Мой бедный Пнин
Старшенький в своём колледже продолжает изучать Набокова. Читает «Лолиту» и ругается: не понимаю, говорит, как в свободной стране могут человека читать такую мерзость. У студентов всегда странные представления о свободной стране.
Ну, а я решил сыграть на опережение и прочёл «Пнина», которому они перейдут после «Лолиты». («Лолиту», кстати, настоятельно рекомендую послушать на аудиокниге в исполнении Джереми Айронса - в своё время получил от неё огромное удовольствие.)
Значит, «Пнин». Роман, который принёс Набокову известность как англоязычному писателю. Очень удачно я прочёл его после «Машеньки».
«Пнин» - натуральная анти-«Машенька». «Машенька» - роман об эмиграции, «Пнин» - об иммиграции. «Машенька» написана по-русски, «Пнин» по-английски. Ганин, герой «Машеньки», романтичен; Пнин смешон и нелеп (и фамилии их, конечно, не зря рифмуются). Первая любовь Ганина вырывается из Советской России, приезжает в Германию начать новую жизнь. Первая любовь Пнина кончает жизнь в Германии - в Бухенвальде.
«Пнина» надо обязательно читать по-английски, и очень хорошо, если читатель при этом знает русский - Набоков лепит русские слова направо и налево, часто без перевода, или приводит целиком плохие русские стихи своих героев. Если в «Машеньке» типажи русских иммигрантов весьма похожи на те, которые мы встречаем сейчас, то в «Пнине» они просто один в один. И в первую очередь, конечно, сам профессор Тимофей Пнин. Вот, например, маленький кусочек из его представления читателю:
He was beloved not for any essential ability but for those unforgettable digressions of his, when he would remove his glasses to beam at the past while massaging the lenses of the present. Nostalgic excursions in broken English. Autobiographical titbits. How Pnin came to the Soedinyonnïe Shtatï (the United States). “Examination on ship before landing. Very well! ‘Nothing to declare?’ ‘Nothing.’ Very well! Then political questions. He asks: ‘Are you anarchist?’ I answer”-time out on the part of the narrator for a spell of cosy mute mirth- “ ‘First what do we understand under “Anarchism”? Anarchism practical, metaphysical, theoretical, mystical, abstractical, individual, social? When I was young,’ I say, ‘all this had for me signification.’ So we had a very interesting discussion, in consequence of which I passed two whole weeks on Ellis Island”-abdomen beginning to heave; heaving; narrator convulsed.
Ну как такой английский возможно перевести обратно на русский?
«Пнин» произвёл на меня сначала впечатление набора мало связанных историй. Потом я выяснил, что так он, собственно, и создавался: Набокову нужны были деньги, и он писал в «Нью-Йоркер» рассказы о Пнине, по одному в номер, ставшие потом главами книги.
Но композиционный замысел безусловно присутствует, это же Набоков. Первые несколько глав описывают Пнина («моего бедного Пнина», как Набоков изначально назвал роман), смешного в своей неспособности полноценно вписаться в американскую жизни, и вдруг посреди всего этого смеха и веселья безнадёжно несчастного внутри. “I haf nofing,” wailed Pnin between loud, damp sniffs, “I haf nofing left, nofing, nofing!”
Потом ещё одна глава, где мы видим Пнина среди русского иммигрантского общества, и происходит удивительная метаморфоза - он, не меняясь ни на йоту, из шута горохового для американцев превращается в своей среде в импозантного интеллигентного господина.
И последняя, ударная глава, где вдруг появляется рассказчик («Владимир Владимирович») - не поздно ли?! в последней-то главе! - читатель вдруг узнаёт кучу нового о Пнине, но одновременно начинает сомневаться в том, насколько можно доверять рассказчику.
Пнин бежит, исчезает, начав комическим персонажем, кончает трагическим. Остаётся Америка, которая, в лице профессора Кокерела, высмеивает ушедшего Пнина, и сама становится от этого жалкой.
Ну, а я решил сыграть на опережение и прочёл «Пнина», которому они перейдут после «Лолиты». («Лолиту», кстати, настоятельно рекомендую послушать на аудиокниге в исполнении Джереми Айронса - в своё время получил от неё огромное удовольствие.)
Значит, «Пнин». Роман, который принёс Набокову известность как англоязычному писателю. Очень удачно я прочёл его после «Машеньки».
«Пнин» - натуральная анти-«Машенька». «Машенька» - роман об эмиграции, «Пнин» - об иммиграции. «Машенька» написана по-русски, «Пнин» по-английски. Ганин, герой «Машеньки», романтичен; Пнин смешон и нелеп (и фамилии их, конечно, не зря рифмуются). Первая любовь Ганина вырывается из Советской России, приезжает в Германию начать новую жизнь. Первая любовь Пнина кончает жизнь в Германии - в Бухенвальде.
«Пнина» надо обязательно читать по-английски, и очень хорошо, если читатель при этом знает русский - Набоков лепит русские слова направо и налево, часто без перевода, или приводит целиком плохие русские стихи своих героев. Если в «Машеньке» типажи русских иммигрантов весьма похожи на те, которые мы встречаем сейчас, то в «Пнине» они просто один в один. И в первую очередь, конечно, сам профессор Тимофей Пнин. Вот, например, маленький кусочек из его представления читателю:
He was beloved not for any essential ability but for those unforgettable digressions of his, when he would remove his glasses to beam at the past while massaging the lenses of the present. Nostalgic excursions in broken English. Autobiographical titbits. How Pnin came to the Soedinyonnïe Shtatï (the United States). “Examination on ship before landing. Very well! ‘Nothing to declare?’ ‘Nothing.’ Very well! Then political questions. He asks: ‘Are you anarchist?’ I answer”-time out on the part of the narrator for a spell of cosy mute mirth- “ ‘First what do we understand under “Anarchism”? Anarchism practical, metaphysical, theoretical, mystical, abstractical, individual, social? When I was young,’ I say, ‘all this had for me signification.’ So we had a very interesting discussion, in consequence of which I passed two whole weeks on Ellis Island”-abdomen beginning to heave; heaving; narrator convulsed.
Ну как такой английский возможно перевести обратно на русский?
«Пнин» произвёл на меня сначала впечатление набора мало связанных историй. Потом я выяснил, что так он, собственно, и создавался: Набокову нужны были деньги, и он писал в «Нью-Йоркер» рассказы о Пнине, по одному в номер, ставшие потом главами книги.
Но композиционный замысел безусловно присутствует, это же Набоков. Первые несколько глав описывают Пнина («моего бедного Пнина», как Набоков изначально назвал роман), смешного в своей неспособности полноценно вписаться в американскую жизни, и вдруг посреди всего этого смеха и веселья безнадёжно несчастного внутри. “I haf nofing,” wailed Pnin between loud, damp sniffs, “I haf nofing left, nofing, nofing!”
Потом ещё одна глава, где мы видим Пнина среди русского иммигрантского общества, и происходит удивительная метаморфоза - он, не меняясь ни на йоту, из шута горохового для американцев превращается в своей среде в импозантного интеллигентного господина.
И последняя, ударная глава, где вдруг появляется рассказчик («Владимир Владимирович») - не поздно ли?! в последней-то главе! - читатель вдруг узнаёт кучу нового о Пнине, но одновременно начинает сомневаться в том, насколько можно доверять рассказчику.
Пнин бежит, исчезает, начав комическим персонажем, кончает трагическим. Остаётся Америка, которая, в лице профессора Кокерела, высмеивает ушедшего Пнина, и сама становится от этого жалкой.