьма мало и всё ещё впереди.
Но временами, при общем с ним в целом согласии, задаёшься вопросом: а какой тогда срок должен пройти, чтобы понять и ощутить, что христианство уже не началось, но вошло в своё зрелое состояние? Ещё столько же? Ещё пять тысяч лет, десять, двадцать? Но может быть, дело вовсе даже не в количестве этих лет, ибо так можно прийти к дурной бесконечности?
Конечно, в относительно спокойные эпохи в общественном настроении преобладают больше позитивные и оптимистичные нотки, и указывается на прогресс не только науки, но и культуры, а с ней и духа, и нравственности благодаря христианской цивилизации. И даже чувствуется, что среди неверующих и нецерковных людей есть ориентация на христианские ценности, ставшие в общем универсальными. Но вдруг обнажается падшая и просто даже звериная сущность многих людей, как это было уже в начале и середине ХХ века! Конечно, и это пройдёт, как прошло то, но нет никакой уверенности, что подобное больше никогда не повторится сто, двести, тысячу лет спустя или более. Человеческая природа, какую мы её знаем, в общем и целом очень мало изменилась или качественно не изменилась вовсе. Хотя что понимать под человеческой природой, тоже отдельный дискуссионный вопрос, если углубляться в богословие.
С одной стороны, изначально у христиан была установка на охват всего мира христианской проповедью, на массовость: "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа..." (Мф. 28:19); "... о Иисусе Христе, Господе нашем, через Которого мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы" (Рим. 1:5) и т.д. С другой, Сам Иисус называет своих учеников "малым стадом". Предъявляя к ученичеству очень высокую планку: кто не отрешится всего, что имеет, кто не возненавидит своих кровных родственников и притом всей жизни своей (или по-другому, кто любит своих родных больше, чем Его), не достоин этого ученичества. Вечная антиномия: Бог желает всех спасти и всем прийти в познание истины, но, с другой стороны, мало спасающихся, и узок путь, ведущий в Жизнь. И ещё евангелист Лука сохранил довольно грустные слова Иисуса насчет будущего: "Но Сын Человеческий, придя, найдёт ли веру на земле?" (Лк. 18:8).
Очевидно, поставлена цель: охватить благовестием весь мир и приобретать учеников Иисуса во всех народах. Или: "проповедуйте Евангелие всей твари" (Мк. 16:15). А вот успех этого предприятия часто зависит вовсе не от проповедников, какими бы они духовными или продвинутыми ни были. Делай, что должно, и будь, что будет...
И пока во всей практической церковной истории можно усмотреть, что христианство усваивалось и приносило плоды прежде всего на личном уровне святых или на уровне малых групп и сообществ. Именно на уровне малых братских общин, первая из которых была апостольская, начиная с себя самих, можно пытаться реализовать призывы Нагорной проповеди "не противься злому" или подставь другую щёку, если тебя бьют по одной (образно прежде всего, но иногда и буквально), и то далеко не всегда успешно. В глобальных масштабах на массовом уровне межгосударственных и международных отношений это никогда ещё и нигде не работало! Сработает ли когда-нибудь в будущем? Не знаем, но учитывая, что Апокалипсис в его тёмном и скорбном значении действует всю христианскую историю, переход к обещанному там тысячелетнему царству Христа и святых и уж тем более к Небесному Иерусалиму будет скорее не постепенным, а прорывным, скачкообразным, совсем не в результате человеческих усилий... Две опустошительные войны ХХ в зародились в странах, где сотни лет исповедовали христианство в той или иной форме (конфессии). Конечно, можно отметить, что это всё случилось по причине массового отхода от Церкви и воцарившегося безверия. Но в средневековой Европе тоже воевали много между собой, и Византии случалось воевать каждое столетие её тысячелетней истории. На личном уровне могут быть прорывы в новозаветное состояние духа, но на массовом уровне по-прежнему действует Ветхий Завет, он фактически не отменён, и его нельзя так просто и декларативно отменить во всём (хотя в чём-то он уже реально отменён, и слава Богу). И как известно, заповедь "не убивай" дана в декалоге Ветхого Завета, но там же в других местах описываются многочисленные войны Израиля с окружающими его народами. И даже прямо повелевается идти на войну и убивать! И апостол Павел указывает, что начальник есть "Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое" (Рим. 13:4).
Конечно, может тогда справедливо возникнуть вопрос, а что это за Бог такой, позволяющий или прямо повелевающий всё это? Притом, что мы исповедуем одного и того же Бога обоих Заветов, и старого, и Нового?.. Исчерпать в словах всю тайну взаимодействия Бога с миром и с отдельными душами людей невозможно, но есть действующий принцип: "какой мерой мерите, такой и вам будут мерить" (Мф. 7:2). Если люди или целые народы руководствуются недоброй мерой в отношении других, они получат примерно то же, что сами желали другим, по "закону бумеранга". Если человек стремится к любви, алчет её и жаждет, то Бог ему и открывается как любовь, милующая, прощающая и сострадающая. А вот судить, кто какой мерой мерит, по всей справедливости может только Бог, знающий устремления сердец. Он и воздаст каждому по делам и по намерениям... А насчет массовости и народности в Апокалипсисе есть любопытный образ древа жизни, доступ к которому был закрыт после грехопадения первых людей: "древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева - для исцеления народов" (Откр. 22:2).
И вообще христианство начинается каждый раз, по-новому, в жизни отдельного человека, в каждую эпоху и в каждом поколении. Церковь всегда обновляется, как замечено было еще кем-то в древности".
Священник Филипп Парфенов