Очень длинный пост про то, как моя Катя вышла замуж...
...за славного болгарского мальчика по имени Ажден. они разрушили стереотипы: курортный роман привёл к свадьбе. Катёне всегда нравились иностранцы. славный болгарский мальчик по имени Ажден целовал её поминутно, носил на руках и называл "Королица мОя", навязчиво напоминая одного телегероя. они потрясающе, невероятно красивая пара. мне весь вечер было трудно дышать, не только из-за корсета (хотя и из-за этого тоже), но и от счастья за мою любимую девочку.
сначала было умопомрачительно весело. весело ковылять в полубальном платье пешком до Катькиного дома, благо, живём недалеко. останавливающиеся машины угрожали создать нехилую пробку. в то время по Катькиной квартире бегала толпа родственниц в бигудях и родственников в трико. Катерина, красивая до одури, стояла посреди всего этого хаоса и орала дурным голосом: "БЛЯДЬ ДА НУ НАХ ЭТУ СВАДЬБУ!!! КАК МЕНЯ ВСЁ ЗАДОЛБАЛО! БОЛЬШЕ НИКОГДА! НИ-КОГ-ДА!". мы долго обнимались на балконе, пытаясь задушить сигаретным дымом её волнение. потом приехал Ажден с хлопцами, и я долго и задорно продавала невесту. "а за невестин походку подавай бутылку водки", блин, найди невестину туфельку и всё такое прочее. очень даже это весело, надо сказать. в награду за труды получила здоровенную коробку конфет "Вечерний Киев".
потом мы ехали в загс. в приступе всё того же умопомрачительного веселья я увлечённо корчила в окно рожи всем прохожим, глядящим в нашу машину, с украинскими, кстати, номерами (Катькина мама - хохлушка, поэтому свадьба вообще получилась наполовину украинской). невеста, водитель и прохожие давились со смеху.
ну загс ля-ля-ля всё понятно. стоило мне отойти от Катюшки, посторонние тут же путали меня с невестой. с придыханием так: "А вон, смотрите, голубааааая...".
потом была романтичная романтика. рядышком, так ненавязчиво, но так хорошо и нежно же, Господи, всё время был Лёша, свидетель, Катёнкин младший братик, славный милый неожиданно глубокий Лёша, который был жутко влюблён в меня целых три года, влюблён так тихо и ненавязчиво, просто смотрел грустными щенячими глазами, когда я, малолетная дурочка, меняла у него под носом кавалеров, не обращая внимания на его боль, Лёша, на котором мы с Катриной вечно ставили кулинарные эксперименты (а поварихи из нас знатные, да, если кому надо жестяные вафли, инвалидские блины или что-то вроде - обращайтесь), который вечно вытаскивал нас из идиотских передряг, попадать в которые мы мастерицы, Лёша, который, помнится, зацеловывал меня до остановки сердца на одном из Катерининых дней рождения, Лёшка, которого я как брата люблю. он топил меня в нежности вчера, это было так хорошо и незабываемо. кружил меня на руках, обнимал и запрещал курить, глупый, и улыбался улыбкой своей светлой, держал за руку, гладя пальчики, разговаривал голосом тихим и любящим, и так тепло мне было, и гости в один голос твердили, что какая из двух пар сегодня женится - без поллитры не разобраться. и мы гуляли по Острову слёз, потеряв Катюшку с Ажденом где-то во дворах Троицкого, прохожие останавливались, чтобы нас фотографировать, и ветер развевал волосы, и платье тянулось шлейфом, и рядом - дорогой человечек, и солнце такое весеннее, вспоминаю сейчас - и плакать хочется, так счастлива я была вчера.
потом было кафе, маленькое и уютное, танцы до отваливания ног, гости бухали как не в себя, участвовали в конкурсах, неизменная цель которых - опять же напоить, и радовались жизни, забыв, как это обычно бывает, по какому поводу вообще сбор. Ажден устал и то и дело удивлённо обводил зал глазами: у них в Болгарии так не принято. они вообще сидели вдвоём, будто и не замечали никого, глаза любовью светятся, и "горько" кричать не надо: вся свадьба - перманентный поцелуй. невесту не крали, дабы совсем жениха не доводить, зато свидетельница (это я, если кто не понял) была украдена свидетелем (Лёшей, значится) раз эдак пять. танцы, танцы, перекур, шампанское, танцы, шампанское, перекур. у кого перекур, а у кого и нет, бдительный охранник моего здоровья следил за мною неустанно. к концу вечера моего спутника споил неизвестный дядя, Лёшка еле держался на ногах, но заплетающимся языком клятвенно обещался проводить меня до дому, потому как "есть о чём поговорить". но инициативу уже перехватил некий Ваня, странноватый занудный несмолкающий и совсем не умеющий танцевать Катринкин знакомый, и спрятаться и скрыться от него, как от осени, не удавалось ни разу.
потом мы с Лёшкой собирали деньги на "будущих девочку и мальчика", и кто соберёт меньше - должен типа танцевать стриптиз. а ноги у меня уже отваливаются, потому как в обычной жизни я каблуков совсем не ношу, и перспектива что-то там танцевать, да ещё и с раздеванием, вгоняла в тоску. "на девочку" давали несоизмеримо меньше, перспектива проигрыша вырисовывалась всё отчётливее. Лёша ехидно ухмыляется и кидает понты, и тут мировой Катькин папанька подходит ко мне так таинственно и шепчет: "да ладно, выручу", кладёт в корзину сто тысяч и грозит пальцем: "только чтобы потом вернула". я так и повисла на дядиВалериной шее. надо ли говорить, КАКОЙ ОБЛОМ ожидал самонадеянного Алексея? :) он слёзно вымолил обмен стриптиза на лезгинку, а на середине страстного танца я сама скинула каблуки и присоединилась к проигравшему. а потом нам кричали "горько" и мы наконец долго и долгожданно целовались.
а я вообще, знаете (если кто-то конечно дочитал до этого места), скептично отношусь к слезам на свадьбах. чего они все плачут, тут же радоваться надо! но в конце вечера был там такой обряд, когда сватья снимает с головы невесты фату и покрывает её голову платком, что символизирует переход из девичества во взрослую жизнь. при этом тушится свет, играет грустная музыка, а гости водят вокруг хоровод со свечами зажжёнными. и тут-то меня прорвало. я плакала, плакала, убегая от вездесущей камеры, потому что вот она, моя родная, моя хорошая девочка, подруга моего детства, вечная спутница самых диких авантюр, сидит, покрытая белой шалью, совсем взрослая, уходящая куда-то далеко, в мир, где свои заботы, свои тревоги, свои радости, где нет Кати, есть только Катя и Ажден, а вместе с ней уходит наше безмятежное детство. ты только, милая, не меняйся, не взрослей, не обабься, прошу тебя, не утони в носках и кастрюлях, ты же так нужна мне, родная... я плакала, а потом мы плакали вместе, танцуя, тесно прижавшись, зарывшись лицами друг другу в волосы, а в колонках играло это банальное, но щемящее "э-эх, молодая..."
полтретьего ночи гости начали разбредаться. пьяный Лёша порывался провожать, но странноватый занудный несмолкающий совсем не умеющий танцевать Катькин знакомый по имени Ваня стукнул кулаком по столу и сказал, что сам отвезёт меня и точка. мы с Лешей долго и трогательно прощались, держась за руки и глаза в глаза, и всё, что надо было сказать, говорили кончиками пальцев. мы подарили друг другу сказку и теперь стояли, исполненные взаимной благодарности, и было неправдоподобно хорошо. но идиллию, конечно, разрушил ну вы сами помните какой Ваня, и глюки вечера продолжились уже в его машине у моего подъезда. полтретьего, тёплая звёздная ночь, неожиданные ранние Тату в магнитоле (я уже и забыла, как это хорошо: "Кто кому достааанется, выпадет монетками, кто кому остааанется нервами, таблетками...", "робот робот робот я тебя люблю мы так хотели..."), и Ваня, гляжу, уже перебирается ко мне на заднее сидение, а мне сейчас так хочется целоваться, но с другой стороны - с кем угодно, только не с ним, и я благодарю его за вечер, чмокаю в щёку и вылетаю из машины, оставляя его в темноте, кричащей "покажи мне лююююбовь, покажи мнееее любовь..."
за такие дни, как вчерашний, можно полжизни отдать